Иисус и гора Нимрода

Ибо отец мой и мать оставили меня,
но Господь примет меня Пс. (26:10)

Жизнь сложнее литературы, в силу чего в «Истории Марии» обнаружились некоторые противоречия или, скажем так, осложнения, всплывшие со временем. Первое видимое осложнение – «История Марии» увеличивает возраст Иисуса на 23 года в сравнении с эталонным возрастом Иисуса у Луки (около 33 лет в 28 году н.э.): в «Истории Марии» переезд Николая-Захарии в Иудею происходит в год землетрясения, разрушившего Иерусалим – это датирующее событие (31 год до н.э.). После этого рождаются: у Елизаветы Иоанн (Предтеча) и у Иотапы будущий царь Коммагены Антиох III (после 30 года до н.э.). Весной 30 года Николай едет в Родос на встречу с Октавианом Августом, а Иоанна на всякий случай прячут в Коммагене на святой горе, опасаясь избиения младенцев римскими солдатами. Затем в Вифлееме рождается Иисус, представленный как почти-ровесник Иоанна Предтечи (и Антиоха). Если бы Иисус родился в 29 году до н.э., в 28 году н.э. ему было бы 57 лет.

Споры о возрасте Иисуса не редкость в раннем христианстве. Так, Ириней Лионский считал Иисуса пожилым человеком, по замечанию писателя и библеиста Б. Деревенского. В евангелии от Иоанна имеется эпизод, в котором Иисусу люди приписывают возраст около пятидесяти лет Ин. (8:57). По выражению М. Гранта, «когда Иисус загадочно объявил, что снова воздвигнет храм за три дня, иудеи в ответ сказали, что сей храм строился 46 лет Ин. (2: 19-20). Это говорилось примерно в 28-30 годах н.э.». По высказыванию Б. Деревенского, «в ранней Церкви существовала традиция, представлявшая Христа довольно пожилым человеком – 45-50 лет. Её зафиксировали евангелист Иоанн и Ириней Лионский». В христианстве противоречие пытались снять, приурочив избиение младенцев не к началу, а к концу правления царя Ирода. Это сделал евангелист Матфей, у которого Ангел говорит Иосифу Мф. (2:13-18): «Возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет…, ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его».

Избиение младенцев по Матфею (вверху рождество,
сретение и бегство в Египет), Людовико Маццоллино, Лондон

У евангелиста Матфея избиение младенцев объяснено гневом Ирода на провал переговоров с магами по династическому вопросу. «Пришли маги и спрашивали: где царь иудеев? Ибо мы видели его звезду на востоке и пришли преклониться перед Ним. И, услышав это, Ирод встревожился». Как не встревожиться?: ведь по словам Иосифа Флавия ИД (17, 10:5), Ирод с трудом «держал в повиновении» Иуду Галилеянина, отца Младенца. «Звезда» появилась у Матфея как датирующее событие, по Кеплеру, когда Сатурн и Юпитер «соединились» в знаке Рыб в 7 году до н.э. «И видели маги Младенца с матерью Его Марией и поднесли Ему в дар золото, ладан и мирру. И пошли в страну свою иным путём».

Маги во фригийских колпаках с дарами,
мозаика базилики Сант-Аполлинаре-Нуово, Равенна

На 7 год до н.э. как раз приходится казнь сыновей Ирода Александра и Аристобула, попавшая в цитатник Макробия. Рождество Иоанна (Предтечи) у Матфея не фигурирует. У Луки же всё иначе: Иисус изображён ровесником Иоанна, что иллюстрирует встреча женщин Госпожи-Марии (=Иотапа) и Елизаветы во время их беременности. Получается: беременет Госпожа-Иотапа (=Мария) после 30 года до н.э. (дата рождения Антиоха III), а рожает Дева Мария в 7 году до н.э. (дата рождения Иисуса). А где же 23 года? Хронологическую сложность Лука искусно маскирует двойным правлением Квириния в Сирии. Он не упоминает ни Вифлеемскую звезду, ни избиение младенцев, чтобы избежать прямого датирования. Он применяет этот приём, чтобы мастерски совместить в одном рассказе обе датировки и превратить Иисуса и Антиоха в один персонаж. Связующим звеном между ними становится римский легат Квириний. У М.Г. Абрамзона читаем о Квиринии, что Антипатр Дербет (отец Николая), погиб после 30 года до н.э. от руки царя Галатии, а киликийские повстанцы отомстили ему. Квириний покарал их в 25 году до н.э., а в 11-4 году до н.э. он снова усмирял их в связи со строительством дороги – южной части Виа Себастиа (дорога прошла через Дервию Николая, где была таможня). Восстание в Иудее, в котором погиб Иуда Галилеянин (6 год н.э.) было во второе наместничество Квириния в Сирии, куда вошла Иудея. Согласно Православной энциклопедии (А.П. Лопухин), «Квириний был в Сирии в 7-З г. до нашей эры; на обязанности его лежало произвести перепись в Палестине, "первую из предпринятых Августом"». О переписи пишет и М. Грант: «в античные времена существовали довольно развитые бюрократии, и Иродова была одной из них. В Египте Птолемеев подушный налог собирался на основе ежегодных списков деревенских писарей, включающих все взрослое население в возрасте от 14 до 60 лет, и Ирод, возможно, поступал так же. Крупные эллинистические царства, кроме того, периодически проводили переписи. В Египте они проводились каждые 14 лет, в Риме обычным был 5-летний интервал. Ирод, возможно, проводил что-то вроде переписи каждые 6 лет». В.Л. Вихнович читает Иосифа Флавия: «когда возникла необходимость принести присягу Цезарю и самому царю, от этого отказались 6 тыс. фарисеев, в то время как “все иудеи клятвенно подтвердили верность Цезарю и повиновение постановлениям царя”». По датировке М. Гранта, фарисеи отказались в 7-6 году до н.э. приносить присягу Августу и Ироду (которая давалась во время этой переписи). Итак, событие переписи, хотя и не даёт уверенной датировки, но может относиться к 7-6 году до н.э. Описательный приём у Луки имеет побочный эффект: делаясь ровесником Иисуса, которому, по Луке, около 30 лет, Иоанн Предтеча как бы «омолаживается» им на 23 года.

