Николай – воспитатель царских детей

И он пас их в чистоте сердца своего
и руками мудрыми водил их Пс. (77:72)

Антоний осаждал Самосату, столицу Коммагены, 5 месяцев. Осада была снята с выплатой компенсации Антонию. В 38 году до н.э. закончился срок действия второго триумвирата, а весной 37 года до н.э. он был продлен в Италии еще на пять лет. После четырёх лет разлуки Антоний и Клеопатра провели вместе в Антиохии зиму 37/36 года до н.э. Аполлон и Гелиос среди своих эпитетов имели эпитет Куротрофос {греч.  – «воспитатель детей»}, который давался богам и богиням, чьи свойства включали их способность защищать детей и подростков. Как пишет А.Ф. Лосев, «ученик Аристотеля Аристоксен по вопросам питания и пищеварения прямо ссылается на Аполлона: "Эта наука первоначально была делом Аполлона и Пеона (Аполлон-врачеватель), а затем ею стали заниматься Асклепий и его ученики". Тут мы находим массу всяких правил о воздержании, о регулировании половой жизни и о возрасте вступления в брак, о подготовке себя к произведению потомства, о воспитательных мерах и т.д». Согласно Е.Б. Веселаго, «Николай как философ придавал значение нравственному совершенствованию». Впоследствии в своих произведениях он «дает отвлеченный образ высоконравственного человека, делая его примером для подражания». У него «рисуется юноша, который, являясь примером для всего молодого поколения, станет в будущем образцом человеческого совершенства». Согласно Е.Б. Веселаго, в 36-35 году во время пребывания в Дамаске царица Клеопатра пригласила Николая в Александрию в качестве воспитателя царских детей: «Николай, приняв это приглашение, должен был некоторое время жить при дворе Клеопатры», по словам Б. Якубовича: «учёность Николая и его блестящая эрудиция получили столь широкую известность, что молодой философ, как в свое время его кумир Аристотель, был удостоен приглашения ко двору высокой царственной особы. В данном случае таковой оказалась прославленная египетская царица Клеопатра». По мнению современного историка Р. Этьенна, «образование, полученное им в Александрии и на Родосе, сделало его ученым-космополитом, который поступил на службу к восточным правителям, связанным с Римом. Так он оказался воспитателем детей Клеопатры и Антония». И вот, Николай стал жителем Александрии, египетской столицы, основанной Александром. Это был портовый, полностью эллинизированный грекоговорящий город с пестрым населением, состоящим по большей части из греков, иудеев и египтян-коптов. Согласно В.Я. Саврею, «о гостеприимстве города говорит то, что главным «чудом света» в нём стал маяк высотой более ста метров, указывавший безопасный путь в александрийские гавани. Между двумя городскими портами по многолюдным прямым улицам передвигались купцы и путешественники из разных стран; индийцы и эфиопы, финикийцы и арабы могли дискутировать о своих легендах и традициях, обмениваться сказками и притчами, которые теряли свой национальный смысл и приобретали новое звучание как наследство, доставшееся человечеству от его общих предков». Это был город смешения философий Пифагора, Платона, Аристотеля, религий и сект, эллинских и египетских богов, Митры, Зороастра, безымянного Бога иудеев. Здесь, по выражению Е.Б. Веселаго, «учитель детей Клеопатры применял на практике свои педагогические взгляды, по которым в росте и формировании личности решающая роль принадлежит воспитанию». Николай, по его мнению, «правильное воспитание видит …в неусыпном надзоре родителей, в частности матери, в безусловном подчинении их воле, в строгом регламентировании норм поведения». Приглашение к самому великолепному двору Востока, видимо, не было для него отречением от жреческой должности, наоборот, оно было повышением, он совмещал пребывание в Александрии с исполнением своих обязанностей жреца Коммагены, став видимо, ее верховным жрецом. В подобных обстоятельствах находился, например, известный астролог Балбилл, бывший египетским жрецом в храме Гермеса при императорах Клавдии и Нероне и деливший свое время между Египтом и Римом. В Александрии Николай мог видеться со Страбоном, римским гражданином, коллегой-историком и земляком-каппадокийцем, приехавшим из Рима путешествовать вверх по Нилу «в свите Элия Галла, будущего префекта Египта, по маршруту: Гелиополь–Мемфис–Пирамиды–Фивы–остров Филе–граница Эфиопии (XVII, I, 29, 31, 38, 46, 50)» (Г.А. Стратановский). Николай, вероятно, тоже побывал в этих местах. Страбон надолго останавливался в Александрии (II, III, 5). Согласно Страбону (XV, I, 73; XV, IV, 45), позднее они встречались с Николаем, когда Август приезжал в Антиохию в 20 г. до н.э. и проводил встречу с индийскими послами. Этому событию Николай посвятил книгу «Инды в Антиохии» его «Всеобщей истории».

