Братья и сёстры

Братья Иллариона Васильевича вполне могли бы претендовать на отдельное внимание писателя-историка. Это были сильные и незаурядные личности и характеры, честные слуги царя и государства, в свою очередь воспитавшие честных, талантливых и порядочных детей, составивших настоящую элиту России и сделавших большой вклад в развитие страны. О сёстрах его говорить сложнее, потому что сведений о них сохранилось не так уж много. Мы ограничимся здесь краткой их характеристикой.

Дмитрий (1778-1859) был, как и старший брат Илларион, яркой личностью. Родился он в Псковской губернии, и как другие братья, получив домашнее образование, в возрасте 7 лет был записан сержантом в лейб-гвардии Преображенский полк. Действительную же службу начал в 1794 году вахмистром в лейб-гвардии Конном полку; в 1796 году был произведён в корнеты. Как и брат Илларион, он быстро продвинулся по служебной лестнице уже в царствование Павла: в 1799 году был назначен адъютантом к генерал-майору князю Голицыну, а потом пожалован в камергеры. В 1800 году стал советником Государственной экспедиции для ревизии счётов.

Время императора Павла для Дмитрия Васильевича, в отличие от других современников, оказалось на первых порах исключительно благоприятным: «никогда так не веселились, как в то время», вспоминал он. Васильчиков 2-й, как и Васильчиков 1-й, тоже обладал независимым нравом, который он демонстрировал во всякой обстановке. Как известно, Павел Петрович запретил танцевать в России вальс, но Васильчиков, дерзнувший увлечься фавориткой императора А.П. Лопухиной, на одном из придворных балов решил выполнить её желание: он от имени Павла(!) заказал оркестру вальс и на виду у изумлённой публики и царя провальсировал с ней несколько туров. Непредсказуемый в поступках Павел неожиданно нашёл, что пара хорошо танцевала, и с этого момента снял запрет на этот «вольнодумный» танец.

В 1801 году Васильчикова зачислили в Кавалергардский полк с производством в ротмистры и уже на следующий 1802 год, при Александре I, он был произведён в полковники, а в 1804 году пожалован в действительные камергеры. Он, что называется, «дышал в спину» и наступал на пятки брату Иллариону. 7 декабря 1806 года он неожиданно был освобождён от всех дел и причислен к Герольдии.

В 1806-1807 гг. Дмитрий Васильевич принял участие в войне с Наполеоном, но в качестве волонтёра, Сражался с французами под Гутштадтом и Фридландом. 13 января в звании подполковника был определён в Ахтырский гусарский полк. В 1809 году Дмитрий Васильевич принял участие в походе в Галицию, когда Россия под нажимом Наполеона объявила войну Австрии. 28 марта 1811 года был назначен командиром Ахтырского гусарского полка, входившего в 14-ю бригаду 4-го кавалерийского корпуса. В начале 1812 года он вместе с Илларионом Васильевичем оказался во 2-й Западной армии, отличился в бою под Салтановкой, Бородином (защищал Багратионовы флеши) и Вязьмой. С декабря 1812 года – генерал-майор. По изгнании наполеоновских войск из России принял участие в заграничных походах русской армии. В начале 1814 года получил в командование 1-ю бригаду 2-й гусарской дивизии и вступил с нею в Париж. В этом же году принял командование 2-й гусарской дивизией. Отличился в битве под Лейпцигом, имел за Отечественную войну много наград, в том числе 4 иностранных ордена.

Во время похода русских войск в 1814 году Д.В. Васильчикову «посчастливилось» «скрестить шпаги» с самим Наполеоном. Согласно участнику этого похода Мешетичу, Васильчиков, действовавший в составе корпуса Сен-При, оказался на короткое время комендантом русско-прусского гарнизона в крепости Витри. Крепость была небольшой, с неглубоким сухим рвом и невысоким старым валом. Перед воротами крепости были наскоро устроенные полевые укрепления. Численность гарнизона составляла около 5 тысяч человек. Неожиданно к Витри подошла 50-тысячная армия французов, включая старую и новую гвардию, во главе с самим императором. Наполеон концентрировал свои силы для предстоящего сражения под Фер-Шампенуазом, и Витри оказалась на пути.

