7. У озера

После гибели своего отца Иуды Галилеянина в 6 г. н.э. повзрослевший, почти 13-ти летний Иисус, по Луке, не признал Иосифа своим приёмным отцом: «мне должно быть в том, что принадлежит отцу моему». Мать его «с великою скорбью» сказала ему: «Что ты сделал с нами? И сохраняла все слова сии в сердце своём» Лк. (2:49-51). На этом месте у Луки повествование о конфликте обрывается, как всегда, когда необходимо скрыть информацию. Как следствие, нет сведений о юных годах Иисуса, которые считаются «потерянными». Д. Флюссер [46]: «Все же один психологический факт из жизни Иисуса нельзя пропустить: его негативное отношение к собственной семье. Как мы видели, между Иисусом и его родственниками установились весьма натянутые, вероятно, даже окрашенные аффектами, отношения. Ту же мысль Иисус распространил и на других людей: “Истинно говорю вам, всякий, кто оставил дом, или жену, или братьев, или родителей, или детей ради Божьего Царства, тот во много раз больше получит уже сейчас, а в будущем мире ещё и вечную жизнь” (Лк 18:28–30)». Заметим, Иисус выражает здесь не только собственную позицию, но и характерное для ессеев и назореев отношение к семье.

Иисус когда-то отверг близкородственное замужество матери за Иосифом, и, возможно, стал «блудным сыном». Притча о блудном сыне, который «рад был наполнить чрево своё рожками» Лк. (15:16) не случайна, чувствуется, Иисус её выстрадал. А.П. Лопухин [4] так комментирует притчу: «Младший сын скоро прожил своё состояние, …нечем ему было питаться, и он должен был наняться к одному жителю той страны в пастухи. …Но хозяин, очевидно, мало давал своему пастуху пищи, и тот принуждён был рвать стручки с так называемого «хлебного дерева Иоанна Крестителя». Энциклопедия архимандрита Никифора [68], ст. Рожки Лк. (15:16) – Рожки называются хлебом св. Иоанна на том основании, что по преданию питался ими св. Иоанн Креститель в пустыне». Пастух – известное иносказательное обозначение для божества и его проповедника, применявшееся мандеями к Иоанну. Дж. Данн [15]: «В Книге Захарии Зах. (11) он говорит о стаде и о пастыре. Стадо – видимо, Израиль, а пастырь – сам пророк, который принимает эту роль по воле Божьей. Пастырь высказывается повсюду от первого лица. Это, конечно, имеет мессианский смысл, что от читателей не могло укрыться». Л. Пикнетт, К. Принс [18]: «Эдуард Швейцер указал на подобие между эпизодом о Добром Пастыре в Евангелии от Иоанна Нового Завета и разделом о Добром Пастыре в «Книге Иоанна» мандеян и пришёл к выводу, что источник у них был один. Разумеется, в этом источнике понятие Доброго Пастыря было использовано по отношению не к Иисусу, а к Иоанну Крестителю» (Эдуард Швейцер – швейц.-нем. библеист 20-го века). Иисус относил и к себе звание Пастыря.