Как историка, Николая не могло не волновать вероломное убийство Помпея в Египте, совершенное на глазах его жены и сына Секста в 48 году до н.э. в Пелузии. О нём Николай имел возможность узнать на месте и из первых рук. Согласно Р. Этьенну, «в этом его серьезное преимущество перед другими историками». Ю. Цезарь преследовал Помпея, высадился в Александрии с малыми силами, когда египетская армия была занята в Пелузии на войне с арабами. По словам Р. Этьенна, «там он узнал о смерти Помпея, зарыдал, увидев его кольцо и голову». Цезарь решил мстить за смерть Помпея – оскорбление Рима – и начал войну с Египтом. Р. Этьенн: «Ему пришлось затвориться во дворце и театре, превращённых им в неприступную крепость. Он сжёг царский флот, занял островок Фарос и таким образом установил контроль над Александрией с суши и с моря. Цезарю оставалось только ждать помощи со стороны моря». Однако, вскоре к Александрии подошла египетская армия и осадила Фарос. Но с приходом несколько запоздавшего подкрепления Цезарь повёл стремительное наступление. Р. Этьенн: «В результате 12 тысяч египтян сдались, 20 с половиной тысяч погибли, александрийцы предложили сдачу города. Цезарь поженил Клеопатру и Птолемея {мальчик-наследник} и утвердил власть Рима в Египте, царица которого стала его любовницей. Он совершил с ней путешествие по Нилу вплоть до первого порога и достиг границ Эфиопии, нечто вроде поездки нового хозяина по своим владениям, и оставил царство, владыкой которого стал, на попечение трёх легионов». Победа над столь могущественным противником одним казалась чудом, другим – «египетской авантюрой», в которой Помпеянцы винили Цезаря. Николаю этот спор был известен не только от отца, подчиненного Секста, но и от оратора Цицерона, друга отца, который ходатайствовал за освобождение Николая из римского залога. Когда-то отец тайно провел войско Цицерона через Ликаонию, по южной ветви царской дороги, владению отца. Эта история волновала его с детства.

По словам В.Я. Саврея, «особое место в политической и культурной жизни Александрии всегда занимала иудейская диаспора, населявшая один из крупнейших кварталов города (наряду с египетским и греческим). Число евреев в эллинистическом Египте достигало одного миллиона человек. Диаспора была богата и даже построила в Леонтополе храм, напоминавший Иерусалимский». Леонтополь находился в центре иудейской автономии (так называемый округ Онии), расположенной между Мемфисом и Пелузием на месте древнего поселения гиксосов. Его жители исповедовали Всевышнего, почитали Септуагинту, служили в египетской армии под началом еврейских алабархов, защищали Нил и обороняли Пелузий. Войску Цезаря они помогли по просьбе иудейского первосвященника Гиркана. Удивительным образом они походили на иранских предков коммагенской династии в храме на горе Нимрода.

