В Саудовской Аравии

Золотов Юрий Александрович
Академик РАН

 

В Саудовскую Аравию российские граждане попадают редко. Причин этому несколько. Дипломатические отношения были установлены лишь в 90-х годах, до того межгосударственные контакты практически отсутствовали. Саудовская Аравия – центр ислама, причём не просто ислама, а ваххабизма; Коран в этой стране заменяет конституцию; все живущие здесь обязаны быть мусульманами, въезд в некоторые города для немусульман невозможен. Вообще это страна закрытая, сильно ограничивающая визиты иностранцев. К тому же государство Саудов косвенно поддерживало чеченских сепаратистов.

В первой половине 2001 года Университет имени короля Сауда пригласил меня прочесть несколько лекций. Прямых авиарейсов из Москвы в Саудовскую Аравию не было, и 22 марта я полетел через Стамбул. А незадолго до того чеченские сепаратисты захватили самолёт компании «Внуковские авиалинии», вылетевший из того же Стамбула в Москву, и угнали его в ту же Саудовскую Аравию. Но об этом потом.

Кто владеет и кто правит

Аэропорт в городе Джидда носит имя Абдул Азиза ас-Сауда. Этот человек в 1953 году взошёл на королевский престол и был провозглашён главой секты ваххабитов. Абдул Азиз оставался у власти шестнадцать лет, до своей кончины.

Через два-три дня пребывания в столице Саудовской Аравии, Риаде, мне стало ясно, что все достопримечательное в этой стране названо именами членов королевской династии, правящей уже три столетия. (Не так, между прочим, долго: династия японских императоров, к примеру, отсчитывает свою историю с VII века до нашей эры!) Медицинский городок в Риаде – имени правившего в 2001 году короля Фахда. Крупнейшая, давно существующая больница в том же городе – имени короля Фейсала. Университет, который меня пригласил, – как уже говорилось, имени короля Сауда. Военный колледж – имени уже упомянутого Абдул Азиза... и так далее.

Но более существенно то, что члены обширного королевского дома владеют фантастическими богатствами (в том числе нефтяными компаниями) и возглавляют всё сколько-нибудь стоящее. Государство фактически принадлежит одной семье: правят Сауды и страна – Саудовская... Здесь вам показывают бесчисленные дворцы, хозяева которых – столь же бесчисленные принцы. Имея много жён, короли обзаводятся и большим потомством; у Абдул Азиза было, кажется, шестьдесят жён из разных тейпов, чтобы никто не обиделся. Коран разрешает иметь не более четырёх жён, но король есть король...

Принцы занимают и основные должности в государстве. Тогдашний наследный принц Абдалла был заместителем премьера правительства и командующим национальной гвардией; принц Султан – вторым заместителем премьера, министром обороны и авиации; принц Салман – губернатором Риадской провинции. Все они – сыновья Абдул Азиза. Король Фахд был уже стар и немощен; говорили, что фактически страной управляет его брат, наследный принц Абдалла. Правила престолонаследования в Саудовской Аравии своеобразные: по смерти правителя трон достаётся не его старшему сыну, а брату, старшему среди других братьев. Поэтому королями редко становятся молодые люди.

Фахд был настроен проамерикански. Влияние США чувствовалось во многом. Вечером над городом гудели самолёты, которые садились на аэродром американской военной базы, расположенной прямо в городе. Раньше это был аэропорт Риада, теперь построили новый, а старый фактически отдали американцам. Сам Риад выглядел как американский город, с одним отличием: здесь не было типичного для больших городов США даунтауна – скопления небоскрёбов в центре. На улицах много американских автомобилей, хотя не меньше японских; встречаются и «мерседесы».

Минарет или гостиница?

Если в Вашингтоне нельзя строить дома выше Капитолия, то в Риаде не разрешалось возводить здания выше самого высокого минарета. Но потом запретом пренебрегли, соорудив огромное здание-пирамиду: в нижней части торговый центр, основная площадь отдана под офисы, а на самом верху трёхэтажный ресторан. Вечером пирамида, а это настоящий небоскреб, красиво освещена, её видно из любого места в центральной части города. Называется башня Фейсалией, вероятно, в честь короля Фейсала. На той же улице строили ещё более высокое здание – для гостиницы.

Многие улицы в Риаде широкие и прямые. По сторонам, как обычно, тротуары, но часто бывает и третий тротуар, проложенный посреди улицы. Это именно тротуар, не разделительная полоса; он приподнят над проезжей частью и вымощен плиткой. И люди по нему ходят; сам ходил.