Семейный конфликт, вероятно, имел и имущественную окраску. Так, известный православный проповедник Феофилакт Болгарский (XI век) в своём толковании [100] на Ин. (7:5) говорил о проблемах, возникших при делении наследства Иосифа. Для примирения, вероятно, требовались усилия человека, имеющего авторитет у всех сторон спора, каким был Иоанн, и повод, которым мог послужить юбилей (50-летие) Марии. Год юбилейный был годом оставления всяких долгов Лев. (25). Конфликт преодолевался, вероятно, основанием общины и обобществлением имущества. Двенадцать родственников Иисуса, вероятно, играли здесь учредительную роль: «не двенадцать ли вас избрал Я?» Ин. (6:70). По мнению известного русского философа и проповедника С. Булгакова [87]: «В перечне апостолов замечается явное намерение называть их попарно, вероятно, как посылались они Христом на проповедь, причём пары определяются: а) родством, родные братья: Петр и Андрей, Иаков и Иоанн Заведеевы, Иаков и Иуда Леввей-Фаддей Алфеевы; б) какими-либо особыми отношениями до следования за Христом и после: Филипп и Нафанаил-Варфоломей. У Mф. и Мк. в паре с Иудой Искариотом стоит Симон Кананей. …По всему надо думать, что действительная пара Иуды указана именно у Мф. И Мк. – Симон Кананит или Зилот, ибо Иуде Иаковлеву, брату Иакова Алфеева, всего естественнее иметь парою своего брата Иакова, как Пётр и Андрей, и также Иаков и Иоанн – родные братья апостольствовали вместе». Перечень двенадцати приведён в таблице с указанием места происхождения и попарно с учётом родства [43] и по старшинству.

Перечень двенадцати

Примечание: Кана и Назарет упоминаются вместе ввиду их соседнего местоположения.

Дж. Данн [15]: «"Двенадцать", вероятно, составляли ядро ранней общины, выступая в роли представителей эсхатологического Израиля. …Он считал учеников членами-основателями нового завета, нового Израиля. Таким образом, разговоры об общине Иисуса или общине вокруг Иисуса не лишены оснований». Блудный сын восстанавливался в правах и возвращался к Отцу. Имущество, правда, могло быть обременено долгами, судя по знаменитому христианскому упованию Мф. (6:12): «и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим». С этой темой может быть связано высказывание ап. Павла: «Ибо вы знаете благодать Господа нашего Иисуса Христа, что он, будучи богат, обнищал ради вас, дабы вы обогатились его нищетою» 2Кор. (8:9).

Д. Гатри [7]: «Помимо повествования о Рождестве, Лука показывает огромное значение Иоанна в цепи всех евангельских событий, подробно описывая начало его проповедования Лк. (3:1): “был глагол божий к Иоанну, сыну Захарии, в пустыне. И он проходил по всей стране Иорданской, проповедуя крещение покаяния для прощения грехов”. Точное указание даты в Лк. (3:1), конечно же, говорит о начале повествования, и в таком случае можно считать, что Прото-Евангелие Луки начиналось с этого места». И. Ратцингер (Бенедикт XVI): «Упоминание имени римского императора локализует Иисуса во времени мировой истории: деяния Иисуса предстают не как мистическое событие, …а как точно датированное историческое событие со всей непреложной правдой человеческой истории». Согласно Лк. (3:1) оно произошло, вероятно, в конце 27 г. н.э. Лука рассказывает об этом событии в торжественной форме и не только с «упоминанием имени римского императора», но и с указанием правящих персон четырёх областей: Понтия Пилата в Иудее, Ирода Антипы в Галилее, Филиппа в Трахонитиде, Лисания в Авилинее, что, следовательно, и очерчивает «страну Иорданскую», подвластную Господу, которую Иоанн «окормляет» своей проповедью. Цель паломничества – подготовка к явлению  Господа: «Приготовьте путь Господу, …неровные пути сделаются гладкими» Лк. (3:4-5), говорит он. У. Баркли [3] комментирует  Лк. (3:4-6): «Эти слова являются цитатой из Ис. (40:3-5). Когда восточный царь собирался осмотреть свои владения, он высылал вестника, дабы предупредить народ, чтобы дороги были приведены в порядок. Таким образом, Иоанн Креститель рассматривается как вестник Царя». Видимо, ещё во времена плена так встречали царя Кира в Вавилонии.