36 год принес Николаю массу новостей. Флот Октавиана разбил флот Секста Помпея, бывшего начальника отца. Антоний начал поход в Парфию. В соседней Иудее Ирод вступил в брак с хасмонейской царевной Мариамной, внучкой Гиркана, бывшего первосвященника, возвращения которого из парфянского плена тот добился с помощью Антония. Мариамна придала законность правлению Ирода. Ирод осадил и взял Иерусалим. Взял относительно мирно: фарисеи открыли ворота, признав, что Ирод – наказание, ниспосланное небом, Божья кара и что надо терпеть. Храм не был осквернен. У Николая есть книга «Взятие Иерусалима», которая вошла в его «Всеобщую историю», основной источник Иосифа Флавия. Казнили парфянского ставленника царя Антигона Хасмонея и 45 человек старой аристократии – членов суда (синедриона) и врагов Антония и Ирода. По решению Антония прибрежные территории Иудеи и рощи Иерихона отошли Клеопатре. Клеопатра, по оценке М. Гранта [2], «хотела вообще убрать с пути Иудейское царство»: «Одержимая идеей восстановления египетской империи, какой та была при ее предках, Клеопатра никогда не забывала, что Иудея – часть её территории (до того, как её присоединили к себе Селевкиды) и что ей выпала миссия лишить эту страну независимости и снова превратить ее в провинцию Птолемеев». Хасмонеи стали игрушкой в руках Клеопатры – сама Мариамна и её мать Александра, ставшая подругой Клеопатры по переписке, а также юный Аристобул, брат Мариамны, а Ирода та наметила в жертву. В качестве первого шага она поспособствовала назначению Аристобула – юного брата Мариамны – в первосвященники. В.Л. Вихнович повторяет за И. Флавием: «Портрет Аристобула и Мариамны был послан любвеобильному триумвиру Александрой». В 36 году Антоний предпринял неудачный поход в Парфию через Армению, из которого, перезимовав там, вернулся с наполовину разбитой армией в начале 35 года.

Поход Антония в 36 году в Мидию Атропатену (серым цветом)
и поход Красса в Парфию в 53 году (чёрным цветом).

В его отсутствие погиб юный первосвященник Аристобул, утонувший в пруду-купальне Иерихона. По возвращении Антоний вызвал к себе Ирода в связи с гибелью первосвященника. М. Грант [2]: «Встретившись с Клеопатрой в Финикии в начале 35 года до н.э., Антоний был вынужден разбирать смерть Аристобула». Как пишет И. Флавий, дело было так: «несколько друзей, как было приказано, как бы затеяв игру, окунули его под воду и держали, пока он не захлебнулся. Вот таким путём разделались с Аристобулом…» (ИД). Клеопатра требовала отрешить Ирода от власти и уничтожить самостоятельность Иудеи». В.Л. Вихнович: «Ирод вполне осознал грозящую опасность. Готовясь к самому худшему, он отдаёт тайный приказ в случае его гибели немедленно убить Мариамну». С этим он и отбыл к Антонию в Лаодикею. По М. Гранту, «точно неизвестно, представил ли Ирод гибель юноши как несчастный случай или заявил, будто убил его, чтобы предотвратить заговор, однако объяснения царя были приняты». На сей раз, он отделался передачей порта Газа Клеопатре в качестве подарка в дополнение к предыдущим территориальным уступкам. Семейный приказ Ирода стал известен Мариамне, и по возвращении Ирода домой его ждал семейный скандал. М. Грант: «Когда Ирод вернулся, ему доложили, что Мариамна и её мать в его отсутствие намеревались искать убежище в римском легионе. Что до Александры, Ирод, кажется, поверил и, возможно, не ошибся, что, если бы он погиб, она намеревалась передать Мариамну Антонию. Это, по его мнению, объясняло, почему она предложила вверить дочь римскому легиону. В результате отношения с Мариамной стали ухудшаться».

Мирьям ха-Хашмонаит (60-29 гг. до н.э.)

