Николай – «друг» Ирода и Августа

Как хорошо и как приятно жить братьям вместе!
Это – как драгоценный елей на голове,
…как роса Ермонская, сходящая на горы Сионские Пс. (132:1-3)

Убыв из Сирии, где он был одним из претендентов на власть, нежелательных Риму, Николай перешел на должность «друга» иудейского царя Ирода в 31 году до н.э. М. Грант в своей книге об Ироде Великом называет Николая «самой выдающейся фигурой в его окружении». По оценке М. Гранта, «двор иудейского царя был очень эллинизированным, хотя сам царь должен был придерживаться иудаизма, принятого его идумейскими предшественниками». По В.Л. Вихновичу, «языком административного аппарата царства Ирода, причём как в сношениях с внешним миром, так и в правительственных учреждениях, армии и даже на заседаниях царского синедриона – совета «друзей» – был греческий». На протяжении большей части царствования Ирода должность прокуратора – финансиста, ответственного в его правительстве за сбор налогов и управление казной, занимал Птолемей, родной брат Николая. Е.Б. Веселаго: «По свидетельству Константина Багрянородного, Николай был секретарём Ирода {лат. secreto – отдельно, особо, тайно}. Этот термин надо понимать в очень широком смысле, так как Ирод возлагал на Николая значительно большие обязанности, чем обязанности простого секретаря. Николай был скорее другом и учителем Ирода, с которым занимался философией, риторикой и историей». Короче, был на правах министра, своего рода «государственного» секретаря.

В 31 году до н.э. произошло сильное землетрясение в Иудее, разрушившее Иерусалим. Иосиф Флавий сообщает: «Тогда же страну иудеев постигло небывалое дотоле землетрясение, результатом которого была массовая гибель скота. Также погибло до 30 тысяч человек под развалинами рушившихся зданий». Как пишет В.Л. Вихнович, «археологические исследования показали, что община ессеев в Кумране была долгое время в запустении ввиду разрушения её при землетрясении, вплоть до начала I века н.э., у них не возникало стремления восстанавливать своё поселение в пустыне на берегу Мертвого моря». При Ироде в поселении не было особой нужды – ессеи не преследовались. Как выразился М. Грант, «Ирод одобрительно относился к кумранской общине: воинственность ее обитателей была направлена против его врагов – Хасмонеев».

В этом же году состоялась битва при Акции. Восточным властителям пришлось по результатам битвы при Акции перестраиваться на ходу, т.к. прежде они поддерживали Антония. Иосиф Флавий: «Ирод подвергся опасности сразу потерять все, так как Цезарю (Октавиану) удалось победить Антония в сражении при Акции. Тогда изменилось положение не только самого Ирода, но вместе с тем также всех его друзей и врагов, потому что казалось невероятным, чтобы Ирод остался теперь безнаказанным вследствие его столь тесной дружбы с Антонием» ИД (15.6. 1). Похоже, Ирод очень опасался такого поворота событий. Б. Якубович так воспроизводит этот момент: «В те дни для Ирода наступил момент истины, когда нужно было доказать победителю свою преданность. Необходимо было тонко и умело составить верноподданическое послание римскому триумфатору, и Николай принял в этом важном деле самое активное участие, проявив свой незаурядный талант писателя и дипломата. Довольный Ирод поручил новому советнику ответственейшую миссию – доставить письмо по назначению. Умный и велеречивый посланник иудейского царя пришелся по душе будущему великому императору. Август имел с Николаем несколько продолжительных бесед, из которых узнал новые, интересные сведения о последних днях Антония и Клеопатры». Также и по мнению М. Гранта, «император познакомился с ним после битвы при Акции, скорее всего на Родосе, и ученый произвел на него впечатление».

Как уже упоминалось, Николай был римским гражданином, македонским династом, сыном тирана Антипатра Дербета, родственником многих влиятельных анатолийских властителей, а главное, воспитателем детей Клеопатры в ранге родственника, авторитетным информатором о египетском дворе накануне войны с Египтом, наконец, ровесником Октавиана Августа. Небесным покровителем Октавиана Августа был Аполлон: в честь победы при Акции он выпустил динарий со своим изображением в образе Аполлона Актийского, купил землю и построил в Риме рядом со своим домом на Палатинском холме храм Аполлона. А Николай был высокопоставленным жрецом Аполлона, достойным должности «друга» в его окружении.