Иоанн Купала идёт от Вифаварры. И. Иеремиас [1]: «Мк. (1:5) указывает на брод в нижнем течении Иордана. Заслуживает доверия идущее ещё от Оригена предание о том, что Вифавара Пирейская Ин. (1:28) находилась у брода к юго-востоку от Иерихона, где ещё и сегодня показывают место крещения. А отсюда всего 12 километров по прямой до Кумрана». Д. Флюссер [46]: «Мы не располагаем надёжными сведениями о том, где протекала деятельность Крестителя. Весьма вероятно, что пророк пустыни к тому же часто менял место». Идя вверх по течению Иордана, через какое-то время он достигает Генисаретского озера, в 65 км севернее Вифавары, и, возможно, останавливается на несколько дней в том месте, где он вытекает из Генисаретского озера. В. Цывкин [50]: «Здесь открыт новый туристский центр, получивший название Йарденит. К этому благоустроенному, красивому месту ведут много дорог, здесь удобно войти и погрузиться в реку. Действительно, для тех паломников или богомольцев, кто хочет окунуться в воды Иордана, – это самое удобное и приятное место. В прошлом все христиане считали необходимым полное погружение тела в Иордан, и ныне приверженцы восточных ветвей придерживаются того же мнения». Другую гипотезу предлагает Д. Флюссер [46]: «Простейшей мне кажется гипотеза, согласно которой Иоанн крестил Иисуса в северной части Иордана, неподалеку от его впадения в Генисаретское озеро. Именно там расположена Вифсаида, родина братьев Андрея и Петра, которых, согласно Ин. (1:40-44) Иисус встретил сразу после крещения». Гипотеза не противоречит сообщению Ин. (2:1) о том, что «на третий день был брак в Кане Галилейской», которая находилась в дневном переходе от Тивериады, стоявшей на берегу озера. Может быть, так оно и было, если Иоанн Купала прибыл в окрестности Вифсаиды по воде на лодке за женихом Иисусом в качестве «друга жениха» Ин. (3:29) к дому, в котором он живёт. В Ин. (1:39) упоминается жилище Иисуса: ученики «пошли и увидели, где он живёт и пробыли у него день тот». Это уже Гавлонитида – родина его отца. Иоанн вряд ли решился бы на пеший переход в Вифсаиду по территории тетрарха Филиппа, на которой проходило восстание переписи и находилась Гамала – родной город и место восстания Иуды Галилеянина. Согласно евангельским источникам бывшие участники этого восстания проживают на территории Ирода Антипы, включая и самого Иоанна. Капернаум Ирода Антипы для Иисуса – «свой город» Мф. (9:1).

Итак, ожидается интронизация и царский брак Иисуса (Иоанн – «друг жениха»). Это событие обычно относят на самое начало 28-го года, а из слов Иоанна следует, что его путь от Иерихона вверх по течению Иордана, этим событием и вызван. Иисус женится на Марии, юной дочери Иаира, которой он дал прозвище Магдалина [43]. Иаир является старейшиной Капернаумской синагоги и двоюродным братом Иисуса [43]. По мандейско-назорейскому обычаю, жениха и невесту окунают совместно. Поэтому, вероятно, все присутствуют: мать жениха, родители невесты, родственники с обеих сторон, «двенадцать». Появляется Иисус. Д. Флюссер [46]: «Иоанн Креститель, указывая на того, “кто идёт” за ним, имел в виду текст Дан. (7:13). В этом тексте изображается “некто – словно Сын Человеческий, идущий с облаками небесными”. Креститель, несомненно, думал о скором приходе известной эсхатологической фигуры – Сына Человеческого Мф. (3:10); Лк. (3:9), который “сильнее” его». При появлении Иисуса Иоанн произносит: «Вот Агнец божий, который берет на себя грех мира» Ин. (1:29). Это может означать не только то, что Иоанн знает Иисуса с младенчества или что Иисус – послушный ученик Иоанна. Это может означать, что Иоанн, как автор «видений» Апокалипсиса, включает Иисуса в жертвенный список иудейских царей, боровшихся с Римом: Аристобул, Антигон, Иуда Галилеянин.