Хадж и самолёт, угнанный в Мекку

Вернёмся на время в Джидду. Этот огромный город, два с половиной миллиона жителей, – «ворота в Мекку». Аэропорт в Джидде считают одним из самых больших в мире; мусульмане-паломники, совершающие хадж, теперь добираются до Мекки в основном по воздуху. Аэропорт может принимать одновременно десяток больших современных самолетов. От Джидды до Мекки меньше сотни километров; Медина подальше, километров пятьсот-шестьсот. Впрочем, паломники из России иногда не летят самолётом, а едут, например, из Дагестана на своих машинах. Заодно по дороге решают и другие проблемы, особенно торговые.

Хотя ко времени моего визита массовый хадж закончился, паломники ещё тянулись к Мекке. Когда мы подлетали к Джидде, несколько пассажиров уже в самолёте совершили омовение и облачились в белые одеяния без швов и пуговиц, из двух кусков ткани.

В Джидде есть российское консульство, его главная задача и состоит в том, чтобы опекать верующих, направляющихся в Мекку. Консул Енварбик Фазелянов рассказывал, как за две-три недели до моего приезда, сразу после наплыва паломников, он оказался в центре событий, связанных с захватом российского самолёта. Посадили самолёт в Мекке, куда немусульманам въезд запрещён. К моему приезду страсти в основном улеглись: самолёт уже был захвачен саудовским спецназом, заложники освобождены, а посольство безуспешно пыталось заполучить двух угонщиков, оставшихся в живых. Российский посол А.Г. Бакланов в целом одобрительно отозвался о действиях саудовских властей в этом инциденте. Самое главное – самолёту не дали улететь в Афганистан. Посол говорил, что выдача террористов – это уже не столь важно; между прочим, их выдачи могла бы потребовать и Турция, ведь захватчики сели на самолёт в Стамбуле. Но Саудовская Аравия решила судить террористов сама.

Понедельник начинается в субботу

Профессор Аль-Свейдан, пригласивший меня в Риад, стажировался в Соединённых Штатах и прекрасно говорит по-английски. Высокого роста, широк в плечах и в поясе – крупный, одним словом, мужчина. Он занимается экологическими вопросами: проводит анализы природных вод, почв. Публикует статьи и в престижных международных журналах, и в журнале Саудовского химического общества, редакция которого помещается рядом с комнатой Аль-Свейдана в университете.

Аль-Свейдан предложил мне прилететь в пятницу. Я удивился: начало не столь уж продолжительной поездки приходилось на уик-энд, но возражать не стал. И только уже в Риаде вспомнил, что выходной-то день у мусульман – пятница. Они здесь не работают и вторую половину четверга, а то и весь четверг. Совсем другой у мусульман уик-энд, и рабочие дни тоже складываются чуть иначе. Работать здесь начинают очень рано – в 6:30 или в 7:00; в школах занятия начинаются примерно в это же время. Но к 14 или 15 часам вся жизнь прекращается, работники (во всяком случае, в университете) разъезжаются по домам. Бывает вечерняя «сессия» с пяти до шести часов, но не всегда и не везде.

Пять раз в день правоверные мусульмане совершают молитвы, и по крайней мере две из них приходятся на рабочее время. О приближении времени молитвы муэдзины сообщают по радио или с помощью мегафона. Идти в мечеть необязательно, молельные помещения, устланные коврами, есть в учреждениях, в университете, в магазинах. Мои лекции назначали так, чтобы они либо заканчивались до молитвы, либо начинались после неё. Один раз я не вовремя попал в университет, и мне пришлось уйти. Суровы правила для магазинов: если торговля не прекращена на время молитвы, торговца могут лишить лицензии. Здесь церковь, говоря нашими словами, не отделена от государства. На улицах, правда, и во время молитвы встречаются люди.

Открой личико!

Коран, сура 24:31: «Скажи также и верующим женщинам, чтобы они потупляли свои взоры; хранили бы себя от половых пожеланий; показывали бы только те из своих нарядов, которые наружу, накладывали на грудь покрывала; показывали бы наряды свои только своим мужьям».

Однажды Аль-Свейдан пригласил меня к себе домой; живёт он рядом с университетским кампусом, в посёлке для сотрудников. Дом просторный, богатый, со вкусом декорированный. На втором этаже пять спален, в доме четыре ванных комнаты. Но и семья большая, шестеро детей: три мальчика и три девочки, как по заказу.