Первый дружественный шаг молодого Николая – его отказ от возвращения в Дервию, которая молодому римскому гражданину казалась захолустным владением его престарелого отца Антипатра в Сирии, и он переехал в Иерусалим с масштабной мыслью об эллинизации Иудеи в духе бога Высочайшего. Задним числом мы знаем, что его отца из-за Дервии убьют галаты сразу после 30 года до н.э., а тогда этого не предсказала бы даже дельфийская пифия! Николая часто называют «другом» Октавиана Августа. Плутарх в своих «Застольных беседах» ([2], кн.8, IV) пишет: «Вот если бы пальма приносила такие финики, как в Сирии и Египте, …то трудно было бы найти нечто равное. Говорят, император дал этим особо крупным и вкусным финикам название николаевских, которое за ними остается и поныне, – из дружеских чувств к философу-перипатетику Николаю. Это был человек, располагавший к себе приятнейшим нравом, несмотря на непривлекательную наружность – высокий рост при чахлом телосложении и прыщеватое лицо». В другом переводе этого замечания Плутарха Николая называют "очень добродушным человеком, высоким и стройным, с румяным цветом лица". Переводчик жалуется: «В оригинале труднопереводимая игра слов: «…человек… сладкий {sc. как финик, γλυκύν}… с пурпурно-красным лицом – ε̉πιφοινίσσοντος…» – ср. φοϊνις – финиковая пальма». Эти слова Плутарха считаются описанием внешности Николая. Не стоит забывать, что много лет спустя пожилой император Август поручит ему, как своему ровеснику, другу, знаменитому философу и историку, переехавшему в Рим, написать свою биографию, ставшую непревзойденным источником информации о детстве и юности императора. Как же было не поручить, ведь Август, конечно, предварительно прочитал труды Николая, и не мог не позавидовать иудейскому царю. Согласно М. Гранту, «живя в его царстве и находясь с царём в личных сношениях, он писал лишь в угоду ему и чтобы ему льстить, останавливаясь при этом исключительно на таких фактах, которые могли возвеличить Ирода». У Августа, конечно, был собственный великий поэт – Вергилий, безусловно, комплиментарный, но подлинного биографа не было. Заказав свою биографию Николаю, Август косвенно подтвердил правдивость своего образа в его трудах.

М. Грант в своем повествовании о царе Ироде дает версию его визита на Родос весной 30 года, опирающуюся на труд Иосифа Флавия, а фактически – на версию самого Николая, т.к. он, по словам М. Гранта, – «главный осведомитель историка». Если принять, что Николай сопровождал Ирода на Родос, то версия Гранта приблизится к версии Якубовича. Иосиф так описывает встречу Ирода с Октавианом Августом ИД (15.5. 6): «Ирод поспешил в Родос, чтобы встретиться там с Цезарем. Приехав в город, он снял диадему, но остался во всем прочем царском убранстве своём. Когда ему удалось добиться аудиенции, он в полной мере выказал всю свою неустрашимость, а именно не прибег, как то делается обыкновенно в таких случаях, к просьбам и не выказал ни малейшего опасения за все совершенные им проступки. Он рассказал Цезарю о своей большой дружбе с Антонием: "Если же ты, оставя его в стороне, посмотришь, каков я к своим благодетелям и каков я в дружбе, то у тебя доказательство налицо в виде совершенных мною деяний. Если переменилось имя, из этого еще не следует, чтобы моя дружба пошатнулась к тому, кто является заместителем и преемником моего друга"».

Иосиф знал, что эти слова Август не только прочитал в произведениях Николая, но и полностью их одобрил. Мог ли Иосиф их хоть в чем-нибудь существенном изменить? Далее Иосиф, следуя Николаю, сообщает ИД (15:6:7): «Такими словами, в которых ясно звучала полная независимость, Ирод без труда склонил на свою сторону Цезаря, человека, отличавшегося благородством духа. Вместе с тем последний вновь венчал Ирода царским венцом и просил его об одном лишь: быть с ним так же дружным, как дружен он раньше был с Антонием». «Быть дружным» – как это похоже на голос Аполлона-Гелиоса-Митры с горы Нимрода, т.е. голос Николая!

Рим нападал на Египет двумя направлениями – на кораблях с запада и пешим «приморским путём» с востока, это направление возглавил сам Октавиан Август (Цезарь у Иосифа). Этот путь известен ещё из библии Ис. (9:1). Иосиф продолжает: «…Удостоившись такого приёма, Ирод решил сопровождать Цезаря в Египет. Ирод немедленно приступил к приготовлениям к встрече Цезаря, собиравшегося вторгнуться из Сирии в Египет. Когда император прибыл, он принял его с царскою пышностью в Птолемаиде, причём угостил всё его войско и изобильно снабдил его всеми припасами. Таким образом, он вскоре попал в число наиболее близких императору людей. Во время военных смотров он сопровождал Цезаря верхом, примкнув к его свите с отрядом из блестяще и богато вооруженных ста пятидесяти человек. Когда римляне возвращались назад из Египта, он также явил снова полную готовность снабжать их всем нужным и оказывать им услуги». Слова Иосифа указывают на очевидца события. Иосиф передает впечатления Николая о походе Октавиана от Птолемаиды вдоль побережья Иудеи в Египет. Октавиан Август взял Александрию, а за неё были бои с Антонием всё лето, пока в августе на сторону Рима не перешли армия и флот Египта. Месяц, который мы называем августом, получил свое название в честь победы над Египтом (Август родился в сентябре). Клеопатра вела переговоры с Октавианом, предлагая сохранить египетское царство под властью её сына Птолемея (Цезариона), которым она, по её словам, забеременела от Цезаря, когда тот был в Египте в 48-47 году. Октавиан не мог это принять, он считал себя единственным, хотя и приемным сыном Цезаря.