Французские густые колонны стали в виду крепости на расстоянии пушечного выстрела. Их кавалерия, рассыпавшаяся перед форштадтом города, произвела разведку. На другой день Наполеон через маршала Лана потребовал сдачи крепости. Выехавший на переговоры генерал Васильчиков сказал, что русские без боя не сдаются. Тогда Наполеон вторично послал к городу парламентёра и выразил угрозу, «что у него 100 орудий готово к штурму города и что по взятии оного никому не будет дарована пощада». Генерал Васильчиков вторично дал ответ, «что в императора Наполеона воле располагать побеждёнными, но русские не побеждены ещё и будут защищать свой пост до последнего человека».

На следующий день французы стали готовиться к штурму крепости: на повозках подвозились фашины, готовились штурмовые лестницы. Гарнизон в напряжении ждал ночного штурма, но французы попытались застигнуть его врасплох только с одной южной стороны. Неприятельские стрелки подкрались к форштадту, но наткнулись на бдительность русского пехотного батальона: около каждого дома был разведён костёр, чтобы в случае атаки форштадт сжечь. Постреляв, французы отошли.

На следующее утро, часам к девяти, французы стали становиться в ружьё и строиться в колонны. Скоро показалась густая цепь стрелков, идущих к крепости. Одновременно французская артиллерия издалека открыла огонь по городу. Защитники крепости, чтобы избежать лишних потерь, легли на землю, не теряя из вида наступающую пехоту неприятеля и пытаясь понять, откуда доносились выстрелы пушек. Было ещё не ясно, собирался ли враг идти на штурм крепости или обойти её. В это время от французской цепи отделился офицер и передал русским клочок бумажки, в котором говорилось, что главные силы французов разбили русские два корпуса и преследуют их, так что «крепости приличнее сдаться на капитуляцию». Доносившаяся издалёка пушечная канонада якобы напоминала об этом.

Но благодаря опытности русских артиллеристов скоро стало ясно, что французы блефовали: «выстрелы, ближайшие к ним, [были] реже и слабее; противной же стороны впереди оных гораздо чаще и сильнее». Русские артиллеристы в Витри заключили, что русские войска преследуют французов, а не наоборот. И точно: пушечные выстрелы становились всё слышнее, «перед вечером… гром катился сильнее и выстрелы сближались с крепостью, и наконец сзади крепости, на горах, как лес дремучий, показались колонны кавалерии», и взорам защитников крепости предстали толпы бегущих французов.

Мешетич заканчивает рассказ словами:

«Это прибыла главная армия союзных войск, показались гвардейцы в крепости, следом въехал государь Александр с прусским королем; на другое утро объехали ряды войск на валах, приветствовали: ˮЗдорово, ребята!ˮ Ответ сопровождался по всей крепости криком ˮУра!ˮ. Неприятель в ночь отступил от крепости; для преследования оного из главной армии отряд русской кавалерии, состоявший тысяч из семи, послан был. Государь, поблагодаря коменданта за несдачу крепости, которую не менее того он сам спас, отправился с войсками по дороге к Парижу»84.

Примечание 84. М.И. Богданович в своём обстоятельном труде о войне 1813 года пишет, что комендантом 5-тысячного гарнизона Витри был прусский полковник Швихов, что в Витри в самом деле заезжали императоры России и Пруссии, но об участии Васильчикова в эпизоде с крепостью Витри не упоминает. Впрочем, историк мог вполне не знать о существовании воспоминаний рядового офицера Мешетича, а в военных отчётах были большие пробелы. Конец примечания.

