Очерк 3-й.
Город и деревня: единство и борьба противоположностей

17 февраля 1918 г., в день открытия 1-го уездного съезда Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, на котором была провозглашена Советская власть, близ Лебедяни окрестные крестьяне разграбили хутор арендатора И.П. Журавлёва. Они вывезли сено, клевер, домашнюю утварь, сельскохозяйственный инвентарь, увели четырёх лошадей, а затем ещё и выбили стекла в хозяйском доме.³⁹¹ Это был последний известный нам акт проявления массовых крестьянских выступлений второй половины 1917 – начала 1918 гг., получивших в историографии название «общинная революция». Современный исследователь феномена крестьянского бунтарства В.Л. Телицын заметил, что «общинники, стараясь в процессе «чёрного передела» урвать как можно больше, сами того не желая, оказались в состоянии конфликта со всем окружающим миром – помещиками, местной администрацией, хуторянами, отрубниками, членами других общин, новообразований, создавшихся из бывших рабочих и сельских пролетариев, и, наконец, с горожанами вообще».³⁹²

Примечание 391. Крошицкий П., Соколов С. 1917-1918. Хроника революционных событий Тамбовской губернии. – Тамбов, 1927. С. 50. Конец примечания.

Примечание 392. Телицын В.Л. «Бессмысленный и беспощадный»?... Феномен крестьянского бунтарства 1917-1921 годов. – М., 2003. С. 68. Конец примечания.

Советский агитационный плакат.

Впрочем, конфликт города и деревни в той или иной форме существовал на протяжении почти всей российской истории, а в скрытой форме, по нашему мнению, существует и сейчас. Особенно это явление стало заметным после отмены крепостного права и начала промышленной модернизации страны в последней четверти XIX в., которая привела к бурному росту численности населения городов. Именно в это время крестьяне стали относиться к горожанам с легко завуалированной злостью и завистью (за более лёгкую, как им казалось, жизнь, чем на селе). Кроме того, город в их глазах всегда ассоциировался с образом власти, причём чаще всего власти несправедливой (именно в городе существовали и чиновник, и барин, и полицейский). С другой стороны и отношение городского населения к деревне можно охарактеризовать как негативное – здесь и пренебрежение, и стремление подчинить её своим потребностям, стилю поведения, и слегка покровительственное отношение к любой инициативе. Не секрет, что горожанин считал селянина «чёрной костью» и «лапотником». Такая ситуация не могла не привести к взрыву – и он произошёл.

Советские агитационные плакаты.

Конечно, сводить феномен крестьянского бунтарства только к особой психоментальности городского и сельского населения не совсем справедливо. В конце концов, соблюдая правила самодисциплины, правопорядок и следуя чисто экономическим интересам, можно мирно существовать и в этих условиях. Но случилось так, что в России в это время почти все базовые принципы, как нравственные, так и социальные, оказались разрушенными. Причиной тому – с одной стороны, мировая война, которая загнала в окопы миллионы крестьян, а с другой, развернувшаяся в стране жесточайшая борьба за власть различных политических групп. 1 марта 1917 г., пытаясь поставить армию под свой контроль, Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов под руководством Н.С. Чхеидзе и А.Ф. Керенского, издал Приказ №1, который призвал солдат избирать комитеты в частях. Этот приказ спровоцировал массовое дезертирство – солдаты уходили с передовой тысячами, не забыв прихватить с собой винтовку и патроны. Именно солдаты первыми принялись грабить помещичьи имения, совершать нападения на монастыри, травить и вытаптывать покосы, рубить вековые парки и заповедные леса. Часто это делалось ради озорства, так как исчезал страх перед наказанием за содеянное (полиция к тому времени была разогнана, а милиция не представляла реальной силы).³⁹³ Позже на погромы стали выходить все, от мала до велика, заручившись поддержкой даже стариков. А если все-таки застигнутые на месте преступления привлекались к ответственности, объяснение было одно – «бес попутал».

Примечание 393. Менее чем через год крестьянам все-таки пришлось вернуть награбленное имущество или деньги за него – но не хозяевам-помещикам, а новой власти. В Лебедянском уезде их сбором занимались волостные советы, земельные отделы и комбеды. См.: ГАСПИТО. Ф. П-382. Оп. 1. Д. 114. Л. 9; Комитеты бедноты. Сборник материалов. Т. 2. – М.-Л., 1933. С. 174. Конец примечания.