Клеопатра («Я родила сына от Цезаря») и Октавиан в Египте,
Луи Гоффье

Заметим, воспитатель царских детей Николай опровергал, как ложный, слух о Цезаре, что «царица Клеопатра, сойдясь с ним в браке, родила ему сына» (биография Августа). Николай пишет: «сам Цезарь в своем завещании разоблачил это как ложь». Действительно, тот не упомянут в завещании, а без признания отца никто не вправе считаться сыном. Птолемей Цезарион родился, скорее всего, в июле 44 года в Египте, когда Цезарь уже погиб. Мальчика сразу объявили соправителем Клеопатры, т.к. единоличное правление женщины в Египте было не предусмотрено (её фиктивный муж-брат и соправитель Птолемей весьма кстати умер). В 45 году Ю. Цезарь воевал в Испании. Согласно Р. Этьенну, «вполне возможно, что настоящим отцом ребёнка был Антоний, у которого были и время, и возможность встречаться с Клеопатрой в садах на берегу Тибра в 45 году», где она находилась на положении почётной пленницы и откуда в 44 году смогла бежать.

Антоний, а затем и Клеопатра покончили с собой. И были похоронены в одной гробнице, согласно их желанию. Дети, жившие при египетском дворе, в т.ч. Иотапа, оказались в плену. В рассказе Иосифа чувствуется эффект присутствия Николая, который мог участвовать в походе, и одобряющая печать другого строгого участника – Октавиана Августа. Может, Николай, был при взятии Александрии? И именно потому смог защитить царских детей, о судьбе которых он разговаривал с Октавианом на Родосе? Перед Октавианом был пример его приемного отца Гая Юлия Цезаря, который, воюя с Египтом из-за убийства Помпея в 48 году, не стал наказывать царских детей. Потому союз Александра Гелиоса и Иотапы по решению Августа был расторгнут, а Иотапа в 30 г. была возвращена отцу Артавазду Мидийскому, перешедшему к Октавиану и назначенному им царём зависимой от Рима Малой Армении. Младшие дети Клеопатры и Марка Антония к тому времени были очень малы, и Октавиан их пощадил, отдав своей сестре Октавии, бывшей жене Антония. 11-летний Александр Гелиос в 29 г. до н.э. был проведен в триумфе Октавиана в Риме. Кроме него, Клеопатры Селены (его сестры-близняшки) и 6-летнего Птолемея Филадельфа, младшего сына Антония и Клеопатры, у Октавии оказался ещё один высокопоставленный пленный мальчик, известный по римскому прозвищу Трасилл из Мендеса, попавший в плен вместе со своим отцом – астрологом Клеопатры. Август обладал очень большим домом, в который входили рабы, высокопоставленные пленные, вольноотпущенники – члены семейного правительства. Александр Гелиос и Птолемей Филадельф вошли в дом, но вероятно, не выжили и умерли детьми – о них ничего не известно. Клеопатра Селена выжила, её выдали замуж за пленника Ю. Цезаря Юбу II, ставшего декоративным царем Мавретании. Выжил также Трасилл, который, видимо, был ровесником Иотапы (род. 43 г. до н.э.) и Тиберия (род. 42 г. до н.э.), будущего наследника Августа и патрона-благодетеля Трасилла. Трасилл стал астрологом Тиберия и его ближайшим другом и советником (умер в 36 году н.э. – за год до Тиберия).

Однако, их старших сыновей и наследников, хотя тоже несовершеннолетних, Октавиан приказал казнить. В августе 30 г. были убиты сын Клеопатры Птолемей (Цезарион) и старший сына Антония от брака с Фульвией Антоний Антилл.

В Риме Марк Антоний подвергся процедуре проклятия памяти. Его изображения уничтожали. День его рождения объявили зловещим (в этот день запрещались браки и суды). Его указания за 10 лет триумвирства стали незаконными, на его счет отнесли кровавые проскрипции римлян (в числе погибших был Цицерон). Возвращался из Египта Октавиан Август той же дорогой. Зиму 30/29 года до н.э. он провел в сирийской Антиохии, а затем убыл в Коринф. При очевидном посредничестве Николая царь Коммагены Митридат II и Артавазд Мидийский поженили детей: принца Митридата III, будущего царя Коммагены, и принцессу Иотапу. Сразу после 30-го года до н.э. у них родился сын, будущий царь Антиох III. История объясняет, почему судьбы этих детей царских семейств так безраздельно сплелись с мировой политикой, и почему их отцы и дети так волновались при воспоминаниях об Антонии и Клеопатре. Иотапа 13-летней девочкой, едва достигшей брачного возраста, едва войдя в высший аристократический круг Египта, едва привыкнув к урокам требовательных учителей и этикету египетского двора, попала в плен. Николай сам когда-то был заложником у римлян. Похоже, ей повезло с воспитателем, сумевшим вырвать её из римского плена при взятии Александрии, уберечь от жестокого обращения и насилия, а затем столь счастливо выдать замуж. Николай подарил ей жизнь, новую судьбу – счастливый жребий – и прозвище Девы.