В 1816 году Васильчиков 2-й командовал 1-й уланской дивизией, а в 1822 году вышел по болезни в отставку с мундиром, но продолжил служить на гражданской службе. В 1830 году он поступил на службу в придворное ведомство и назначен вице-президентом Гофинтендантской конторы со званием гофмейстера, а в 1832 году пожалован в егермейстеры. Получив в своё ведение придворную охоту, Дмитрий Васильевич стал одновременно гофмейстером двора в.к. Михаила Павловича. В 1838 году последовал чин обер-егермейстера царского двора и получение ранга действительного тайного советника. В 1846 году был назначен членом Государственного совета, занимался благотворительной деятельностью, состоял в комитете по строительству Исакиевского собора в Петербурге. Удостоен всех высших орденов Российской империи. 30 мая 1858 года, по случаю окончания строительства Исакиевского собора, награждён переводом в армию с зачислением в Ахтырский гусарский полк и с производством в генералы от кавалерии.

Скончался в возрасте 81 года и похоронен в имении «Выбити» Старорусского уезда Новгородской губернии.

По отзывам современников, Дмитрий Васильевич отличался красивой наружностью, мягким весёлым нравом и живым характером. Благодаря своей доброте был любим своими подчинёнными. Пылкий и храбрый в бою, он был одним из выдающихся кавалерийских военачальников своего времени. За лихую атаку его бригады во фланг французам прусский фельдмаршал Г.Л. Блюхер (1742-1819) расцеловал его на поле сражения перед всеми войсками.

Дипломат П.Г. Дивов, описывая обстановку в Петербурге за 1838 год, сообщает, что 21 апреля, в день тезоименитства императрицы, был вечером на балу в Зимнем дворце и узнал, что Д.В. Васильчиков назначен был обер-егермейстером двора, и что император Николай, отойдя в сторону, долго беседовал с ним.

Васильчиков Дмитрий Васильевич

До 1818 года Дмитрий Васильевич был относительно небогатым человеком и часто нуждался в деньгах, которые тратил в основном на семейные нужды. Затем его материальное положение стало резко улучшаться. За военные подвиги он в 1818 году получил в безналоговую аренду на 12 лет староство Репятицкое в Гродненской губернии, а в 1830 году, после смерти матери, унаследовал родовое имение Волышево Псковской губернии (1170 душ) и каменный дом в Петербурге. По формулярному списку за 1851 год его жена владела 3 500 душами в Полтавской и Черниговской губерниях, 320 душами в Смоленской губернии, винокуренным заводом, овцеводческим в 12 тыс. голов и конным заводами до 200 лошадей. Кроме того, в 1842 году Васильчикову был дан льготный заём в 1517 рублей с рассрочкой на 12 лет.

Жена Д.В. Васильчикова – Аделаида Петровна, урождённая графиня Апраксина (1785-1851), внучка по матери графа К.Г. Разумовского, гетмана Малороссии при Екатерине II. Похоронена тоже в Выбити.

– Алексей (1780-1833), д.т.с., будущий сенатор (1823), дипломат, генерал, администратор и член Императорского минералогического общества. Слыл вольтерьянцем и большим оригиналом. В его доме на Большой Морской улице и на даче в Павловске часто бывал племянник жены, будущий поэт и граф В.А. Соллогуб.

Службу Алексей Илларионович начал в лейб-гвардии Измайловском полку сержантом, а в 1794 году переведён в прапорщики (текст патента от 15 июня 1794 года см. в приложении №3). На этом военная карьера Алексея Васильевича неожиданно закончилась. Он сошёл с традиционной военной стези своего рода и некоторое время числился по ведомству Коллегии иностранных дел и был действительным камергером в отставке. Он был зачислен в знаменитое посольство графа Ю.А. Головкина, отправлявшееся в 1805 году в Китай, но до Поднебесной не добрался: доехав до Маймачина, он почему-то попал в список сокращённых свиты посла и был отправлен обратно в Петербург⁸⁵.

Примечание 85. Кстати, Ю.А. Головкин тоже не попал в Китай: в Урге китайские власти предъявили такие относительно церемониала его приёма требования, что он счёл их оскорбительными для достоинства России и вернулся назад. Конец примечания.