Дева Мария и Иосиф перед пропретором Квиринием
во время «первой» переписи, мозаика, музей Карие, Стамбул

Наличие хронологической «сложности» двух переписей у Луки библеисты заметили с давних пор, в силу чего Иисус у него как бы предстает в двух возрастах сразу: и молодым (7 г. до н.э.), и старым (после 30 г. до н.э.). Согласно И.С. Свенцицкой, «у Луки в соответствующем рассказе отразилось стремление объединить легенды об Иоанне Крестителе и Иисусе, …подчеркнуть связь между обоими проповедниками с самого их рождения; бытовая достоверность не интересовала автора третьего евангелия». «Значительное расхождение евангельских данных о возрасте Христа не осталось незамеченным церковными экзегетами», – пишет Б. Деревенский: «В евангелии от Иоанна при описании спора Иисуса с иудеями в уста последних вкладываются такие слова: "Тебе нет еще пятидесяти лет, – и ты видел Авраама?" Ин. (8:57). В свете указания Луки на тридцатилетний возраст Христа эти слова кажутся странными. Но Иоанн указывает на пятидесятилетний возраст Христа, следуя, очевидно, другой раннехристианской традиции». Вернемся в Иудею. За 13 лет (7 г. до н.э. – 6 г. н.э.) жизни в Иудее, куда так и не пришло царство бога Высочайшего, жизненная ситуация Иуды-Иосифа и Марии усложнилась появлением у них четверых сыновей и нескольких дочерей. Сыновья описаны в евангелиях. Трое из них – Иаков Младший, Симон Зелот, Иуда Фома (родился после смерти отца?), он же Иуда-«не-Искариот» – апостолы, будущие последователи Иисуса (сын Иосия в движении Иисуса не участвовал). По отцу они – единокровные братья с Иисусом, что покрыто тайной молчания (для безопасности семьи). А вот по матери они Иисусу НЕ-братья, так и запишем. После гибели Иуды семейный псевдоним Иосиф не раскрывается (опасно), а закрепляется, и с ним сгущается тайна. У погибшего Иуды имеется единокровный брат – Ханания бен Хизкия бен Гарон, известный книжник и священник Иерусалимского храма, который берет на себя заботу о многодетной семье Марии, видимо, путем оформления брака с ней. Для сравнения, Саломея – вторая жена Иуды Галилеянина и мать апостола Иакова Старшего, после гибели мужа стала женой Зеведея-Иоанна (Предтечи). Тайна молчания еще более усугубляется тем, что Ханания вынужден использовать в Назарете тот же псевдоним – Иосиф, чтобы сберечь тайну и обезопасить семью. По Луке, почти взрослый «двенадцатилетний отрок» Иисус (в 6 году н.э.), не признает того отцом, отдавая отцовство богу Лк. (2:49). Согласно Пс. (67:6), «отец сирот и судья вдов – Бог во святом Своем жилище». Этот стих ему многое объясняет: с этих пор он круглый сирота – Сын Божий, хотя это и обидно, и больно. У. Баркли: «Иисус отнимает имя отец у Иосифа и дает его Богу. Иисус как-то осознал свои особые отношения с Богом». В какой-то момент Иисус уходит из семьи Иосифа и Марии, становясь ничьим – блудным сыном, как это ни буквально звучит. Ему дают кров и воспитывают его кормилица Саломея, мать Иакова Старшего, старшего сына Иуды Галилеянина, и её второй муж Зеведей-Иоанн (Предтеча). В евангелии Фомы (65) говорится, что Саломея давала юному Иисусу приют и пропитание: «Саломея сказала: …ты взошёл на мое ложе, и ты поел за моим столом». Таким образом, подросток Иисус воспитывался в замещающей семье, где узнал о своем происхождении по матери. Б. Деревенский отыскал в античности такое мнение: «Он воспитывался тайком, …не своей матерью (Ориген, I 38)». Все перепетии семьи Иисуса находятся в сфере густого молчания. Согласно психологу П. Вилговиц, человек (носитель травмы молчания), пребывая в обезличенном вневременном пространстве, «обречён на повторение того, чего сам не переживал».