По наблюдениям Николая и словам Иосифа, «Ирод же, встретившись с Цезарем в Египте, мог теперь свободнее общаться с ним, считаясь его ”другом”, и удостоился при этом величайших почестей». Снова, по замечанию В.Л. Вихновича, «трагические испытания ожидали его дома, в семье». Перед отъездом на Родос он опять принял меры по укреплению власти: по обвинению в госизмене казнил бывшего царя и первосвященника Гиркана, деда Мариамны, все еще кандидата на царскую должность. Мариамну и Александру переселил в крепость Александрион, снова отдав тайный приказ их убить в случае ареста или гибели Ирода. Детей, мать и сестру он отделил и поселил в другом месте – замке Масады под присмотром брата Ферроры. Так было надежнее. На случай своей гибели Ирод приказал брату взять власть, объявив себя регентом детей, оставлять их с матерью и тещей, враждовавшими с матерью и сестрой, было опасно. По замечанию В.Л. Вихновича, «давно назревавший конфликт с уцелевшими Хасмонеями – женой Мариамной и её матерью – приближался к развязке. Несомненен факт решительного и резкого объяснения царицы с Иродом, показавшего невозможность дальнейшей совместной жизни, и казни её по приказу царя {в 29 году до н.э.}». Мариамна была предана суду друзей и советников царя за приготовление отравы для него и казнена (а Александру казнили в 28 году до н.э.). По отзыву М. Гранта, «Ирод – человек контрастов; одним из них был конфликт между приверженностью иудейской традиции и проримским эллинизмом. Еще, одним, свойственным его темпераменту и деятельности, было глубокое противоречие между просвещенным, цивилизованным рационализмом и необузданной кровожадной жестокостью». Подобно царю Давиду, Ирод думал, что он полностью контролирует женщин своей семьи. Но, как и Давид, он был не в силах предотвратить столкновение патриархального и матриархального начал в своем доме. В.Л. Вихнович считает, что Николай стремился «оправдать своего покровителя». Однако, оправдывая Ирода, Николай оправдывает его намерение создать династию, он оценивает явное неподчинение хасмонейских женщин главе семьи с точки зрения патриархата, но с опорой на сыновей от Мариамны наследников Александра и Аристобула. Согласно М. Гранту, «действия Ирода направлены на обеспечение стабильности власти. …Никто не сомневался, что этих молодых людей готовили в наследники Ирода. И они пользовались популярностью, потому что по материнской линии были последними оставшимися в живых представителями хасмонейского дома, который когда-то освободил Иудею».

По замечанию М. Гранта, «битва при Акции вопреки первым ожиданиям укрепила личное положение Ирода. Поэтому он не замедлил присоединиться к всеобщим торжествам. Послал по-царски щедрый взнос на строительство Никополя, возводимого возле Акции в ознаменование победы. Но её надо было отпраздновать и в Иерусалиме, и для этого в 27 году Ирод учредил Акцийские игры, впоследствии проводившиеся каждые четыре года. Игры включали скачки, театральные, музыкальные и атлетические состязания и борьбу диких зверей». В.Л. Вихнович пишет: «Желая придать Иерусалиму положение современной, по тогдашним понятиям, столицы, Ирод построил в Иерусалиме театр, а на равнине у города огромный амфитеатр, где устраивались спортивные игры, столь распространённые в эллинистическом мире». Согласно М. Гранту, «эти нововведения были значительным и, по мнению многих иудеев, очень опасным шагом к эллинизации страны. Молодых иудеев видели расхаживающими в «срамных покрышках» (атлетических шапочках) и, возможно, больше ни в чём – ещё одна серьезная причина для неодобрения, поскольку иудаизм далеко не разделял склонность эллинов к обнажению. Что хуже всего, атлеты невзлюбили обрезание, обычай (неизвестного происхождения), который, как Господь объявил Аврааму, является непременным требованием Завета, знамением приобщения народа к богоданной цели. Но к сожалению, обрезанные ученики гимнасиев, вероятно, смущались. Как нам известно из литературы, греки и римляне посмеивались над этим обычаем. Таковы были проблемы, которые Иродовы игры неизбежно снова выдвинули на передний план». Похожие проблемы уже возникали в Иудее перед Маккавейскими войнами, поляризуя иудейское общество. История повторялась, новые силы готовились бороться с эллинизмом в лице царя Ирода и его министра Николая.

Ирода, согласно В.Л. Вихновичу, привлекала «роль посредника в международной торговле с землями и народами за пределами империи – с Центральной Африкой, Аравией и далее с Индией и Китаем»: «Из дальних стран ввозились слоновая кость, ценные и редкие породы дерева, золото, драгоценные камни, пряности, шёлк и изделия из него, а также другие предметы роскоши. Если вначале его царство включало в себя только основные территории, населённые евреями, – Иудею, Идумею, Перею и Галилею, то впоследствии Август присоединил к нему провинции, где преобладало нееврейское, в основном эллинизированное население – Самарию, Батанею, Трахонитиду, Авранитиду. Территория его государства могла соперничать с государствами Давида и Соломона. Под его контролем оказались главные торговые пути из Аравии, Южной Азии, Африки. Первый пролегал через Негев к портам Средиземноморья, а второй через Трансиорданию к Дамаску. Караваны набатейских купцов, направлявшихся с товарами в Сирию, Газу и Риноколуру {Келесирия} исправно доставляли Ироду огромные доходы».

Появление эллинов в еврейском государстве, и практическое освоение торговых путей соответствовало эллинистическим устремлениям Николая. В.Л. Вихнович продолжает: «Но, возможно, самый существенный источник доходов был связан с расположенным в Иерусалиме величайшим святилищем иудаизма – Иерусалимским Храмом. Посещение его было тогда святой обязанностью для всех верующих, где бы они ни проживали».