В.Л. Вихнович так комментирует рассказ И. Флавия: «Ситуация была достойной пера Шекспира: Ирода больше собственной смерти мучила мысль о том, что горячо любимая им Мариамна попадет в объятия другого, хотя бы самого Антония». Можно себе представить реакцию Ирода на поведение жены, не говоря уж о поведении её матери (сдать сына властителю, заподозренному в гомосексуальных связях, как она могла?). Как могла иудейка Мариамна согласиться написать свой портрет (2-я заповедь: «не делай себе кумира и никакого изображения») и показать его любвеобильному властителю-язычнику? Планировать убежать к нему в военный лагерь! Для сравнения. У Шекспира Отелло задушил Дездемону из-за утери платка, у Лермонтова Арбенин отравил Нину при потере кольца. Не удивительно, если Ирод испытал чувство ревности, гнев, ярость, «ведь каждый, кто на свете жил, любимых убивал» (О. Уайлд). И, тем не менее, Ирод вроде бы дал себя уговорить, что её вины нет. Согласно В.Л. Вихновичу, «рассказ Иосифа Флавия о разыгравшейся семейной трагедии, напоминает больше литературно сочинённый античный роман, чем реальное изложение фактов. Упомянутые в этом рассказе подробности никто не мог видеть и засвидетельствовать. Есть даже основания приписать сочинение философу Николаю Дамасскому». Тем более, что у Николая имеется книга «Казнь Мариам» в составе «Всеобщей истории».

Иосиф свой рассказ о Клеопатре, вероятно, тоже почерпнул у Николая: «Клеопатра не переставала возбуждать Антония против всех. Она уговаривала отнимать у всех престолы и предоставлять их ей, а так как она имела огромное влияние на страстно влюблённого в неё Антония и при своей врождённой любостяжательности отличалась неразборчивостью в средствах, то решилась отравить своего пятнадцатилетнего брата, к которому, как она знала, должен перейти престол; при помощи Антония она также умертвила свою сестру Арсиною, несмотря на то, что та искала убежища в храме Эфесской Артемиды. Где только Клеопатра могла рассчитывать на деньги, там она не стеснялась грабить храмы и гробницы; не было алтаря, с которого она не сняла бы всего, лишь бы насытить своё незаконное корыстолюбие. Ничто не удовлетворяло этой падкой до роскоши и обуреваемой страстями женщины, если она не могла добиться чего-либо, к чему стремилась» ИД (15:4:1). Из этого отрывка видно, что служить при дворе Клеопатры Николаю было весьма не просто: Клеопатра втягивала и его в интриги дома Ирода.

Иосиф Флавий: «Николай Дамасский в девяносто шестой книге сообщает, "…в Армении находится высокая гора по имени Барис, на которой, по преданию, искало убежища и нашло спасение множество людей во время потопа. Сообщается также, что некто в ковчеге остановился на её вершине и что в продолжение долгого времени сохранялись [здесь] остатки этого судна. Быть может, это тот самый человек, о котором писал и Моисей, иудейский законодатель"» (ИД 1:2). Барис, Масис (иранск. – высочайшая гора) – древние армянские наименования горы Арарат, в долине которой располагалась армянская столица Арташата. Заметим, что Иосиф здесь не отсылает читателя к историческому сочинению Беросса (3 век до н.э.), жреца бога Бэла в Вавилоне, посвященного им сыну Селевка, знаменитому царю Антиоху I Сотеру, герою знаменитой битвы слонов с галатами. В 1-й книге писалось о сотворении мира, 2-я и 3-я книги описывают события после потопа. Иосиф пишет: «И теперь в Армении на горе кардуинцев {курдов} находится некоторая часть этого судна; народ снятую с него смолу носит как талисман». Для Иосифа сообщение об остатках ковчега – новейшее подтверждение библейского предания о потопе, опирающееся на авторитет Николая, которого он цитирует как достоверный источник. По библейскому повествованию в книге Бытия Ноев ковчег остановился в «горах Араратских» Быт. (7:1-8:4). Характерно, что когда жил и работал Иосиф, а тем более Николай, население близ Араратских гор было языческим, а местное предание о потопе не зависело от еврейской библии.