Усложнением ситуации было и расхождение путей двух важнейших ревнителей бога Высочайшего – Николая и Иуды Галилеянина. Первый остался на позиции поддержки царства Ирода, а второй выступил за «царство Бога» против царства Ирода и восстал, имея собственные амбиции. Сын Николая Иоанн не поддержал отца, стал соратником Иуды Галилеянина, выступал против Иерусалимского храма, проповедовал не в храме, а под открытым небом. С этим-то усложнением и ассоциируется встреча магов с Иродом. Ирод враждебно встретил весть о звезде, осветившей рождение нового претендента. В более поздних версиях «Истории Марии», относящихся уже к 4 веку, священника Захарию убивают во время избиения младенцев по указанию Ирода, в то время как жизнь философа Николая после смерти Ирода продолжается своим чередом в Риме.

Убийство Захарии в храме, менолог Василия

По мнению И.С. Свенцицкой, «сюжет, связанный с гибелью Захарии, не имеет основы в канонических текстах, …и по всей вероятности, отсутствовал в оригинале, так как Ориген не знает версии об убийстве Захарии в храме». Согласно агиографии Захарии, его стали допрашивать о том, где его сын, во время избиения младенцев, когда Елизавета с Иоанном скрывалась в пустыне. Он отказался отвечать, и его убили прямо в святилище. На этой ноте христианская традиция прощается с Николаем-Захарией, а имя Николай получает у неё негативную окраску.

Литературное отождествление Антиоха и Иисуса противоречило биохронологическим фактам их жизни, создавало впечатление двух возрастов Иисуса, искажало возраст Иоанна, но оно приводило в действие сюжетный ход Откровения с присутствием Иисуса в коммагенском храме у престола бога. Откровение-Апокалюпсис раскрывает, что Иисус – сын Иуды Галилеянина – прошёл ритуал интронизации царя в коммагенском храме, где его в качестве Сына Человеческого подводят к «Ветхому днями», Сидящему на престоле. Как и Антиох, он получает книгу судеб в своё распоряжение и срывает с неё печати. Благодаря этому он знает, что было и что будет (ему покоряется богиня судьбы Тихе-Анаит), «праведно судит и воинствует» Откр. (19:11). Но на каком основании? В Греции, по Р. Грейвсу, «царь-жрец приобретал своё привилегированное положение благодаря браку с нимфой племени, которой становилась победительница в беге среди женщин царского дома, достигшая брачного возраста». Такой была Олимпиада, мать Александра, основателя македонской династии. По Грейвсу, «наследование трона оставалось матрилинейным в Египте». Наследовать может сын Иотапы, единоутробный брат Антиоха, т.к. его сын Антиох IV является заложником в Риме. Таковы механизмы македонской династии. Из сцены интронизации Иисуса в Откровении-Апокалюпсисе следует вывод о том, что его родила царица Иотапа, жрица женской богини-девы, в сакраментальном союзе с Иудой-Иосифом Давидовым, жрецом ангела огня (Гавриила-Митры). Это рождение случилось через несколько лет после смерти мужа царя Митридата III (12 год до н.э.) и, видимо, стоило ей жизни. Согласно Откровению, этот союз придает и Иуде, и Иисусу легитимность в Коммагене. Но происходила ли интронизация Иисуса в действительности? Если это происходило, то когда? Каковы независимые источники, которые об этом сообщают?

Синоптические евангелия уделяют большое внимание таинственному событию, получившему название Преображения, которое имеет ясную датировку казнью Иоанна Предтечи. Преображение – это событие, легитимизирующее Иисуса в коммагенском храме. «Иоанн был казнён весной 29 г. н.э. Иродом Антипой, сыном Ирода Великого, который правил Галилеей и Переей в Иордании с 4 г. до н.э. по 39 г. н.э.», – пишет Л. Шиффман. Согласно Э. Ренану [2], «после смерти Иоанна Иисус, как верный его союзник, одним из первых был извещен об этом событии Мф. (14:12)». Поминки проводились учениками дважды с интервалом около месяца между ними (как и сейчас). Согласно книге Товита, «раздавай хлебы при гробе праведных». На поминках, описанных у евангелистов-синоптиков, происходило чудо умножения хлебов, обусловленное популярностью Иоанна, когда не только Иисус, но и многие ученики Иоанна роздали хлебы, а собрали короба. Преображение состоялось в интервале между двумя поминками, когда Иисус с избранными апостолами Иаковом Старшим, Петром-Симоном и Николаем-Иоанном-Павлом совершили загадочное путешествие по маршруту