Иродианская Палестина

М. Грант: «На северо-восточной стороне города, в месте, называвшемся гора Мория, прямо напротив горы Олив, Соломон воздвиг храм. В 20 году до н.э. Ирод взялся за дело, которое считал вершиной всех своих трудов, подвигом, которым он восстановит нарушенное взаимопонимание среди его подданных – иудеев – и завоюет их вечную благодарность. Этим делом стало строительство Иерусалимского храма». Весь комплекс сооружений находился внутри Двора иноверцев, ныне представленного большой площадкой у мечети Аль-Шериф. Двор был намного (почти в два раза) просторнее двора при старом храме – он, как и Николай, ожидал наплыва языческих поклонников Бога Высочайшего.

Иерусалимский храм Ирода, реконструкция

Для этого пришлось искусственным путем значительно увеличить храмовую гору. Не под впечатлением ли посещения нагорного коммагенского храма? Двор окружали портики и своды, в тени которых книжники толковали Закон народу; здесь продавались голуби и овцы, мука, масло и вино для обрядов жертвоприношения. На Пасху языческие деньги менялись на шекели. Здесь впоследствии опрокинул столы менял и разогнал водоносов Иисус, за что на него завели судебное дело. Внутри Двора иноверцев находился Двор женщин. Двор женщин вел во Двор Израиля (или Двор мужчин), куда мог входить любой иудей мужского пола, но проникший туда иноверец подлежал смертной казни. Двор Израиля, в свою очередь, примыкал ко Двору священнослужителей с жертвенником и храмом. Жертвенник имел отверстия для стока крови жертвенных животных, она стекала в трубу, которая вела к старинному кладбищу у реки Кедрон.

Вид на Иерусалим и храм Ирода, реконструкция

М. Грант продолжает: «Посередине Двора священнослужителей перед святилищем находился жертвенник, к которому поднимались по пандусу. Ныне это место называется Куббет-ас-Сахра, и здесь внутри мечети Омара, иначе Купола над Скалой, находится голая скала горы Мория, которую древние считали местом, где Авраам намеревался принести в жертву своего сына Исаака. Здесь же, на току Орны Иевусеянина, выходца из народа, жившего еще до прихода иудеев, царю Давиду было велено воздвигнуть алтарь Господу. Итак, на этой священной скале стоял алтарь всесожжения, большое сооружение кубической формы из неотесанного камня. Когда селевкид Антиох IV в 167 году до н.э. воздвиг на этом месте алтарь олимпийцу Зевсу, это явилось величайшим осквернением». Ирод, согласно М. Гранту, «глубоко гордился своим свершением и не уставал подчеркивать, что хасмонейские освободители за все 125 лет своей власти даже не подумали взяться за такое громадное дело. Даже храм Соломона, которому старательно следовали в отношении священных и неприкосновенных размеров, был превзойдён во всех отношениях. Секретарь Ирода Николай Дамасский имел основания утверждать, что царь был щедрым человеком, и что большая часть его щедрот шла на святое дело».

Ирод зарекомендовал себя как выдающийся архитектор и строитель. Он построил новые и восстановил старые крепости в городах – Иерусалиме, Иерихоне, Масаде, Геродиуме, построил новые города – Кесарию и Себастию, – в малоазийских городах мостил улицы, возводил цирки, амфитеатры, храмы, акведуки. Ирод отделал гробницу патриархов Авраама, Исаака и Иакова, а также их жен Сарры, Ревекки и Лии.

Как и Ирод, патриарх Авраам не был евреем от рождения: он стал им, сделав свой собственный выбор в пользу бога Всевышнего – бога города Салима – и уплатил десятину жрецу-царю города Мелхиседеку. М. Грант: «Нет никакого сомнения, что именно в честь Николая Ирод подарил Дамаску, его родному городу, новый гимнасий и театр». А вот в Коммагене и Египте он ничего не строил (конкуренция?). По М. Гранту, «в 20 году до н.э., когда Август лично появился в Сирии, Ирод отправился в Антиохию встретиться с ним второй раз, сопровождал его друг и министр Николай Дамасский (тот записал, что видел приехавших встретиться с императором послов из Индии)». Страбон (Strabo, XV, 1, 73) в курсе «сказанного Николаем Дамасским», «что в Антиохии Дафнийской он случайно встретился с послами индов, прибывшими к Цезарю Августу».

Гробница патриархов, Хеврон

Август посетил города Киликии, где познакомился с рядом киликийских философов. Философы-перипатетики Афиней и Ксенарх перебрались из Киликии в Рим (М.Г. Абрамзон). Ксенарх был учителем Страбона. Отрицая учение об эфире, он написал сочинение «Против пятого элемента». Согласно М.Г. Абрамзону, «одной из целей приезда Августа было выработать меры для борьбы с пиратством; очевидно, в правление Августа пиратство всё ещё продолжало оставаться проблемой региона: традиции пиратства на побережье Трахеи имели столь глубокие корни, что не могли исчезнуть даже после победы Помпея». Не случайно в своих «Деяниях» Август сообщает: "Море я умиротворил от разбойников". В этом вопросе мнение Николая, вероятно, было особенно весомым. Как мы видим, Август восстановил в Киликии царство Таркондимота II, сына Таркондимота I, внука Стратона и родственника (двоюродного брата?) Николая. Южную часть бывшей царской дороги было решено восстановить на новом уровне. В ликаонском городе Листре было решено устроить римскую колонию. Позднее дуумвиром колонии в Антиохии Писидийской стал родственник Николая Стратон (М.Г. Абрамзон). По замечанию М.Г. Абрамзона, «в 11–4 гг. до н.э. римляне под командованием Сульпиция Квириния вели боевые действия против гомонадов, во время которых была построена Via Sebasta (ее милевые камни датируются 6/5 г. до н.э.) и основан ряд военных колоний». Южная часть имперской дороги Via Sebasta прошла через Дербу, отцовское имение, теперь принадлежащее Николаю. Согласно историческому комментарию Крейга Кинера к Деян. (14:20б): «Дервия была пограничным пунктом на имперской дороге и, вероятно, получала доходы от таможенных пошлин». Оставаясь «другом» Августа, Николай сумел восстановить положение Дервии и ее коммерческое значение, существовавшее при его отце Антипатре на царской (теперь имперской) дороге.