Монастырь Хор Вирап (остатки древней Арташаты)
в долине горы Арарат

По современным воззрениям, армянское предание о ковчеге имеет определённую основу, т.к. местом обнаружения ковчега считается так называемая араратская аномалия – геологическое образование, похожее на судно, которое выступает на западном склоне горы (около 30 км от вершины) среди выветрившей горной породы. Араратская аномалия возвышается над землей на 2 метра и напоминает яхту с палубой размером с футбольное поле. Один «осколок Ноева ковчега» выставлен в музее армянского Эчмиадзина. Древние об аномалии, видимо, знали, а в наше время её видели летчики. Как Николай познакомился с информацией об этой аномалии? Вряд ли по литературным источникам, т.к. летописное дело в Армении тех времен не существовало. Более вероятно, он посещал эти места, где обобщал сообщения, исходившие от местных мидийцев-курдов.

Араратская аномалия – «след ковчега» на склоне горы Арарат

Арарат – вулкан. Курды, доныне живущие в этой местности, утверждают, что в 1948 году здесь было землетрясение, во время которого корабль буквально выдавило из-под земли, а окрестности озарил яркий свет (источник Русарминфо).

Известно, что Николай много путешествовал, в частности, сопровождая царя Ирода. Будучи египетским придворным с 36-35 года до н.э., он, естественно, мог сопровождать Антония в его походе в Армению в 34 году, где изучал вопрос араратской аномалии. Для наших же целей важно, что он мог посетить Армению в районе ее столицы Арташата. Однако, он участвовал в походе не ради араратской аномалии. Походу Антония предшествовала головокружительная интрига, к которой, как мы увидим, мог иметь отношение Николай. Дело в том, что в 36 году Антоний в союзе с армянским царем Артаваздом II и с его территории вторгся в область Парфии – вассальную ей Мидию Атропатену, на которую Армения имела виды. Нападение встретило отпор со стороны вассального мидийского царя, тоже Артавазда (тезка армянского царя, род. в 53 году до н.э., правил с детства 56-30 гг. до н.э.) и его парфянского владыки Фраата IV (37 г. до н.э. – 2 г. н.э.).

Монета Артавазда Мидийского

Не выдержав, армянский царь отступил, бросив армию Антония на произвол судьбы в момент осады им столицы Артавазда Мидийского. Позднее пришлось отступать в Армению и армии Антония, неся большие потери. Естественно, вернувшись в Антиохию, Антоний обвинил в поражении армянского царя, считая того предателем. На парфянской стороне произошло нечто похожее, поскольку Мидию защищали тоже две разных армии. Вассальный царь Артавазд Мидийский, не поделив трофеи со своим сюзереном парфянским царем Фраатом IV, вступил с ним в конфликт и, опасаясь свержения, неожиданно предложил союз Антонию (Смыков Е.В.). Фраат IV был тот царь, кто, вступая в должность в 38 году, убил своего отца Орода II и его жену Лаодику Коммагенскую, сестру коммагенского царя Митридата II. Памятник ей Митридат II установил в Коммагене. В 35 году до н.э. в Александрию, где находился Антоний, прибыло посольство Артавазда Мидийского с предложением союза. Как пишет современный историк Дж. Бейкер, «в результате переговоров было решено, что Александр Гелиос обручится с дочерью царя Иотапой, Антоний и царь заключат договор о защите и нападении и каждый из них примет участие в сражении другого». Так возник план войны против Армении, который начал реализовываться в 34 году. Согласно Иосифу, «проводив до Евфрата Антония, отправлявшегося в новый поход против Армении, Клеопатра вернулась назад и прибыла в Апамею и Дамаск. Затем она поехала также в Иудею, и здесь с нею встретился Ирод» (ИД 15:4:2). По мнению М. Гранта [2], «источником для Иосифа послужили сочинения дамасского писателя Николая, который в то время был воспитателем детей Клеопатры, но после ее гибели перешел на службу к Ироду Иудейскому». По его словам, «о визите Клеопатры в Иудею и ее встрече с Иродом сохранился рассказ Иосифа Флавия, переданный из вторых рук и отражающий ненависть Ирода к царице. Николай – автор рассказа о встрече Клеопатры с Иродом – излагает версию самого Ирода о его встрече с египетской царицей». Тем временем Антоний вошел в Армению, в столицу Арташату, где взял в плен армянского царя Артавазда II. Древнеримский писатель Плиний Старший сообщает, что первая цельная золотая статуя была воздвигнута в храме Анаитиды в Анаитике. По Страбону, Анаитика – это Акилисена {арм. – Екелеац}, город Ерез {совр. Эрзинджан в Турции}. Она увезена и разрублена на части римлянами во время похода Антония. Политический союз, как всегда, сопровождался брачным договором и обручением сына Антония и Клеопатры Александра Гелиоса и дочери Артавазда Мидийского Иотапы, состоявшимся в условленном месте на пограничной реке Араксе. Матерью Иотапы была Афинаида, урожденная коммагенская принцесса, дочь Антиоха I и сестра Лаодики и Митридата II. Брак пока был символическим, жених и невеста были еще детьми. Жениху было 6 лет (род. 25 декабря 40 г. до н.э.), невесте – около 10-ти (род. 43 г. до н.э.).