Вифсаида-Тир-Сидон-Кесария (Филиппова)-Вифсаида,

во время которого они посетили некую неназванную священную гору. Что это за Гора – покрыто густой пеленой тайны. В рассматриваемом контексте ясно, что этой горой является гора Нимрода, где Иоанн служил жрецом и где написал Откровение-Апокалюпсис. Интересно, что гора Нимрода дает разгадку маршрута преображения. «Тир был одним из крупнейших естественных портов древнего мира. А Сидон находился в сорока километрах от Тира и приблизительно в ста километрах от Капернаума», – поясняет библеист Д.Я. Ивлиев. Чтобы добраться до Коммагены от Тира, требуется морское путешествие в порт Антиохии длительностью 1 сутки, откуда имеется переход к Евфрату и водный путь по нему и его притоку Нимфею к горе Нимрода. Возвращение предусматривает морское путешествие от Антиохии до Сидона, затем переход к Кесарии Филипповой, откуда имеется водный путь по течению реки Иордан к Вифсаиде. Полностью маршрут выглядит так:

Вифсаида-Тир-Антиохия-Евфрат-гора Нимрода-Евфрат-
-Антиохия-Сидон-Кесария (Флп)-Иордан-Вифсаида

Путешествие описано Марком, а также Матфеем: «Взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна и возвёл их на гору высокую особо их одних, и преобразился перед ними. Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как свет… И явился им Илия с Моисеем; и беседовали с Иисусом» Мк. (9:2-4), Мф. (17:1-2). Д.Я. Ивлиев [3]: «Преображение …упоминается во Втором послании апостола Петра. Призывая своих читателей подниматься по ступеням христианских добродетелей…, апостол пишет о цели этого пути наверх, о входе в вечное Царство Господа... Этот «богато обеспеченный вход» (так буквально) напоминает о триумфальной встрече победителя, который на пути к победе преодолел все трудности и препятствия. …Он, как и двое других учеников Господа, был удостоен видеть Преображение Иисуса Христа». 2Пет. (1:16-18): «Мы ведь не чьи-то хитроумные сказки повторяли, когда поведали вам о силе и пришествии Господа нашего Иисуса Христа: мы сами были созерцателями Его величия. Ибо честь и славу Он принял от Бога Отца, когда раздался голос от Величественной Славы, так Ему провозгласивший: "Вот Он – Сын Мой, возлюбленный Мой. Я благоволю к Нему". И этот голос, раздавшийся с небес, мы услышали, когда были с Ним на святой горе» (перевод Ивлиева [3]). «А псалом этот издавна считался мессианским: "Господь сказал Мне: Ты Сын Мой" Пс. (2:7)», – добавляет Д.Я. Ивлиев. Как видим, Ивлиев делает упор на то, что при этой интронизации апостолы присутствовали как очевидцы: «"есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем", – эти слова Господа Мф. (16:28) направляют наше внимание на пророчество Даниила о Сыне Человеческом. Детали этого пророчества и воспроизведены в рассказе о Преображении». Итак, перед нами интронизация по Даниилу Дан. (7:2-14). В этой связи представляет интерес замечание К. Юнга: «Здесь Сын Человеческий уже не пророк, а независимо от него, Сын Ветхого днями, на которого возложена задача омолодить Отца».

Преображение

Чувство страха, которое испытали очевидцы Симон-Пётр, Иаков Старший и Иоанн-Павел, не случайно, т.к. «любого посетителя гиеротесиона на горе Немруд не оставляет ощущение нуминозности, особого необъяснимого чувства, сопровождаемого интенсивным переживанием таинственного и устрашающего божественного присутствия», как об этом пишет Е.Г. Маргарян. Здесь, на горе Нимрода, апостолы воочию встретили статуи свидетелей – Моисея и Илии, как они описаны в Откровении, рядом со статуями сияющего Агнца-Иисуса, Отца и Девы. Они увидели не просто статуи, а колоссальные статуи, и испугались. «Когда же сходили они с горы», Иисус «не велел никому рассказывать о том, что видели» Мк. (9:9). Отвечая на вопросы апостолов, он сказал, имея в виду Иоанна Предтечу, что Илия уже пришел. Соответственно, Николай, как и Моисей, пришёл из Египта. Согласно С.В. Лезову, «эпифаническая сцена преображения – божественное подтверждение мессианства Иисуса», которое «открывается лишь узкому кругу избранных».