М. Грант: «В 15 году до н.э. Агриппа побывал у Ирода в Иудее. Он прибыл в Иерусалим, где его разместили в апартаментах нового дворца, носящего его имя. Агриппа давал пиры, а в храме, где еще строился Двор иноверцев, он принёс в жертву 100 быков (принятие жертв, принесенных неиудеями, было сложившейся традицией)». Вместе с Иродом и Агриппой Николай совершил большое путешествие по Востоку. Подробное описание отдельных этапов этого путешествия Иосифом Флавием надо отнести за счёт участия в нём Николая Дамасского». Согласно современному исследователю А.Р. Панову, «Агриппа послал Полемона {царя Понта} на Боспор в 15 г. до н.э. В состав сил Полемона могли входить римские отряды. Тому пришлось начать военные действия против боспорцев, не желавших подчиняться римскому ставленнику, он вступил с ними в сражение и одержал победу, но не смог их подчинить себе. Когда выяснилось, что сил Полемона недостаточно для подчинения Боспорского царства, Агриппа решил двинуться ему на выручку. Поскольку в Южном Причерноморье римляне не имели легионов и кораблей, силы для экспедиции Агриппа собирал во всех областях Восточного Средиземноморья, и к весне 14 г. до н.э. флотилия была готова к походу на Боспор». М. Грант: «С вновь созданным флотом с приходом весны Ирод поспешил на север на подмогу Марку Агриппе. Он, наконец, нагнал его в Синопе, на северном побережье Малой Азии, отсюда было ближе всего до Крыма». А.Р. Панов: «Едва ли Агриппе пришлось вести какие-либо серьезные военные действия на Боспоре, но уже сама демонстрация военных сил Рима оказалась весьма эффективной и вынудила боспорцев подчиниться. Успех совместной экспедиции обеспечил окончательное включение Боспорского государства в сферу римского влияния. Агриппа получил за свои действия на Боспоре триумф, от которого он, правда, отказался. Это показывает, что деятельность Агриппы приравнивалась к крупной военной победе». М. Грант: «В создавшейся обстановке выяснилось, что крымский поход после всего вообще не состоится. В итоге он двинулся через Малую Азию, пройдя через весь полуосторов до Эфеса (Сельджук) и Самоса. И взял с собой Ирода». Этот момент особо отражен в биографии Николая. Приведем его в публикации Веселаго 4 (134; 3; Exc. De virt., I, p.326, 5): «Один благожелательный к людям поступок был совершен в угоду Николаю. Дело в том, что Юлия, дочь Цезаря и жена Агриппы, направляясь в Илион, едва не погибла вместе с сопровождавшими её рабами при ночной переправе через сильно разлившийся из-за дождей Скамандр. Агриппа разгневался на них за то, что они не пришли ей на помощь и потребовал в виде наказания уплаты ста тысяч (серебряных драхм). Прибывшего же к ним Николая они умоляли просить для них помощи и защиты у Ирода. Помня о былой славе Илиона, Николай очень охотно взял на себя это поручение и попросил царя и объяснил ему всё, сказав, что несправедливо гневается на илионцев Агриппа. Ирод добился, наконец, освобождения их от наказания, но, так как они, потеряв надежду на прощение долга, уже уехали, он отдал письмо об этом Николаю, направлявшемуся на Хиос и Родос, где у него находились сыновья. Сам же Ирод отправился с Агриппой в Пафлагонию {Вифиния}. Николай, плывя из Амисоса в Византий и оттуда в Троаду, прибыл в Илион и отдал письмо с известием о прощении долга. И ему, а еще больше царю, илионцы оказали величайшие почести». Это сообщение ввиду скудости биографических данных о Николае чрезвычайно важно для его биографии, т.к. в нём говорится о наличии у него сыновей. Они учатся на Родосе, где их навещает Николай. Родос – это особенное место для Николая, остров Аполлона-Гелиоса. Родина философа-перипатетика Андроника Родосского, в Риме востановившего труды Аристотеля. Заметим, в ходе боспорского похода Иродом делаются благотворительные акции: «Родосцам он на собственные средства отстроил пифийский храм», т.е. храм Аполлона, победившего змея Пифона ИД (16:2:3). Невозможно не увязать эти акции с Николаем, т.к. он жрец Аполлона, для которого Родос играет важнейшую роль. Массовые обращения жителей иудейской диаспоры в Ионии к Агриппе и Ироду – не случайность, а результат признания Римом Иерусалима как их метрополии. С иудеями связаны языческие почитатели бога Высочайшего.