В 1810-1812 гг. Алексей Васильевич в чине действительного тайного советника был Новгородским губернатором, а во время Отечественной войны 1812 года служил в ополчении. Потом он снова вернулся на военную службу и с 28 марта 1820 года по 27 февраля 1824 года командовал Новгородским кирасирским полком. В 1829-32 гг. числился сенатором и в чине тайного советника заседал в 5-м департаменте (по уголовным делам) Госсовета, а в 1833 году – в Общем собрании Сената. Впоследствии получил чин генерал-майора.

Известный мемуарист Ф.Ф. Вигель, товарищ Алексея Васильевича по неудавшейся поездке в Китай, в своих воспоминаниях посвятил ему следующие строки:

«Алексей Васильевич был один из четырёх братьев Васильчиковых, из коих Илларион Васильевич более всех возвысился в почестях и сделался известнее. Их рыцарями назвать было не можно: имя благородных витязей им было приличнее, ибо все они были русские дворяне в душе, и давно уже Псковская губерния гордится их родом. Наш Васильчиков был не слишком высокого ума, зато высок был он сердцем, и если б одного усердия, прилежания было достаточно, чтоб сделаться искусным в делах гражданской службы, то мог бы он быть со временем лучшим из наших государственных людей».

А.В. Васильчиков был членом Императорского минералогического общества. Б.А. Васильчиков пишет: «Хотя его усадьба Уползы была всего в одной версте от Выбити, он редко там появлялся, а когда приезжал с официальным визитом к своему старшему брату, то не иначе как в карете шестериком, с двумя лакеями на запятках». По-видимому, какое-то ревностное отношение к старшему брату Иллариону у младших всё-таки в глубине души существовало, а посему Алексей Васильевич таким образом демонстрировал свою независимость.

По воспоминаниям «энциклопедической» старухи Е.П. Яньковой, Алексей Васильевич был «очень необщителен, холоден в обхождении, высокого роста, красивый лицом и с волосами очень редкими на голове». По её же рассказам, Алексей Васильевич был женат на Александре Ивановне Архаровой, племяннице печально известного своим самодурством и жестокостью московского обер-полицеймейстера и петербургского генерал-губернатора Н.П. Архарова (1742-1814). Отец же А.И. Васильчиковой – И.П. Архаров (1744-1815), генерал от инфантерии, по мнению Н.И. Греча, был совершенно другим по сравнению с братом человеком. В 1848 году А.И. Васильчикова жила в Москве в доме №46 на Большой Никитской улице (ныне Герцена). У неё часто бывали Гоголь, историки Грановский, С.М. Соловьёв, Самарин и другие известные лица столицы.

– Николай (1781-1849) – двойничный брат с сестрой Татьяной. В 3-х летнем возрасте был записан в лейб-гвардии Измайловский полк, откуда в 1794 году был переведён вахмистром в Конную гвардию. 15 ноября 1796 года произведён в корнеты, 8 апреля 1799 года – в поручики, 9 июля того же года – в штаб-ротмистры, 29 сентября 1801 года – в ротмистры, 4 сентября 1802 года – в полковники с переводом в Орденский Кирасирский полк. Как мы видим, в стремительности своей служебной карьеры он нисколько не уступал старшим братьям.

Николай Васильевич участвовал в кампании 1805-1807 гг., за отличие при Голымине награждён орденом св. Владимира 4-й степени с бантом, в боях за Банков – орденом св. Владимира 3-й степени, за Прейсиш-Эйлау – орденом св. Георгия 4-го класса, за Гейльсберг золотой саблей. С 28 сентября 1806 года по 19 июля 1810 года командовал Псковским драгунским полком, сражался под Прейсиш-Эелау, был дважды награждён орденом св. Георгия 4-й степени. Позже из Псковского был переведен в Лифляндский драгунский полк. Потом воевал против турок на Дунае (1810-1811) и в составе 3-й Западной армии, принимал участие в Отечественной войне 1812 года и последующем загранпоходе русской армии в Европу, получая новые должности, чины, звания и награды, включая иностранные. Был шефом Вятского пехотного полка. За арьергардные бои под Лютценом произведен в генерал-майоры. В 1818 году командовал уже 2-й бригадой 22 пехотной дивизии, а в 1824 году в чине генерал-майора ушёл по болезни в отставку с мундиром.