Постепенно город стал терять контроль над деревней, и возникла реальная угроза перетекания погромов на его территорию. К счастью власть вскоре опомнилась, ряд решительных и своевременных действий («Распоряжение №3», «Декрет о земле»), в целом сбили волну крестьянских выступлений. Кроме того, приближалась весна – начало нового периода полевых работ, когда крестьянам стало не до озорства. Окончательно утихомирило сельское население (хотя, как увидим дальше, ненадолго) принятие ВЦИКом 27 января 1918 г. «Основного закона о социализации земли». Закон предусматривал уравнительное распределение бывших частновладельческих земель среди трудового крестьянства: при этом устанавливалась норма на каждого родившегося до 1 января 1918 г. и указывалось, что земля должна была обрабатываться личным трудом.

Процесс перераспределения земли в Тамбовской губернии был достаточно длительным. Сначала 1-й губернский съезд Советов 4 марта 1918 г. принял резолюцию «О временном распределении земли», согласно которой «все пахотные и луговые угодья, кому бы они ни принадлежали» уравнительно распределялись лишь на один посев 1918 г. На практике в перераспределение были пущены только помещичьи земли, а наиболее активный передел начался летом, после образования комитетов бедноты. При разделе играла роль традиция общинного землепользования, предусматривавшая перераспределять землю, по возможности, равномерно. Поэтому каждый получал кусок с каждого переданного общине поля. Особенность состояла в том, что крестьяне не объединяли всю землю в один массив. Неуверенность в полном обладании помещичьей землёй, боязнь возвращения прежних хозяев, опасение, что землю отберут в пользу какого либо коллективного хозяйства заставляли крестьян держать вновь приобретённую землю отдельно от своей собственной.

В Лебедянском уезде это процесс, инициированный вновь избранным составом уисполкома, начался 11 апреля 1918 г. В течение короткого времени, ещё до начала посевной, в уезде было: «1) произведено 4 распределения полей в порядке временного пользования; 2) произведён учёт земель для надобностей социализации земли, на площади всего уезда установлена величина площади отдельных угодий; 3) произведён отвод земли в порядке землеустройства 4 совхозам, 42 артелям, 160 школам и 5 показательным огородам, 4) разрешено 130 спорно-административных дела».³⁹⁴ Примечательно, что местным властям удалось обеспечить законодательно установленную норму в 1, 32 дес. земли на «едока». Такая же норма оказалась и в Борисоглебском, Кирсановском и Тамбовском уездах, а остальные 8 уездов губернии не смогли обеспечить этого минимума.³⁹⁵

Примечание 394. Третий Красный Октябрь. Итоги трёхлетней работы Советской власти в Лебедянском уезде. – Лебедянь, 1920. С. 27. Конец примечания.

Примечание 395. Погорелый Д.Н. Земельные комитеты Тамбовской губернии (1917-1918 гг.) // История Тамбовского края: век ХХ-й. – Тамбов, 2006. С. 34. Конец примечания.

При распределении земли не обошлось без конфликтов. Так, согласно развёрстки, у граждан с. Слонское подлежало отчуждению лишние 2 тыс. десятин.³⁹⁶ Поскольку крестьяне «не желали подчиняться и долго упорствовали», дело приобрело в уезде широкий общественный резонанс. Оно рассматривалось даже на 3-м съезде Лебедянского Совета, который постановил – «землю отобрать, хотя бы с применением вооружённой силы».³⁹⁷

Примечание 396. 1 десятина = 1,09 гектара. Конец примечания.

Примечание 397. ГАСПИТО. Ф. П-382. Оп. 1. Д. 114. Л. 7. Конец примечания.

К середине 1918 г. Тамбовское крестьянство, как и крестьянство всех советских губерний, в ходе реализации уравнительского Закона о социализации земли стало фактическим хозяином земли. Власть надеялась, что это обеспечит продовольственное снабжение городского населения и Красной армии, мобилизацию людских и других ресурсов на нужды фронта. Но, хотя все повинности были объективно необходимы, они вызвали сначала массовое крестьянское недовольство, а затем и открытое сопротивление. Многолетняя война, называемая в крестьянской среде «германской», и начавшаяся гражданская война вызвали, чуть ли не полный развал экономики и, как следствие, невиданную ранее инфляцию. В этих условиях крестьяне не желали делиться хлебом с городом за обесцененные деньги, спровоцировав тем самым острый продовольственный кризис. Положение усугублялось ещё и тем, что от России в результате Брестского мира, отторгались богатые хлебом районы. В середине 1918 г. потребляющие регионы страны получили лишь 12,3% запланированного количества хлеба. Карточная норма в промышленных центрах сократилась до 50–100 г. в день, да и этот минимум выдавался нерегулярно. Возникла реальная угроза голода.