А. Азимов [16]: «Иисус – это незапятнанный Агнец, пожертвованный в качестве искупительной жертвы за все человечество, и это придаёт дополнительное значение той манере, в которой Иоанн Креститель первый раз приветствует Иисуса». У. Баркли (в комментарии к евангелию от Иоанна) [3]: «Иоанн Креститель даёт Иисусу титул Агнец Божий, ставший неотъемлемым элементом религиозного языка. О чем думал Иоанн Креститель, когда он назвал Его так?» У. Баркли [7]: «Агнец Божий – в этих словах есть нечто удивительное и поразительное; это выражение встречается в Откровении двадцать девять раз. Это имя стало одним из сокровеннейших титулов Христа: в одном слове выражены любовь, жертвенность, страдание и триумф Христа». И ещё: «Слово, которое переводится как Агнец, не употребляется нигде больше в Новом Завете по отношению к Иисусу Христу».

Иоанн и на следующий день в присутствии учеников называет Иисуса Агнцем. Ин. (1:35-40): «Двое из учеников его, … услышав от него сии слова, …пошли за Иисусом. …Один из двух был Андрей, брат Симона Петра. …Они пошли и пробыли у него день тот». Но кто же был второй, неназванный, т.е. завуалированный ученик? Из вышесказанного следует, что это бар-Иоанн, сопровождавший Иоанна молодой Савл, будущий ап. Павел, почти ровесник Андрея: «Не видел ли я Иисуса Христа, Господа нашего?», спустя годы задаёт ап. Павел в своём послании 1Кор. (9:1) риторический вопрос и сразу меняет тему (но разве он может говорить о казненном отце?). По словам У. Баркли [3]: «В ночь исхода из Египта Исх. (12:11-13) …кровь агнца спасла всех первенцев иудеев от гибели. Павел тоже видел в Иисусе Пасхального Агнца, «ибо Пасха наша Христос, заклан за нас» 1Кор. (5:7)». Д. Гатри [7]: «Первая встреча учеников с Иисусом заставляет их назвать Его этим званием Ин. (1:41): «мы нашли Мессию», и не вызывает сомнения, что Иоанн хотел, чтобы его читатели поняли это звание в исключительно еврейском смысле Ин. (1:45, 49). Поэтому портрет Иисуса у Иоанна с самого начала имеет мессианское значение. В конце служения Иисуса эта тема снова повторяется, потому что едва ли можно отрицать мессианский характер Его въезда в Иерусалим Ин. (12:12-19). Иисус признает Своё царственное положение пред Пилатом Ин. (18:33-37), Он осуждён и распят как Царь Иудейский Ин. (19:3, 12-15, 19-20), и не случайно только Иоанн пишет, что Пилат отверг просьбу первосвященников изменить надпись на кресте».

Л. Пикнетт, К. Принс [18] замечают: «Ещё в 1926 году Г.Г. Шедер выдвинул предположение, что пролог Евангелия от Иоанна – это «гимн мандеян, взятый из учения Крестителя». А Дж. Кроссан [8] спрашивает: «Как примирить евангельского мирного Иисуса на мирном осле с воинственным Христом Апокалипсиса на боевом коне»? Р. Сантала [12] высказывает своё мнение: «Это “Иерусалим”, куда должен придти Мессия. Мессия не придёт на боевом коне, ибо он Князь Мира... С другой стороны, “он привяжет к виноградной лозе ослёнка своего”, что значит, что его царство мира будет пребывать в Израиле, который уподоблен виноградной лозе». Похоже, что образ Победителя в «Откровении» создавался не про Иисуса…

Современный российский ученый В.В. Емельянов [88], изучающий древние восточные обычаи у реки Евфрат: «Главным ритуалом вавилоно–ассирийской культуры был новогодний ритуал, традиционно связанный с интронизацией царя. Делится он на пять основных событий:

1. Путешествие бога к своему отцу с просьбой об обновлении царственности. Получение им знаков, дающих царю возможность власти;

2. Выдвижение царя как молодого героя на битву с чудовищами;

3. Борьба и победа царя;

4. Интронизация царя;

5. Священный брак царя и жрицы.