Александр Гелиос (40-29/25 гг. до н.э.) в костюме царя Парфии,
Мидии и Армении

Вот где уместен был Николай, воспитатель Александра Гелиоса, особенно если он коммагенский жрец и родственник Афинаиды и Иотапы. Жених на церемонии отсутствовал (заочный брак, распространенный ритуал для царственных особ), его представлял отец – Антоний. Церемония проходила на реке Аяксе, куда прибыл Антоний как представитель жениха со своим окружением, и проводить её мог Николай. Невеста Иотапа прибыла на обручение в сопровождении родителей, после церемонии обручения оставшись в расположении войска Антония, видимо, под попечением Николая.

Девочка Востока, Ф.А. Бриждмен

Ей предстояла поездка из Великой Армении в Египет, через весь тогдашний мир, царский брак и невероятная судьба. Иосиф: «В это время Антоний овладел Арменией и отослал в Египет пленными Артавазда с его семьею и сатрапами. При этом он подарил всех их, равно как все награбленные сокровища, Клеопатре. Впоследствии в Армении воцарился Артаксес, старший из сыновей царя, успевший спастись тогда бегством» ИД (15:4:3). М. Грант [2]: «Сразу же по возвращении в Александрию осенью 34 года до н.э. Антоний торжественно отпраздновал победу. Его царственные армянские пленники были проведены по улицам впереди его колесницы до центра города, где у храма Сераписа восседала на троне Клеопатра. Историк Веллей Патеркул, примерно через полвека после этих событий, писал, что Антоний придал торжественной процессии религиозный характер. По его словам, Антоний велел именовать себя Новым Дионисом и возглавил процессию действительно в облике Диониса, облаченный в золотую тунику, в венке из плюща, со священным жезлом в руке, восседая на колеснице Вакха». Через несколько дней Клеопатра появилась в одеянии богини Исиды. Антоний и Клеопатра провели церемонию коронации царских сыновей – Александра Гелиоса 6-ти лет в качестве принца Мидии, Армении и Парфии и Птолемея Филадельфа 2-х лет как македонского принца. Антоний и Клеопатра отчеканили монету со своими портретами в честь победы над Арменией в 34 году до н.э.

Динарий Клеопатры VII (69-30 гг. до н.э.) и Антония (83-30 гг. до н.э.)
в честь победы над Арменией в 34 г. до н.э.