Боспорское царство

В полной мере это относится и к Боспору (Крыму), где уже, видимо, имеются иудейские общины. По данным археологии, на Боспоре значительное распространение получил культ бога Высочайшего. По мнению историка-гебраиста М.Б. Кизилова: «Евреи переселяются в Тавриду, по-видимому, из Палестины и Малой Азии не позднее второй половины I века н.э., а возможно, даже несколько раньше. Основными центрами их жизни становятся города Боспорского царства в восточной части полуострова (Пантикапей / Керчь), а также на западе, в городе Херсонесе. По своей культуре эти первые поселенцы были максимально близки к эллинам, говорили на греческом языке, но продолжали верно следовать своим иудейским традициям и использовать иврит в качестве языка литургии и надгробных надписей».

Еврейские колонисты – предполагают, что они были ветеранами Ирода, – как и в Малой Азии, были евреями только по мужской линии, т.к. они вступали в смешанные браки и укоренялись там. Похожая картина приводится в описании города Филиппы в Македонии, женщины которого стали иудейскими прозелитками ИД (16:13).

По словам Иосифа ИД (12:3), «ионяне настаивали на том, чтобы, если иудеи хотят быть уравнены с ними в правах, они поклонялись и божествам ионийским; когда же возникло по этому поводу дело, то иудеи, благодаря поддержке Николая из Дамаска, отстояли свое право пользоваться своими обычными установлениями». Речь шла о праве евреев иудейской диаспоры собирать на территории ее пребывания налог-пожертвование в пользу иудейского храма Ирода, конвертировать средства в золото и направлять его в Иудею.

Различные изображения на монетах Ирода Великого: якорь, стол для священного хлеба, диадема с крестом, пальмовая ветвь, гранат

По словам М. Гранта, «Тацит выражает недовольство тем, что все разбросанные по многим странам иудеи взяли за обычай слать пожертвования иерусалимскому храму». Согласно Е.Б. Веселаго, «благодаря македонскому происхождению, эллинской образованности, римскому гражданству Николая и его талантам дипломата Ироду удалось отстоять перед проконсулом Азии Агриппой (зятем Августа) привилегии иудеев в Ионии». Как сказано Пс. (132:1-3), «сошла роса Ермонская на горы Сионские». М. Грант: «Неиудейское население в разных частях мира очень раздражало, что столько денег, которые, по их мнению, должны были идти на общее благо их собственных общин, уходят в Иерусалим, принадлежащий совсем другой области и другому народу». Имущественно-конфессиональный конфликт повсеместно разрастался, пока в конце концов не вылился в противостояние греков и иудеев, закончившееся резней. Стремясь снизить остроту, Николай в этом конфликте поддержал иудеев. Центром бога Высочайшего вслед за пророком Исайей он считал землю Израиля: «богатство моря обратится к тебе, достояние народов придёт к тебе» Ис. (60:5).

Храм Ирода на монете бар-Кохбы, 133 год н.э.

Уже имевший славу миротворца, Николай способствовал разрешению конфликта Ирода с набатееми. Он выехал в Рим, где его принял и выслушал Август. Благодаря участию Николая Август переменил свою точку зрения на причины конфликта, в итоге поддержав сторону Ирода. Согласно биографии Николая в публикации Е.Б. Веселаго (Exc. De insid., p. 1, 311): «В поход против Аравии Ирод отправился без ведома Цезаря. Возмущенный этим, Цезарь сильно разгневался на него и посылал ему грозные письма, а пришедших от Ирода послов отпустил не так, как это полагалось. Прибывший к Цезарю Николай не только избавил Ирода от обвинений, но и обрушил гнев Цезаря на самих обвинявших…». Это произошло не просто в силу авторитета Николая. Николай предъявил Августу факты клеветы со стороны набатеев, преувеличения количества пострадавших (в 100 раз), а также напомнил об ответственности набатеев за провал экспедиции Э. Галла в Аравию. Секрет успеха дипломатии Николая – его рациональная договорная позиция, основанная на традициях патриархата и аполлонизма, характерная не только для него, но и для Августа.

Николай в Иудее в роли очевидца

Антипатр (46?-4 гг. до н.э.) был старшим сыном Ирода от первой (идумейской) жены Дорис, но оба они были изгнаны от двора Ирода до 40 года в связи со сватовством к хасмонейке Мариамне. После ее казни они были возвращены ко двору, а в 13 году до н.э. Ирод сделал его своим первым наследником по завещанию как старшего сына. Он был женат на дочери казнённого Антигона Хасмонея (имя неизвестно). Иосиф ИД (17: 1-2): «Антипатр окончательно сумел овладеть расположением и доверием отца. Полагаясь на последнего, Антипатр стал серьезно помышлять о том, как бы ещё расширить свою власть. …Он загубил братьев своих, как будто бы заботясь о спасении Ирода, а не потому, что его побуждала к тому ненависть к этим братьям; больше их он сам был враждебен отцу своему». Согласно автобиографии Николая в публикации Е.Б. Веселаго, «Антипатр оклеветал двух своих младших братьев (Александра и Аристобула), будто они что-то замышляют против их отца. Он, подсылая одних людей за другими, пугал отца, говоря, что если отец не устранит юношей со свого пути, то немедленно будет ими убит, так как они, по его словам, подкупили все войско и дворцовых слуг. Ещё до возвращения Николая из Рима юноши были осуждены в синедрионе, и отец, вне себя от злобы, уже собирался их казнить. Возвратившемуся Николаю он рассказал о случившемся, прося его совета. Николай предложил держать их заключёнными в какой-нибудь из крепостей до тех пор, пока отец сможет, не торопясь, правильнее решить участь своих сыновей».