В большинстве и божеских, и царских гимнов сюжет проводится безукоризненно, и нет никаких оснований полагать, что могли быть значительные отклонения от него. Путешествие к предку за началом новой жизни обязательно связано с новогодним праздником и интронизацией царя. В общине всегда испрашивают родительского благословения на самостоятельную жизнь (в том числе и семейную) и в знак своей материальной состоятельности сытно кормят предков результатами своего труда. Если же предки к этому времени умерли, то кормление их превращается в жертвоприношение. Чтобы растрогать сердце предка, сын устраивает в его честь пир».

Как видим, после окунания, Иисус, его ученики, званные на брак Ин. (2:2) и Иоанн – «друг Жениха» Ин. (3:29), все направляются в Кану, имение матери, на брачный пир. Там в адрес Иисуса, вероятно, звучат слова из уст самого Иоанна Купалы, автора «видений» Апокалипсиса. У. Баркли [3]: «Он – лев из колена Иудина Откр. (5:5). Этот титул восходит к последнему, перед смертью, благословению Иаковом своих сыновей, в котором он называет Иуду «молодым львом» Быт.(49:9). Если сам Иуда – молодой лев, то уместно будет называть величайшего члена Иудина колена львом колена Иудина. В эпоху между Ветхим и Новым Заветами этот титул стал титулом Мессии. Во Второй книге Ездры говорится о фигуре льва и приведены слова: «Это – Помазанник, сохранённый Всевышним» 3 Езд. (12:32). Сила льва и его неоспоримое место как царя зверей делали его хорошей эмблемой всесильного Мессии, которого так ожидали иудеи. Он – корень Давидов. Этот титул восходит к пророчеству Исаии о том, что произойдёт отрасль от корня Иессеева и ветвь произрастёт из корня его, и станет как знамя для народов (Ис. 11,1.10). Иессей был отцом Давида, а это значит, что Иисус Христос был сыном Давида, обетованный Мессия». Итак, Иоанн передаёт мессианский титул Иуды Галилеянина, запечатлённый в свитке «видений», его сыну Иисусу.

Д. Гатри [7] замечает: «На брачном пире в Кане Он предстаёт в домашней обстановке и фактически как хозяин дома». В конце пира воду Жених превращает в вино, и «распорядитель пира зовёт Жениха и говорит ему: … а ты хорошее вино сберёг доселе» Ин. (2:9-10).

У. Баркли [3]: «Посмотрим на эту историю с точки зрения грека. У греков был бог вина Дионис. Жители Эллады почитают Диониса больше всех других богов и утверждают, что он посещает их праздник. Место, где проводится этот праздник, находится на расстоянии полтора километров от города. В здание приносят пустые котлы и отдают их. На двери здания жрецы и все желающие ставят свои печати. На следующий день они, войдя в здание, находят котлы полными вина». Как видим, у Жениха – дионисийские полномочия.

Затем дионисийский пир сменяет обряд священного брака – иерогамия.

Емельянов В.В. [88]: «Царский ритуал завершается обрядом священного брака. Священный брак был важнейшим обрядом годового цикла, подтверждающим статус верховного правителя. Священный брак – это обряд соития царя и жрицы, совершаемый с целью магической стимуляции плодородия земли. Обряд, стимулирующий плодородие, поскольку ничего более важного для людей, чем размножение и умножение собственности, в то время не было. Священный брак – событие реальное, и субъектом такого брака может быть только действующий правитель. В обряде священного брака одержать брачную победу над невестой царю помогает непрерывное участие всех старших богов, а также общинных старейшин. Невеста исполняет роль небесной царицы (шумерск. – Инанна, Иштар)».