В связи с этим Советское правительство перешло к политике жёсткого давления на деревню и решило силой отобрать хлеб у крестьянства. 13 мая 1918 г. специальным декретом ВЦИК была установлена продовольственная диктатура: Наркомпроду и его органам были предоставлены чрезвычайные полномочия, начали формироваться продовольственные отряды, с оружием в руках изымавшие излишки хлеба в деревне. Излишками считалось все, что превышало норму пайка.

Уже к октябрю 1918 г. в Тамбовской губернии действовали 50 продотрядов из Петрограда, Москвы и других промышленных городов страны общей численностью до 5 тыс. человек – такого размаха конфискаций не знала ни одна губерния. Фактически продразвёрстка в стране проводилась продармией (численность на конец 1918 г. составляла около 42 тыс. человек), находившейся в подчинении Комиссариата продовольствия, но организованной и действующей по принципам регулярной армии. Однако даже это в полной мере не могло решить проблем снабжения городов продовольствием. До конца 1918 г. из Тамбовской губернии продотрядами, не смотря на хороший урожай, было заготовлено около 12 млн. пудов зерна, что было почти в три раза меньше задания. Попытка административно-силовым методом изъять хлеб у крестьянства, свернуть рыночные связи деревни с городом привели лишь к широкой нелегальной торговле хлебом по астрономически высоким ценам.

Подобным образом ситуация развивалась не только в крупных промышленных и губернских центрах. Уездные города, хотя и располагались ближе всего к источникам продовольствия, испытывали серьёзные трудности. Так, на заседании Лебедянского уисполкома 20 мая 1918 г. было отмечено, что в городе «продовольственное дело с каждым днём ухудшается». «Бешеная» спекуляция хлебом привела к тому, что беднейшие слои населения оказались не в силах купить его по рыночным ценам. Властям ничего не оставалась делать, как дать ещё более широкие полномочия продовольственному отделу уисполкома и сформировать новые реквизиционные отряды, которые должны были отчитываться после каждого «похода» в деревню.³⁹⁸

Примечание 398. ГАСПИТО. Ф. П-382. Оп. 1. Д. 114. Л. 6. Конец примечания.

Первое после установления Советской власти в Лебедянском уезде столкновение крестьян с реквизиционным отрядом произошло в д. Новое Брусланово и Малотроицкая. 19 мая 1918 г. представители Троекуровской волостной реквизиционной комиссии посетили эти деревни, но местные жители отказались отдать им хлебные излишки, мотивируя тем, что хотя у них «голодающих пока нет, но могут быть в будущем». На следующий день волисполком постановил вызвать из Лебедяни карательный отряд «для полного отобрания хлеба» у непокорных крестьян.³⁹⁹

Примечание 399. ГАРФ. Ф. Р-393. Оп. 3. Д. 393. Л. 244. Конец примечания.

Следует отметить, что местные реквизиционные отряды старались найти более или менее гибкие методы изъятия продовольствия у крестьян своего уезда, понимая, что к ним придётся обращаться ещё не один раз. Этого, однако, нельзя было сказать об отрядах командированных из других регионов. Во 2-м очерке мы уже говорили о Смоленском реквизиционном кавалерийском отряде, который в конце мая 1918 г. «работал» в лебедянских сёлах и так запугал население, что оно было вынуждено «прятать хлеб в землю и отвозить его за 15-20 вёрст в другие села в целях сокрытия».⁴⁰⁰

Примечание 400. ГАСПИТО. Ф. П-382. Оп. 1. Д. 114. Л. 6, 6 об.; Третий Красный Октябрь. Итоги трёхлетней работы Советской власти в Лебедянском уезде. – Лебедянь, 1920. С. 9. Конец примечания.

Вот как описывает действия отряда в с. Волчье С.Г. Леденев:

