Оружие

Золотов Юрий Александрович
Академик РАН

 

Весной сорок шестого года трактор МТС, где работал отец, подорвался на противотанковой мине. Трактор разворотило, тракториста отбросило метров на пятнадцать, контузило, но он остался жив. Тогда трактора были без комфортных условий для тракториста, как сейчас; кабинки не было, тракторист сидел на холодном металлическом сиденье, рычаги были открыты дождям и снегам. Может быть, и хорошо, что не было кабинки, неизвестно, выжил бы тракторист, если бы сидел в ней.

После того как немцев отогнали в начале сорок второго года, западная часть Московской области залечивала раны. Многие деревни были полностью сожжены, мосты разрушены, на полях валялись скелеты лошадей и разбитые, раскуроченные машины. Курочили, конечно, уже местные жители, в хозяйстве всё пригодится; немецкие вещи были добротными. Мы потом многое копировали: например, плоский, приспособленный своим выгибом к телу немецкий солдатский котелок был куда удобнее нашего круглого, как кастрюля, который было трудно носить. То же можно сказать и про канистры.

И оружие отыскивали, при желании много и разного. Пулемётов и автоматов не помню, но винтовки находили и гранаты тоже. А ещё снаряды, то ли брошенные, то ли неразорвавшиеся. Когда копали огород, попадались патроны.

Витёк, мальчишка из нашей деревни, ещё в феврале сорок второго года, сразу после освобождения, нашёл нашу винтовку-трёхлинейку образца 1891 года. Ею даже после войны гордились, но она всё-таки не выдерживала сравнения с немецкими карабинами, тем более с автоматами.

Так эта винтовка Витьку нравилась, что он готов был таскать её, тяжёлую, даже на разные ребячьи толкучки. Во время одной из игр «в войну» он взял винтовку, прицелился в Славку Никитина и нажал на спусковой крючок. Откуда Витьку было знать, что в затворе был патрон, что винтовка заряжена, игрушка и игрушка. Раздался громкий выстрел, и Славка упал. Парень он был для своих двенадцати лет рослый, крепкий, здоровый, но пуля попала в грудь и прошла насквозь. Навылет.

Что было потом, мне в деталях не рассказывали. Но в ноябре, когда я пришёл в новую для себя школу, Славка уже сидел за большим задним столом, где были ученики четвёртого класса. Его вылечили, он выжил, стал легендой, иногда показывал рубцы на месте входного и выходного отверстий.

Что стало с Витьком, не знаю, об этом предпочитали не говорить. Винтовку, понятно, отобрали.

У меня винтовки не было, но граната была, были и отдельно запалы к ней. Были патроны, был штык от немецкой винтовки, не похожий на наши четырёхгранные штыки, а скорее напоминающие длинный кинжал. Было и ещё что-то. Мама периодически чистила мой арсенал, выбрасывая все эти ценности в стоявшую в конце участка уборную. Мне было жалко этих вещей, особенно горевал я, когда судьбу всего остального разделил этот замечательный немецкий штык.