В гостиную, куда хозяин меня привёл, вскоре пришли дети, но только мальчики. Однако чуть позже Аль-Свейдан, нарушив все правила, проводил меня в заднюю, женскую, половину дома. Одна из дочерей лежала на диване; увидев меня, она встала и чуть растерянно поздоровалась. Супруга пряталась где-то ещё дальше, я так её и не увидел.

Жена у Аль-Свейдана одна. Как он мне говорил, процентов восемьдесят семей в стране моногамны. Содержать несколько жён сейчас накладно: считается, что у каждой должен быть дом или квартира, жить жёнам вместе уже не принято. К тому же шариат требует, чтобы всем жёнам муж уделял внимание, проводил бы с ними время по очереди. Если муж не посещал жену более четырёх месяцев, та вправе заявить об этом суду, и мужу будут грозить серьёзные неприятности. Кстати, бракосочетание со второй, третьей, четвёртой женой требует согласия первой.

Семья по законам шариата священна. Женщина отдана мужу на всю жизнь, муж ей предан и верен. «Женитесь на женщинах, которые нравятся вам, – на двух, на трёх, на четырёх, а если боитесь, что не можете равно быть правдивыми ко всем им, то только на одной» (Коран, сура 4:3). «В некоторых странах местный закон дозволяет предавать виновных в супружеской измене смертной казни через побивание камнями, а в Саудовской Аравии за подобное преступление могут приговорить и к обезглавливанию. Но для правоверного мусульманина сексуальной жизни вне брака просто не существует» (Р. Максуд. Ислам. Пер. с англ. М.: Фаирпресс, 2000). Автор процитированной книги – мусульманка, живущая в Англии. Впрочем, она не столько исследователь ислама, сколько его адепт.

Мусульмане-мужчины могут жениться на девушках-христианках или иудаистках. Но мусульманские девушки не имеют права выходить замуж за юношей иной веры. Объясняют это тем, что дети обычно принимают религию отцов.

Студенты в белом и студентки в чёрном

На другой день после моего приезда (когда я перелетел из Джидды в Риад) профессор Аль-Свейдан повёз меня на химический факультет. Университет имени короля Сауда находится на окраине города, за ним – пустыня. Территория кампуса огромна, здания поражают размерами и великолепной архитектурой. Как и в любом кампусе, много студентов, но это особые студенты.

Нигде нет ни одной женщины: ни студентки, ни преподавателя, ни уборщицы. Здесь только мужчины, причём все они в белом. Я не запомнил названия этой одежды: представьте рубашку почти до пят, с длинными рукавами, с внутренними карманами на уровне брючных, из тонкой ткани, шёлковой или хлопчатобумажной, абсолютно чистую и свежую. Непокрытых голов нет, на каждом платок (чаще всего клетчатый, иногда белый) с удерживающим кольцом.

Потом оказалось, что женщины-студентки и преподавательницы в университете всё же есть; более того, их много. Только все они в другом кампусе, отдельно. Меня попросили прочесть лекцию и у них, я согласился и получил возможность посмотреть женское учёное сообщество.

Там все, наоборот, были в чёрном и только в чёрном. Длинные платья, голова у всех покрыта, лица у большинства закрыты паранджой (непабом), с узкой прорезью для глаз. Я спрашивал, как они узнают друг друга. Без проблем, ответили мне, – по росту, комплекции, по глазам, но прежде всего по голосу. Несколько женщин пришли на лекцию с открытыми лицами; одна из них оказалась азербайджанкой, уехавшей из Баку.

Ещё в самолёте Джидда – Риад я наблюдал, как женщины в парандже едят: поднимают её передний край, но так, чтобы лица не было видно.

Арабские скакуны

В университетском городке студенты не ездят на велосипедах, в отличие, скажем, от Японии, Китая, Индии или Вьетнама. К университету, я в этом почти уверен, не идёт городской транспорт. Его вообще в Риаде не видно. Студенты ездят в университет на собственных автомобилях. Вокруг факультетских зданий огромные стоянки, как, скажем, возле загородного американского торгового центра или магазинов «ИКЕА» или «Оби» в Москве.