В Риме, согласно Плутарху, «Антоний вызвал волну ненависти разделом земель между своими детьми, устроенным в Александрии и полным показного блеска, гордыни и вражды ко всему римскому. Наполнивши толпою гимнасий и водрузив на серебряном возвышении два золотых трона, для себя и для Клеопатры, и другие, попроще и пониже, для сыновей, он …Александру назначил Армению, Мидию и Парфию (как только эта страна будет завоевана), а Птолемею – Финикию, Сирию и Киликию. Александра Антоний вывел в полном мидийском уборе, с тиарою и прямою китарой, Птолемея – в сапогах, македонском плаще и украшенной диадемою кавсии. Это был наряд преемников Александра, а тот, первый, – царей Мидии и Армении. Мальчики приветствовали родителей, и одного окружили телохранители-армяне, другого – македоняне». В Риме это празднование расценили как заявку Антония на мировое господство, осудили и отреклись от захвата Артавазда. Бывшие союзники Антоний и Октавиан открыли полемику друг против друга. По мнению историка М. Гранта [2], «полемика между триумвирами достигла максимального уровня к осени 33 года до н.э., но с не меньшим накалом продолжалась и потом, вплоть до окончания конфликта. Если сторонники Октавиана именовали Антония Дионисом Кровожадным, то сторонники Антония, намекая на то, что Октавиан отождествлял себя с Аполлоном, называли его Аполлоном Мучителем». В 33 году договор о триумвирате закончился, Октавиан Август решил его не продлевать. Антоний расторг брак с сестрой Октавиана Августа Октавией, оформив отношения с Клеопатрой. Октавия переехала из Афин в Рим. Тем не менее, часть римского сената перешла на сторону Антония. Согласно современному историку В.Н. Парфенову, «тонкий политический расчет присутствовал в том, что война была объявлена от имени Рима не Антонию, а Клеопатре – за присвоение достояния римского народа (имелись в виду «александрийские дарения»). Идея защищать дело Клеопатры не вызывала энтузиазма у римских солдат. Этот маневр с объявлением войны Октавиан предпринял, чтобы показать: гражданские войны окончены, предстоящая будет внешней, а вражда его с Антонием имеет характер частной распри».

В 31 году до н.э. флот Антония и Клеопатры двинулся из Греции в сторону Рима, а флот Октавиана под руководством его адмирала Агриппы преградил ему путь. Состоялась морская битва у мыса Акций.

По описанию А.Б. Снисаренко, «когда корабли обогнули Пелопоннес, Антоний увидел, что у мыса Акция его поджидает флот Агриппы. Антоний ожидал увидеть корабли равного класса, но иметь дело ему пришлось с новыми кораблями римлян, заимствованными у пиратов, – более подвижными и маневренными, более длинными и узкими, способными не только быстро наступать, но и быстро отступать». Еще в древности вызвало удивление неожиданное «бегство» с поля боя кораблей Клеопатры и «погоня» за ней кораблей Антония, после чего наступило поражение. Плутарх резко осудил Антония: «он ясно показал, что не владеет ни разумом полководца, ни разумом мужа, и вообще не владеет собственным разумом».

Корабли Клеопатры прорывают блокаду при мысе Акций

Монета Октавиана в виде Аполлона Актийского
(родился 63 г. до н.э, правил 43 г. до н.э. – 14 г. н.э.)

Как бы там ни было, вырвавшись из морской блокады, Антоний и Клеопатра готовились к новым боям и собирали войска. Вторжение Рима в Египет стало неминуемым. В 31 году до н.э. пленный армянский царь Артавазд II был обезглавлен в Александрии, голову послали Артавазду-тезке, требуя прислать обещанные войска.

Артавазд II Армянский
(55-34 гг. до н.э., погиб в 31 году до н.э.)

Тот отказался, перейдя на сторону Октавиана. В том же году Николай уезжает из Египта. Не он ли как жрец армянской Коммагены руководил столь печальной дипломатической миссией? Казнённый Артавазд был родственником царей Коммагены и других правящих семей, имел титул царя царей Армении, олицетворяя армянский мир! Если Николай убыл из Египта с подобной миссией, сомнительно, чтобы его приветливо встретили. Ведь от Антония все отвернулись, а Николай все еще был его приближенным, носителем дурной вести. Армянских царств, включая Коммагену, это касалось прежде всего. Он не мог долго оставаться верховным коммагенским жрецом, т.к. потерял как внешнюю, так и внутреннюю опору. Ситуация сама привела его к другому приближенному Антония – царю Ироду.

Чурсин Валерий Николаевич