В письме вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны к путешествующим по Европе детям Николаю и Михаилу Павловичам от 28 мая 1815 года упоминается генерал Васильчиков, с которым императрица и передаёт это письмо:

«Я поручаю эти строки генералу Васильчикову, который едет в армию. Он имеет очень нездоровый вид; он был очень болен желчной лихорадкой и только что простился с женою, которая должна скоро родить. Как я жалею её бедную-несчастную, бедный муж был совсем расстроен…».

Речь, по нашему мнению, шла именно о Николае Васильевиче, поскольку старший его брат к этому времени во второй брак ещё не вступил, а даты рождения детей у следующего брата, Дмитрия Васильевича, отстоят от 1815 года слишком далеко. Между тем по рождению у Н.В. Васильчикова сына Николая в 1816 году можно сделать вывод, что речь в данном случае идёт именно о нём. В письме от 26 мая императрица поясняет: «…я вручила вчерашнее и третьегоднешнее письмо ген. Васильчикову. Дописав его, я пригласила Васильчикова к себе в кабинет, чтобы показать ему, как я поставила ваши портреты, дабы он передал это вам…». Так что Николай Васильевич повёз сразу три письма и должен был рассказать великим князьям, как их любит мать.

Николай Васильевич владел 4 000 душ в Лужском уезде Санкт-Петербургской губернии, исполнял обязанности предводителя дворянства уезда, а в 1837-1841 гг. в чине д.с.с. был Орловским губернатором. Во время его губернаторства возникли жалобы на беспорядки и якобы незаконные действия губернатора. Была назначена комиссия, беспорядки и упущения она и в самом деле обнаружила и сделала заключение о том, что все беспорядки в губернии «ясно открывают его совершенную неспособность и незнание дела». Выражаясь современным языком, орловские «чичиковы», «ноздрёвы» и «собакевичи» просто грубо подставили Васильчикова. На основании этого Николай I, тем не менее, отдал распоряжение отдать губернатора под суд. Правительствующий Сенат, однако, оправдал Николая Васильевича, поставив ему на вид, что при исполнении власти ему следовало иметь «больше внимания и осмотрительности». На этом дело закончилось.

С 16 июля 1815 года Николай Васильевич был женат на баронессе Елизавете Максимовне фон Ган, урождённой графине Предстинг (первым браком она была замужем за генерал-лейтенантом бароном А. фон Ган-Роттенштерн). Е.М. Васильчикова – бабушка основательницы теософии Е.П. Блаватской и её сестры писательницы В.П. Желиховской. Сын Елизаветы Максимовны Пётр Алексеевич фон Ган и его жена писательница Елена Андреевна, урожд. Фадеева, имели двух дочерей, одна из которых – Елена Петровна – по мужу и стала Блаватской (1831-1891).

В 1841 году в петербургском обществе разнёсся слух о том, что жена композитора М.И. Глинки Марья Петровна, вздорная и вульгарная женщина, рассорившись, но не разведясь с мужем, вышла замуж за сына Николая Васильевича Николая (1816-1846), корнета Конногвардейского полка. В дело, как водится, вмешался Синод, жандармерия и сам император. Пришлось и Иллариону Васильевичу заняться скандальным делом племянника – речь ведь шла о чести всего рода Васильчиковых! События развивались настолько непредсказуемо и оказались в результате такими запутанными, что оно Иллариону Васильевичу со всем его весом в обществе и связями оказалось не под силу.