Древние и современные комментаторы вновь и вновь ищут гору Преображения либо у Назарета (гора Табор), либо у Кесарии Филипповой (гора Ермон), и не находят. Оба варианта не могут объяснить загадку маршрута, зачем Иисусу понадобилось идти в Тир, оттуда в Сидон, языческие города, где он и не проповедовал вовсе. Возвращение из Сидона – не близкий путь к Кесарии Филипповой мимо горы Ермон к Иордану. На этом пути ввиду отрогов Ермона ученики впервые сказали ему: «Ты – Христос» Мк. (8:29). Заметим, что гора Ермон {ивр. – «запрет»} никак не могла служить горой Преображения из-за своей дурной славы входных ворот для падших ангелов. Согласно книге Еноха, «и назвали они ее гора Ермон, потому что на ней поклялись они и обязали себя взаимными проклятиями» Енох (6:1-6). Второе послание Петра вступает в перекличку с книгой Еноха. В 2Пет. (2:4) говорится: «Бог ангелов согрешивших… передал на суд для наказания». Из-за них «не пощадил первого мира, но …сохранил семейство Ноя» 2Пет. (2:6), «они получат возмездие» 2Пет. (2:13). Дело в том, что эти ангелы, как и Иисус, тоже являются «сынами божиими», но они встали на путь беззакония и связи с земными женщинами (И.Р. Тантлевский), нарушив запрет бога. Иисус, напротив, – плод божественного воплощения, он родился с санкции бога в монастыре Девы. Святая гора – это гора Нимрода с храмом Всевышнего. Гора падших ангелов – это Ермон. Евангелие Луки путешествие на гору Нимрода совсем скрыло, хотя знает о нём (упоминает Тир и Сидон). У него оно заменено восхождением Иисуса на галилейскую гору, видимо, Табор, по случаю полугода со дня гибели Иоанна Предтечи и по поводу начинающегося «исхода» Иисуса в Иерусалим (а Матфей как бы соединяет оба эти восхождения в одно). Как мы видим, Преображение на горе Нимрода является реальным событием, легитимизирующим интронизацию Иисуса. Именно в силу Преображения книга Откровения изобразила Иисуса царем на горе Нимрода и приобрела свой современный вид.

Появление книги Откровения, связывающей Иисуса с горой Нимрода, не прошло бесследно для языческих писателей. Существовал антихристианский рассказ «Правдивое слово» (около 178 года) о происхождении Иисуса, принадлежащий философу Цельсу (А.Б. Ранович, Р. Хазарзар). «Правдивое слово» не дошло до нас, но его цитирует и разбирает христианский теолог Ориген (185-254). Историк церкви А.И. Сидоров так формулирует фабулу рассказа: «Мать Иисуса была изгнана своим мужем-плотником после того, как была изобличена в нарушении супружеской верности и родила от какого-то солдата по имени Пантера». Согласно Б. Деревенскому, «"Сын Пантеры" – это обозначение, как клеймо, было наложено на Иисуса с началом распространения христианства и воспроизводилось во все времена». Цельс был эллинистическим автором, как считается, дружившим с эпикурейцем Лукианом Самосатским (ок. 120-180), выходцем из Коммагены. Ориген написал труд «Против Цельса» в 249 году, где «называет Цельса эпикурейцем, хотя Цельс скорее был платоником», по замечанию Б. Деревенского. Надо отметить, некоторые высказывания Цельса, весьма сатирической окраски, похожи на слова эпикурейца Лукиана: «Христиане как сонм лягушек на болоте квакают: "Ради нас был создан мир". Те считают, что спаситель с небес уже пришел, а эти (иудеи) все еще ждут его». Цельс считал Иисуса историческим лицом. По оценке Б. Деревенского, «в существовании Иисуса Цельс не сомневался»: "совсем недавно проповедовал он это учение, и христиане признали его сыном божиим", но «идею воплощения считал абсурдной»: "и с какой стати бог решил прийти к людям как еврей?"». По Оригену (I 69), Цельс «πιστεύει = верит в то, что Иисус был якобы плодом греховного соединения какого-то Пантеры с девицей» (Б. Деревенский).

По мнению современного историка Н.В. Ревуненковой, «божественность Христа отвергается Цельсом как рационально, так и текстологически»: «если Христос – воплощение божества и сын божий, то неужто Бог-отец не захотел спасти собственного сына? Может ли бог абсолютного и неизменного совершенства принять облик человека, измениться? Допустимо ли оставлять «божественный престол» пустым? Генеалогическая критика подкрепляется Цельсом версией о низком происхождении Христа, согласно которой его матерью была нищая пряха, а отцом – солдат по имени Пантера». По её суждению, «отстаивая идею происхождения религии за счёт обожествления царей и героев, убеждая читателя, что такая личность не соответствует критериям божественного», Цельс представляет христианство «религией бедняков, невежественных людей»; «недаром христианский бог скитается, с трудом находя себе жалкое пропитание; его почитают лишь грубые мужланы – шерстобиты да сапожники, глупые жещины да дети». По мнению Б. Деревенского, «возможный исходный материал – евангельские стихи»: "Лисицы имеют норы и птицы гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где преклонить голову" Мф. (8:20), Лк. (9:58). Б. Деревенский: «Взгляд Цельса на Иисуса во многом перекликается с тем, что Платон рассказывает об Эросе, сыне Пороса (“Изобилия”) и Пении (“Бедности”). Совпадение даже в деталях: "унаследовал природу матери", "бесприютный", "искусный чародей, колдун и софист", "всегда опять оживает"».