Однако, царь не последовал этому совету. Согласно автобиографии Николая в публикации Е.Б. Веселаго, «Ирод в страхе за свою жизнь принял не столько хорошее, сколько быстрое решение, а именно: ничего не сказав Николаю, подослал ночью к сыновьям убийц, которые их и убили. Для Ирода это стало началом всех его бед, тогда как до этого дела его шли хорошо». Существует христианская традиция, связывающая эту казнь с бегством святого семейства в Египет. Возможно, она восходит к цитатнику писателя Макробия, Сатурналии (5 век): "Лучше быть свиньей Ирода, чем его сыном" (приписывается Августу). После их гибели семейные конфликты Ирода не прекратились, а разгорелись с новой силой, в адрес Антипатра стали распространяться подозрения в заговоре против братьев и отца: «Антипатр, торопясь скорее захватить царскую власть, продолжал совершать поступки, подобные прежним. Купив яд из Египта, он собирался совершить покушение на жизнь отца, о чём сообщил один из участников заговора». Возвратившийся в Иерусалим Антипатр был сразу арестован, созван синедрион – совет «друзей». Согласно автобиографии Николая в публикации Е.Б. Веселаго, «приехал префект Сирии Вар. Отец созывает синедрион. Предъявлен яд, представлены показания рабов, полученные под пыткой, и письма из Рима. Царь поручает суд Николаю. Он обвинял. Антипатр защищался. Судил же Вар с друзьями. Антипатр был осуждён и приговорён к смерти». Суд был открытым, на нём присутствовала мать и жена Антипатра. На суде Вара Николай, очевидец многих лет жизни Ирода и его семьи, выдвинул и поддерживал обвинение против 50-летнего наследника и соправителя Ирода Антипатра, утверждённого Августом. Ясно, что с большим риском для себя, учитывая огромные властные полномочия официального наследника. Но долг дружбы этого требовал. Так пишет сам Николай, но Иосиф, а за ним некоторые современные нам авторы упрекают Николая в льстивости и покорности царю, как, например, Р. Грейвс в романе «Царь Иисус». У него Николай – несимпатичный «человечек», совсем не похожий на «пальму» Плутарха, орудие Ирода, фальсификатор улик для неправедного суда Ирода над Антипатром. Сюжет романа Р. Грейвса основан на том, что Антипатр вступает в добрачный адюльтер с евангельской Марией и становится физическим отцом Иисуса, Иисус – внуком Ирода, а Николай – непосредственным персонажем рождественской истории. Проблема романа в том, что исторический Ирод преследовал не своих внуков и их матерей, а династических конкурентов и предателей. Если бы Иисус был иродианином, не было бы бегства в Египет. Зато Р. Грейвс – первый из библеистов, заявивший о влиянии Николая на судьбу Иисуса.

После того, как приговор Антипатру был одобрен Августом в 4 году до н.э., Антипатр был казнен, а Архелай (от брака с Малфакой) по завещанию своего отца стал наследником как царь всего царства Ирода (с Антипой и Филиппом в качестве тетрархов на определенных территориях). Вскоре Ирод умер. Последние годы Ирод тяжело болел, и император Август давно уже не мог довериться «старику, который не в ладах со своими собственными детьми», по словам И. Флавия ИД (16, 10:9). Согласно Николаю, «спустя немного времени, царь скончался». Ирод был похоронен с большим почётом в Иродионе. Там в 2007 году был найден мавзолей и саркофаг Ирода, разбитый ещё в годы антиримского восстания 66-69 гг. По мнению М. Гранта о царе Ироде, «он оказался на стыке еврейской и греко-римской цивилизаций, на ничейной земле двух культур. …Он посвятил все свои исключительные способности одной цели – превратить Иудею в мирную, влиятельную, процветающую страну в той мере, насколько это было возможно в мире, где господствовала могущественная держава. Его никогда не прельщала восточная держава Парфия с её низким уровнем организации и культуры. …Ирод, так же как Иоханан бен Заккаи и даже отступник Иосиф, был прав, проповедуя мир с Римом как единственное спасение. Его духовные уступки – ничто по сравнению с огромным выигрышем – обладанием землей предков».

После смерти Ирода Николай намеревался выйти в отставку, но согласился представлять в Риме интересы наследника Ирода Архелая (по его последнему завещанию) в споре о наследстве. На этом участие Николая в эллинизации Иудеи завершилось – да оно стало и невозможным. Николай до конца остался другом царя Ирода. После похорон он отправился в Рим отстаивать перед императором Августом последнюю волю Ирода. Отъезд Николая из Иудеи ощущается даже по рассказам Иосифа, т.к. последующий за смертью Ирода период еврейской истории Иосиф был не в состоянии осветить с таким количеством деталей и сюжетных поворотов.

Чурсин Валерий Николаевич