«У нас и не было сомнения о том, что они (жители села – авт.) согласятся отдать для голодающих Западной области по твёрдым ценам, когда у них имеется тесный союз со спекулянтами, которые приезжают из Москвы и платят по 100 рублей за пуд муки. Кулаки заявляют местному Совету, что у них не хватает 1 200 пудов для своих жителей села и не дают проверить количество хлеба. Тогда тов. Муравьев, комиссар реквизиционного Смоленского отряда отправил часть пехоты, которую кулаки встретили вооружённым сопротивлением. Это гнездо контр-революции имеет свою дисциплину, когда подходит власть рабочего и беднейшего [крестьянства], они начинают звонить в колокол и занимать свою позицию с оружием в руках, которое они скупили за хлеб у каждого прибывшего с фронта солдата. Пехота была выгната (так в тексте – авт.) из села. Тогда комиссар Муравьев послал кавалерию, которая представляла из себя сплочённую революционную боевую единицу. Кавалерийский отряд выполнил революционный долг вместе с бедняками этого села. Кулаки разбежались, когда кавалерия расправилась с ними, как с контр-революционерами. Союз бедняков вместе с Советом, с оружием в руках, наложили на это село контрибуцию в 5 000 пудов хлеба и 150 лошадей и заявили, что если не предоставите хлеба и [он] будет найден в земле, будете уничтожены на месте. Это было выполнено в один день, была громадная очередь с возами хлеба, и когда мы спросили, нужно ли Вам выдать недостаток 1 200 пудов, то они сказали, что у них остался ещё остаток. Вот где практиками [была устроена] показательная школа для беднейшего крестьянства и пролетариата, как разрешить сложную задачу продовольственного вопроса!».⁴⁰¹

Примечание 401. ГАРФ. Ф. Р-393. Оп. 3. Д. 393. Л. 99. Конец примечания.

4 июля 1918 г. этот же отряд снова прибыл в Лебедянский уезд и снова «своими действиями внёс смуту среди населения», на этот раз в Ольховской волости. Возмущённый действиями отряда уездный военком И.Т. Подкопаев докладывал губернскому комиссару: «Вторично прибывший в Лебедянь с продовольственным отрядом Муравьев своими действиями внёс в первый приезд смуту среди населения, вторично делает невозможным формирование красноармейцами службы комиссариата. По имеющимся данным, Муравьев принял на себя роль верховной власти, указания на закон вызывают ответ: «Я сам – закон!». Путём насилия Муравьев взял 42 лошади, его уполномоченный требует ещё 50. Изъятие лошадей, безусловно, вызовет возмущение мобилизованных. Прошу указать Муравьеву его место и оградить комиссариат от произвола и самочинной расправы, …а в действиях руководствоваться законами и декретами».⁴⁰² Только благодаря вмешательству губернских властей комиссар Западного реквизиционного отряда был «поставлен на место». Этот инцидент был замечен даже в центре и попал в Бюллетень оперативного отдела Народного Комиссариата по военным делам: «В Лебедяни Муравьев своим приказом внёс некоторую дезорганизацию в уездный комиссариат, но теперь все ликвидировано».⁴⁰³

Примечание 402. ГАЛО. Ф. Р-154. Оп. 1. Д. 15. Л. 45. Публ.: Пичужков Е. Произвол // ЛЯ. 26 июля 2002. Конец примечания.

Примечание 403. ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 79. Д. 6. Л. 356, 360. Конец примечания.

Оценивая события 1918 г. нельзя рассматривать систему взаимоотношений города и деревни, власти и населения, только по какому либо одному параметру. На наш взгляд, и это хорошо видно на примере Лебедянского уезда, все политические и социальные (на местах ещё и личностные) проблемы сплелись в единый клубок противоречий. Различные формы крестьянского протеста – сокрытие хлеба от реквизиционных отрядов, саботаж призывной кампании, начавшееся в это время в массовом порядке дезертирство из Красной армии, а затем, как увидим, открытые выступления против Советской власти и даже убийства ее представителей – есть частные проявления одного явления – «бунташного духа» русского мужика, отвергающего любое вмешательство в его личную жизнь, особенно с позиций силы. «Крестьянин, этот удивительный уникум цивилизации, – пишет В.Л. Телицын, – умудрился соединить в себе взаимоисключающие характеристики: первородную безгрешность и природную злость, деланную наивность и подсознательную хитрость, неподдельный инфантилизм и удивительную приспособляемость, расчётливую скупость и пьяный разгул. Быть может, благодаря этому эклектическому сочетанию российский крестьянин признавал лишь одну форму реакции на аномию – бунт, начисто отвергая другие. Бунт же – это не что иное, как мгновенная и в то же время цепная, переходящая реакция на отсутствие социальных норм, разрушение крестьянской субкультуры, приводящая к отрицанию общественных целей и моральных средств их достижения».⁴⁰⁴ Но как быстро крестьянин «загорался», так же и быстро «остывал». Именно поэтому в большевистской лексике по отношению к крестьянскому выступлению утвердился термин «вспышка».

Примечание 404. Телицын В.Л. «Бессмысленный и беспощадный»?... Феномен крестьянского бунтарства 1917-1921 годов. – М., 2003. С. 65-66. Конец примечания.