По замечанию А.И. Сидорова, Цельс отрицает христианское представление о добре, зле и антихристе: «В жизни христианства он ничего не видел, кроме безрассудства, невежества, нелепостей и басней. Он не принимает христианскую эсхатологию, особенно учение о воскресении тел. Цельс превратно понимает слова ап. Павла в 1Кор. (3:18-19): «Будь безумным, чтобы быть мудрым. Ибо мудрость мира сего есть безумие пред богом». Ориген возражает Цельсу, превратно толкующему эти слова апостола Павла как "мудрость в жизни сей есть зло, а безумие – благо"»: По А.И. Сидорову, "мудрость века сего" у ап. Павла – это и есть «тяготение только к вещам чувственным». Согласно Цельсу, зло есть некая фатальная неизбежность мирового бытия: зло не от бога, а присуще материи. Ориген категорично отрицает онтологичность зла. По Оригену, "сатаной" является всякий [человек], избравший порок и совершающий деяния, противоположные добродетели, – такой человек есть супротивник Сына Божия, являющегося Правдой, Истиной и Премудростью. Но сатаной можно назвать того, кто первый из разумных существ, проводивших жизнь блаженную и мирную, лишился крыльев и ниспал из блаженного состояния». Кто же? Ангелы, падшие на горе Ермон. По оценке Б. Деревенского, «на основе рассказа о рождении Иисуса из Евангелия от Матфея Цельс создал инверсию, включив в неё Пантеру как дополнительное лицо, играющее особую роль. При этом он не только сделал Пантеру внебрачным отцом Иисуса, но и вообразил его солдатом – στρατιώτος Πανθήρα и, надо думать, римским. Мария представляется блудницей. Возможно, рассказ о связи матери Иисуса с Пантерой появился еще в I веке».

Инверсия – это оружие сатиры, как это видно на примере творчества Лукиана. Распознав основную цель сатиры Цельса (идею божественного воплощения), Ориген пишет: «Рассказ о рождении нашего Спасителя от Девы он подверг – как это ему представляется – осмеянию». Согласно Б. Деревенскому, «усиление обвинений против Марии произошло в ответ на растущий в церкви культ Приснодевы, который начался во 2 веке, когда появилась «История Иакова о рождении Марии». Против культивируемой в церкви вечной девственности матери Иисуса была выдвинута контрверсия о её половой распущенности». «По мысли Цельса», – пишет Б. Деревенский, – «разоблаченная и ввергнутая в бедствия распутница поспешила избавиться от своего новорожденного сына и в будущем постаралась не иметь с ним ничего общего». Согласно Б. Деревенскому, Цельсу «известна биография Иисуса»: «Он обсуждает крещение Иоанново, совершенные Иисусом чудеса, его распятие и воскресение, называет его Назореем, а также цитирует отдельные евангельские стихи. Автору «Правдивого слова» известна даже апокрифическая легенда о сошествии Иисуса в ад».

Цельс в возмущении: «христиане не лояльны …особенно при Марке Аврелии». Цельс возмущался не просто так. Видимо, он получил от этого императора заказ дать отповедь дерзкой Апологии Иустина Философа в защиту христиан (послание к императору Антонину Пию и его сыну Марку Аврелию), за которую тот был казнён в 165 году при Марке Аврелии (его судьёй был учитель императора К.Ю. Рустик). Для сравнения, Ориген тоже написал книгу «Против Цельса» по заказу своего мецената дьякона Амвросия. По распространенному мнению, Цельс – «друг» императора Марка Аврелия, а, следовательно, из круга, близкого к императорской власти. Ориген упоминает двух Цельсов – Цельса при Нероне и Цельса «при Адриане и позже», которому Лукиан посвятил свою сатиру «Александр, или Лжепророк» и который, видимо, и написал «Правдивое слово». По словам Б. Деревенского, «Цельс проживал в малоазийском Пергаме, где имелась обширная библиотека. В этом городе, кстати говоря, существовала как еврейская, так и христианская община {одна из Эфесских общин}. Здесь Цельс мог общаться и с теми и с другими. Если Цельс проживал в Пергаме, то его наверняка можно отождествить с адресатом Лукиана Самосатского». Цельс при Нероне – это Тиберий Юлий Цельс Полемеан – соратник Веспасиана и Балбилла, видный деятель Эфеса, которому посвящена библиотека в Эфесе, построенная на его средства, и где он похоронен.

Библиотека Цельса в Эфесе

Полемеан в 69 году перешёл на сторону Веспасиана, благодаря чему и стал сенатором. При Домициане был проконсулом в Вифинии, Понте, Киликии, при Траяне проконсулом Азии (Эфес) в 106/7 году, дошёл до консула-суффекта, умер в 117 году, похоронен в библиотеке его имени, построенной его сыном на его деньги. Его близость к императорской власти очевидна, и есть больщая вероятность, что Цельс «Адриана» происходит из семьи Цельса «Нерона».