Начатый Михаилом Ивановичем бракоразводный процесс по разным причинам затянулся на целый год. Н.Н. Васильчиков ссылался на неосведомлённость о гражданском статусе невесты, Марья же Петровна вообще отрицала факт венчания, утверждая, что священник просто отслужил молебен, в то время как нечистый на руку священник много раз менял свои показания. Невиновного ни в чём Глинку посадили под домашний арест и запретили покидать Петербург. Консистория вынесла определение, гласившее, что действительность брака жены Глинки с Васильчиковым не доказана, что явно противоречило всем фактам. Впрочем, совершенно очевидно, что на неё было оказано давление. Однако дело на этом не закончилось и было передано в гражданский суд. В феврале 1844 года с Глинки был снят арест, а в 1847 году его брак с Марьей Петровной, наконец, был расторгнут. К этому времени легкомысленный корнет Н.Н. Васильчиков уже около года лежал на кладбище.

– Татьяна (1781-1841), была замужем за московским вельможей князем Дмитрием Владимировичем Голицыным (1771-1844)⁸⁶. По этому случаю её отцом Василием Алексеевичем и матерью Екатериной Илларионовной 1 февраля 1800 года была составлена т.н. разрядная запись, в которой подробно перечислялось движимое и недвижимое приданое дочери (см. приложение №4).

Примечание 86. С 1841 г. – светлейший князь, участник русско-прусско-французской кампании 1806-1807 гг. и Отечественной войны 1812 года, а также заграничных походов русской армии 1813-1814 гг.; генерал от кавалерии (1814), генерал-адъютант, московский генерал-губернатор (1820-1844). Конец примечания.

В царствование Павла Татьяна Васильевна была пожалована фрейлиной, поэтому венчалась с Голицыным 6 февраля 1800 года при императорском дворе. Мать Д.В. Голицына, известная под именем princesse Moustache (княгиня с усами), была против брака сына, считая Татьяну Васильевну не слишком знатной. Брак, вопреки этому, оказался счастливым во всех отношениях. Молодые Голицыны поселились в имении Рождествено, где Татьяна Васильевна занималась садом и цветами.

Всезнающая и всё помнящая Е.П. Янькова вспоминала: «Дом был отделан внутри очень просто: везде берёзовая мебель, нигде ни золочения, ни шёлковых материй, но множество портретов семейных; в биллиардной была большая семейная картина – изображение семейства Чернышевых: фигур много и все почти в натуральную величину; кисть по времени прекрасная». Княгиня Голицына «и с молоду не была красавицей, но трудно себе представить лицо более приятное и приветливое», - продолжает мемуаристка. – «Она была небольшого роста, худощавая и довольно слабого здоровья. Голицыных все уважали, а княгиню, которая была ангельской доброты, от мала до велика все обожали. Надо было видеть, до чего она бывала приветлива на своих балах: весь вечер всё ходит, для всех почти было у ней ласковое, приветливое слово, а ежели кому нечего ей было сказать – пойдёт мимо и улыбнётся».

Женщина умная, благочестивая и высокой добродетели, княгиня Татьяна Васильевна была рождена для тихой семейной жизни, что, в конце концов, смягчило сердце суровой свекрови. Т.В. Васильчикова занималась благотворительностью, её попечениями в Москве был основан т.н. дом трудолюбия, в котором было налажено производство корзин из ракитника; основано сиротское училище, и вообще она много заботилась о детях-сиротах.

У супругов Голицыных были двое сыновей и две дочери, по словам Яньковой, «все дети были хороши», причём разница в возрасте детей была очень большой, что дало счастливой матери повод для шутливого заявления о том, что в воспитании детей она «была особенно счастлива: когда воспитание моих дочерей закончилось, и я отдала их замуж, тогда началось воспитание сыновей, и я могла исключительно ими заняться».

В день коронации Николая I в 1826 году княгиня была пожалована статс-дамой.

Началась она после продолжительной и мучительной болезни 28 января 1841 года и погребена в церкви Св. Архангела Михаила в Донском монастыре. В одном из некрологов о ней говорилось: «Она давно уже жила для неба и как будто на небе…».

– Елизавета (данных о ней не обнаружено). Возможно, она умерла в раннем возрасте.

Григорьев Борис Николаевич