Причём машины в Риаде – не какие-нибудь малолитражки. Не увидишь ни «фиата», ни «пежо», ни других относительно дешёвых марок. Машины, конечно, есть у всех: в большинстве семей их несколько, в среднем по три на семью. Автомобиль пришёл на смену степенным верблюдам и знаменитым арабским лошадям, и управлять им учатся с детства. Сын Аль-Свейдана отвозил меня в гостиницу; у него не было прав, и на заднем сиденье ехал водитель, обслуживающий Свейдана, но водитель не знал дороги, а двенадцатилетний мальчишка знал. С бензином проблем нет: Саудовская Аравия добывает нефти намного больше, чем любая другая страна. Кстати, Аль-Свейдан не только профессор и учёный, но ещё и капиталист, владелец фирмы. Пожалуй, фирмой он интересуется даже больше, чем научной работой. В лаборатории у него всего один сотрудник – суданец Ахмад. В фирме же человек пятьдесят, в основном филиппинцы. Фирма называется «Sara Medical Supplies Factory», и делает она разные вещицы для младенцев, почти все – из пластиков: баночки с завинчивающимися крышками, бутылочки для молока... Когда мы уезжали, мне подарили большую коробку с полным набором продукции фирмы. Потом эта коробка долго стояла у нас дома на шкафу; не было случая кому-нибудь переподарить её, а у меня даже внуки уже были не младенцами.

Жёлтое солнце пустыни

Советник посольства Игорь Кремнев показывал мне Дерию, старый город, разрушенный турками в начале XIX века. Город этот рядом с Риадом: остатки глинобитных домов, кривые улицы, крепостные стены. Восстановлен дворец, где жили Сауды, родоначальники правящей династии; было это лет триста тому назад. Здесь в то же время обретался и Ваххаб, идеолог ваххабизма. Очень любопытно ходить по руинам древних городов; каждый раз испытываешь какое-то особое волнение. Воображение рисует картины той далёкой жизни. Обычно в таких местах бывает много туристов. Здесь же, кроме нас с Игорем, кажется, было всего два человека; похоже, тоже турист с сопровождающим. Потом мы поехали в район Риада, которым саудовцы гордятся гораздо больше, чем историческими достопримечательностями, – в так называемый дипломатический квартал, где находятся посольства и огромный центральный комплекс этого района. Я попытался сделать снимок – меня тут же остановил полицейский: оказалось, в кадр попадали женщины. Они стояли в отдалении, спиной ко мне, в своих чёрных нарядах до пят и, естественно, с закрытыми лицами. А всё равно – нельзя. Женщин вообще не разрешается фотографировать. В этом районе есть холм, с которого, как говорил Игорь, обычно хорошо видны не только дипломатический квартал, но и значительная часть самого Риада. Однако нам не повезло, даль затянуло дымкой.

– Это хамсин, – сказал Игорь Александрович. – Пыльная буря.

Хамсин – это, собственно, не буря в нашем понимании. Сильного ветра может и не быть, но воздух пустыни насыщается мельчайшими частичками песка, причём песок и дымка бывают разного цвета – белёсыми и серыми, жёлтыми и даже почти красными. Солнце теряет яркость и тоже меняет цвет; в этот раз оно стало жёлтым и каким-то расплывчатым.

Хамсин здесь бывает часто, «мой» был несильным и непродолжительным. На следующее утро воздух оказался прозрачным, и солнце снова стало ослепительным.

А многие здания посольств в дипломатическом районе действительно очень красивы. (Фотографии некоторых я видел и раньше: в 1993 году на Всемирной выставке ЭКСПО, в павильоне Саудовской Аравии.)

Ещё о фотографировании: проезжая в машине мимо эффектного здания Министерства внутренних дел, я навёл фотоаппарат, благо мы остановились на светофоре прямо напротив него. Тут же из соседней машины мне крикнули, что снимать министерство не разрешается. Почему? Везде продаются тысячи открыток с его изображением... И всё же нельзя.

Есть ли в Аравии бедуины?

Профессор Аль-Свейдан не раз говорил мне, что его предки кочевали с верблюдами по пустыне (а я ему – что мои пахали землю в Тверской губернии). Остались ли бедуины сейчас? В богатейшей стране, где у оседлых граждан хорошие дома, роскошные автомобили, великолепное медицинское обслуживание и прочее? Оказывается, остались. Процентов пять населения продолжает кочевать.

А в заключение нужно сказать, что химики этой своеобразной страны хотели бы дружить с нашими химиками. Например, Аль-Свейдан предложил подготовить соглашение о сотрудничестве между химическими факультетами наших университетов, просил меня руководить аспирантами из его лаборатории, приглашать его с коллегами на наши конференции. Почему бы и нет?