Если так (эти Цельсы – родственники), то прослеживается путь Цельса к информации Балбилла, нового хозяина горы Нимрода. Как мы помним, астролог Балбилл – видный деятель Эфеса, соратник Нерона и Веспасиана, предшественник Цельса в качестве проконсула. Как мы видели, Балбилл – персонаж Откровения в сатирическом образе «Зверя из земли», часто называемого антихристом. Естественно, если Цельс был задет сатирическим изображением достопочтенного Балбилла, друга Цельса, то он стремился к реваншу – представить Иисуса в разоблачительном ключе. Б. Деревенский: «Я мог бы, – говорится у Цельса, – сказать об Иисусе много такого, что составляет истину и не похоже на то, что написано учениками Иисуса; но я не без намерения умалчиваю об этом». По мнению Б. Деревенского, «эти слова нужно понимать так, что Цельс располагает также и внеевангельским материалом относительно Иисуса». Дневники, переписка Балбилла и его отца Трасилла, обвиняющая Коммагенское царство Антиоха, упраздненное в 17 году, в нелегитимном наследовании, естественно, хранились, и пригодились Цельсу. Б. Деревенский: «Уверенное отрицание «царской» генеалогии Иисуса, а также пренебрежительное отношение к Деве Марии, похоже, возникли у Цельса не на пустом месте. Вероятно, он имел соответствующие данные на этот счет или генерировал мнение своих осведомителей».

«Заметим, однако, – говорит Б. Деревенский, – Πανθήρα Цельса воспроизводит не столько греческое слово πάνθηρ(ος), сколько его латинскую форму – Пантера (panthera). Барсов-пантер отлавливали в Передней Азии и в большом количестве поставляли в Рим для гладиаторских боев». Интересно, почему же тогда римский солдат назван у Цельса стратиотом (στρατιώτος), а не гладиатором или легионером? В евангелиях имеется притча Иисуса о вселении бесов в стадо свиней Лк. (8:26-33), Мк. (5:8-9): «Легион имя мне, потому что нас много». В интерпретации известного библеиста И. Иеремиаса, «возникновению легенды о вселении бесов в гигантское стадо из 2000 свиней в решающей мере могла способствовать двусмысленность арамейского слова ligjona, означающего: 1) легион; 2) легионер. Изначально это могло означать: "Меня зовут Солдат, потому что таких, как я, много (и мы похожи друг на друга, как один солдат на другого)"». По другой версии, это отсылка к Х легиону «Фретензис» (Охраняющий пролив), который стоял в Иерусалиме в составе римских окупационных войск. Этот легион создан Октавианом в 40-41 году до н.э. в противовес войскам Антония. Он участвовал в битве при Акции (абордаж), подавлении восстания в Иудее после смерти Ирода, разрушении Кумрана, осаде Иерусалима императором Титом в 70 году, взятии Масады, подавлении восстания Бар-Кохбы (132-135 годы). В притче Иисуса изгнанные бесы вселились в стадо свиней (кабан – один из символов знамени этого легиона), которое по его приказу ринулось в воды галилейского озера и утонуло, потянув за собой богиню Рому. Этот факт является иронической инверсией героической истории Х легиона (Lau М.).

Следы лагеря Х легиона при крепости Масада

Правда, у Матфея в притче о бесах Мф. (8:32) слово легион не используется, зато оно звучит у него в сцене ареста Иисуса: «Или думаешь, что я не могу теперь же умолить Отца моего, чтобы он послал в защиту мою более, нежели двенадцать легионов Ангелов?» Мф. (26:53). Цельс инвертирует Матфея, но по какой-то причине он использует термины из другого словаря. Б. Деревенский: «Пока мы не видим, на каком основании Цельс заговорил о внебрачной связи Девы Марии с солдатом Пантерой».

Как мы уже поняли, Цельс решил метко сразить Иустина. Цельс выделил в апологии Иустина в качестве мишени для критики легенду о Деве, инвертировал Деву в Блудницу на Звере (Терос-Пантерос), соединив эту инверсию с инверсией Матфея. По Б. Деревенскому, «нет сомнений, что эллинистический автор, совершенно так же, как и мы сейчас, строил свои умозаключения главным образом на основе евангельского текста. Вопрос в том, что Цельс имел помимо Евангелий?».

Блудница на звере
Бугро Адольф Вильям (1825-1905)