В отличие от партии эсеров, которая рассматривала российское крестьянство как фундамент будущей социальной перестройки всего общества, большевики всегда относились к крестьянству как мелкой буржуазии. Для того чтобы обеспечить своё неограниченное господство в крестьянской среде, правящая партия поступила в полном соответствии со старым политическим принципом – «разделяй и властвуй!». Провозгласив бедняков опорой новой власти в деревне и союзниками пролетариата, большевики стремились «расколоть крестьянство», противопоставив их зажиточной части деревни. Логика была проста: пролетариат нанёс сокрушительный удар городской буржуазии, теперь бедняки, организовавшись в политическую силу, должны «подорвать могущество» сельских богатеев. В соответствии с декретом ВЦИК от 11 июня 1918 г. на территории России, контролируемой большевиками, повсеместно стали организовываться комитеты деревенской бедноты (комбеды). При этом Советское правительство лукавило, делая акцент на классовом аспекте, оно прикрывало тем самым узко-прагматические цели – получение продовольствия, людей и лошадей для Красной армии, от которой, в конечном счёте, зависело само существование правительства.

Мы уже говорили о том, что Лебедянские большевики, получив от уисполкома карт-бланш на создание комбедов, взялись за это дело решительно, с вдохновением, и достаточно быстро охватили сетью этих организаций весь обширный уезд. 2 августа был создан комбед в с. Шовском, 18 августа в с. Красном, 19 сентября в с. Ольховец и Романово, а к концу сентября они уже существовали почти во всех сёлах и деревнях. Последним сорганизовался 22 сентября комбед Пригородной волости.⁴⁰⁵ Ответственным за проведение кампании был назначен продкомиссар большевик С.К. Овчинников, который в одном из документов сообщал, как это происходило: «Комитеты бедноты организовывались и местным совдепом, и агитационно-организационным отделом, и инструктором от отдела по уборке урожая, и лично мною».⁴⁰⁶

Примечание 405. Комитеты бедноты. Сборник материалов. Т. 1. – М.-Л., 1933. С. 15, 97-99. Конец примечания.

Примечание 406. Комитеты бедноты. Сборник материалов. Т. 1. – М.-Л., 1933. С. 97. Конец примечания.

Для координации деятельности новой структуры на местах, в Лебедяни был создан уездный Комитет деревенской бедноты. Секретарём в нем работал уроженец Петрограда, будущий известный поэт Н.И. Маков,⁴⁰⁷ который в местной газете опубликовал своё первое стихотворение под названием «На помощь!»:

«Вставайте, крестьяне,
Идите на помощь.
От голода стонет
Москва, Петроград,
Десятками мрут там
Несчастные дети,
Там гибнет рабочий
И красный солдат!»

Примечание 407. Маков Николай Иванович (1900 – 1966). Ленинградский поэт и литературный работник. Главную тему его творчества составляла сатира в духе движения рабкоров, юмористические стихи и стихотворения для детей. См.: http://nikolai-makov.narod.ru Конец примечания.

Продкомиссар С.К.  Овчинников не рассказал подробности создания комбедов, а они были весьма интересными. Волостные Советы и их исполнительные органы, в отличие от уездного Совета и исполкома, не были напрямую заинтересованы в создании конкурирующих властных структур и проводили кампанию формально, для отписки. Так, например, 15 августа Ольховский волисполком постановил: «Поручить местным продовольственным отделам и сельским советам произвести обследование всех беднейших семейств и выделить из них сельские и волостной комитет. Все сделать возможно быстрее и список предоставить не позднее 20 августа».⁴⁰⁸ Формальное отношение к столь необходимому, по мнению большевиков, делу, провоцировалось «засевшими в сельских Советах кулаками». 18 августа агитатор Лебедянского уисполкома Ф.И. Костомаров на первом съезде бедноты Краснинской волости говорил: «Советская власть – власть бедноты, она опирается на пролетариат города и бедноту деревни. Тогда как пролетариат города объединён в различные союзы, беднота же деревни не объединена и составляет из себя разрозненные семьи. А посему комитеты бедноты должны или контролировать сельские и волостные совдепы, в которые вошли организованные враги советской власти – кулак, спекулянт, лавочник и самогонщик, или же должны взять власть в свои руки».⁴⁰⁹

Примечание 408. Советы в эпоху военного коммунизма. Сборник документов. Ч. 1. – М., 1928. С. 379. Конец примечания.

Примечание 409. Комитеты бедноты. Сборник материалов. Т. 1. – М.-Л., 1933. С. 98. Конец примечания.

Кривошеин Николай Викторович