Итак, треугольник Откровения Невеста–Зверь(Пантерос)–Агнец становится мишенью Цельса, оружием Цельса становится громкое, но ложное обвинение Невесты-Иотапы в адюльтере со Зверем-Антонием и рождении от него сына Антиоха III, исходящее из семьи Трасилла и его сына Балбилла. Поддаваясь «Истории Марии», где Антиох и Иисус отождествляются (оба сыновья Иотапы), он инвертирует коммагенского царя Антиоха III в Иисуса, а его отца царя Митридата в обручника Иосифа. По логике Цельса, Дева Иотапа инвертируется в блудницу – нищую пряху Марию, а зверь, на котором сидит блудница, стратег (στρατηγοσ) Пантерос (т.е. Антоний) инвертируется в стратиота-солдата Пантеру. Полководец Антоний-Пантера 30 года до н.э. по мысли Цельса превращается в римского, солдата Пантеру 7 года до н.э. Однако, стратег – эллинистический термин для обозначения полководца в Египте и Иудее в 1 веке до н.э., а стратиот – еврейский воин из крестьян. К примеру, молодой Ирод был назначен стратегом Галилеи, а затем Келесирии. Согласно М. Гранту, «Ирод унаследовал от хасмонеев порядок, согласно которому земля раздавалась иудейским крестьянам за службу в армии». Еврейского солдата царя Ирода, может, и можно было бы назвать стратиотом, а римского солдата Пантеру из X легиона следовало бы называть легионером, как в евангелиях, но никак не стратиотом. Легион состоял из когорт и центурий. Костяк его составляли легионеры-ветераны, профессиональные воины-центурионы, которые командовали центуриями – сотнями. У них были помощники – опционы. Легионеры жили в палатках по 10 человек во главе с деканом и составляли контуберний. В центурии было 10 контуберний. Были аквалиферы – «несущие орла» (это символ, при потере которого легион расформировывался). Были сигниферы, которые носили Signum – древко с медальонами. Были имагониферы, которые в бою несли образ императора. Были иммуны (легионеры с особой квалификацией) – инженеры, артиллеристы, музыканты, писари, медики. Были корницены (трубачи). Но стратиотов не было. Инвертируя стратега в стратиота, логичный Цельс ошибся, солдат получился НЕ римский и НЕ отец Иисуса. Да и солдата не было, как и адюльтера не было. Вспомним, по Николаю, Антоний – НЕ отец Антиоха. Цельс опирается на старую фальшивку Трасилла о происхождении Антиоха от стратега Антония (Пантероса) и Иотапы (Марии, прядущей багрянец на горе Нимрода), превращенную им в другую фальшивку о происхождении Иисуса от римского солдата Пантеры и нищей пряхи.

Согласно Б. Деревенскому, христиане до 17 века боялись «возмутительного рассказа Цельса», предпочитали его не касаться, хотя в античности встречаются произведения с подобными сюжетами: «Ювенал (ок. 60-127) рассказывает о жене сенатора Эппии, которая, увлеченная одним гладиатором, бросила супруга и путешествовала вместе с цирком. Сам же Ювенал находит в судьбе Эппии параллели с классической историей о Елене Прекрасной, бросившей мужа ради троянца Париса. Еще один солдат-соблазнитель появляется в «Сатириконе» Петрония Арбитра (ок. 14-66). Будучи отряжен стеречь тела распятых разбойников, солдат встречает на кладбище молодую женщину, плачущую над телом умершего мужа. Несчастная вдова находит утешение в объятьях служивого; при этом любовники настолько увлечены друг другом, что не замечают пропажи тела одного из распятых разбойников. Тогда, чтобы спасти солдата от наказания, вдова велит вытащить мужа из гроба и пригвоздить его к пустому кресту (Сатирикон, 101-102). Таковы популярные сюжеты той эпохи. Теперь мы видим, что, рассказывая о замужней еврейке, впавшей в блуд с неким солдатом, Цельс имел под рукой соответствующие анекдоты и литературные клише». В этот же ряд «возмутительных» рассказов Б. Деревенский вносит рассказ об Иисусе и Марии Магдалине: «гностики рассказывали об Иисусе такие вещи: "В "Марииных вопросах" …представляется такое данное ей откровение. Речь идет о Марии Магдалине, которая, согласно гностикам, после воскресения и вознесения Христа проводила время в молитве на горе и получила дополнительные откровения. Когда она уединилась на горе и молилась, то вдруг почувствовала, что кто-то охватил чресла ее женские и как бы мужской член вошел в нее, и она ощутила истечение и услышала голос, говорящий: "Прими это, и получишь жизнь вечную". Мария весьма испугалась и упала на землю, но Он её поднял и сказал ей: "Или ты сомневаешься, маловерная?" (Епифаний Кипрский. Панарион, 26, 8; PG 41, 314)"». «Кажется, от этого уже недалеко до подобных рассказов о Марии, матери Иисуса», – подытоживает Б. Деревенский, вступаясь за её честь. Б. Деревенский справедливо включил рассказ с Марией Магдалиной в круг «возмутительных» сюжетов, табуированных христианством. Также и рассказ Цельса о солдате Пантере, безусловно, «возмутителен» для той прочной пелены молчания, которая окружает Иисуса и его семью, т.к. Цельс выводит на сцену сатирического дракона – призрака молчания, солдата Пантеру. Этот дракон наносит удар по вере в непорочное зачатие, а как следствие, по вере в возможность спасения от второй смерти путём мессианского воскресения. Нуминозное переживание предстящего воскресения, очарование предстоящего обновления – появления нового Иерусалима, сошедшего с неба не смогло вытеснить другое нуминозное переживание – неуверенность в будущем, его боязнь, страх перед катастрофическими ситуациями, который питает бесознательно возникающий архетип Апокалипсиса, как назвал это явление психолог Э. Эдингер [3]. Это страх, возникающий в образах «чумы», «конца света», «космической катастрофы». Архетип захватывает, а его противоположности пробуют нас на разрыв.

Чурсин Валерий Николаевич