По мнению известного израильского учёного Р. Патая [89], «Царица Небесная, которой поклонялись в Иерусалиме – та же вавилонско-ассирийская Иштар». «В городах Иудеи и на улицах Иерусалима …дети собирают дрова, а отцы разводят огонь, и женщины месят тесто, чтобы делать пирожки для богини неба Иер. (7:17-18)». Р. Патай [89]: «Перед ежегодным периодом растительного изобилия необходимо соединение мужского и женского элементов природы, мужчина должен совершить священный сексуальный акт, ведь он должен был показать силам природы, что от них требуется, а также подвигнуть их на то же самое через религиозно-магический акт».

Сейчас публичного ритуала иерогамии в евангелии нет, но когда-то, возможно, он был. Епифаний Кипрский [90] приводит высказывание «гностиков, людей, различно вовлечённых в обман Николаем» («Панарион», п.8, «вопросы Марии»): «Он помолился и взял женщину, что сбоку, и начал с ней совокупляться (ἀρξάμενον αὐτῇ ἐγκαταμίγνυσθαι), и, действуя таким образом, Он перехватил своё извергнутое семя, дабы показать, что «мы вынуждены поступать так, дабы жить»; и, когда Мария в смущении упала наземь, Он привёл её в сознание и сказал ей: «зачем сомневаешься, маловерка? И сказал, что это есть сплетение к Евангелию».

Но брачная тема звучит в евангелиях, в которых Иисус – жених, а его ученики – сыны чертога брачного Ин. (3:27-29): «Иоанн сказал – не может человек ничего принимать на себя, если не будет дано ему с неба. …Имеющий невесту есть Жених, а друг Жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос Жениха»». К. Юнг [91]: «Вера в то, что человеческое существо может разделить онтологический статус с божеством посредством сексуального союза, посредством тела является чрезвычайно древней, но иерогамия является не просто важной составной частью архаической религиозной традиции. Она также крайне устойчива, и её устойчивость, на мой взгляд, представляет нечто большее, нежели просто поверхностное соотношение между её проявлениями на Ближнем Востоке и на Западе».

Вскоре за браком в Кане Иисус (вместе с примирёнными с ним матерью и братьями) переезжает в Капернаум и направляется на Пасху в Иерусалим, где проводит очищение храма, что можно трактовать как выдвижение молодого царя на битву с чудовищами. Архиеп. Аверкий [22]: «На праздник Пасхи собралось в Иерусалиме не менее двух миллионов евреев, которые обязаны были закалать пасхальных агнцев и приносить в храме жертвы Богу. По свидетельству Иосифа Флавия, в 63 г. в день еврейской Пасхи было заклано в храме священниками 256 000 пасхальных агнцев. С целью продажи всего этого множества животных, евреи обратили двор язычников при храме в базарную площадь: согнали сюда жертвенный скот, поставили клетки с птицами, устроили лавки для продажи всего необходимого для жертвоприношения и открыли разменные кассы. В то время в обращении были римские монеты, а закон требовал, чтобы подать на храм уплачивалась еврейскими священными сиклями. Сами первосвященники занимались разведением голубей для продажи по высоким ценам». Итак, язычников, которые придут в Храм встретить Мессию, принуждали молиться на базаре. Для сравнения Мк. (11:17): «Он учил их и говорил: Разве не сказано в Писании: “Дом Мой будет назван домом молитвы для всех народов”? А вы превратили его в разбойничий притон!»

Архиеп. Аверкий [22] продолжает: «"Господь, сделав бич из верёвок, которыми, быть может, привязывали животных, выгнал из храма овец и волов, деньги у меновщиков рассыпал и столы их опрокинул и, подойдя к продавщикам голубей, сказал: “Возьмите сия отсюду, и дом Отца Моего не делайте домом торговли”. Таким образом, называя Бога Своим Отцом, Иисус впервые всенародно провозгласил Себя Сыном Божиим. Очевидно, свидетельство Иоанна о Нем, как о Мессии, уже дошло до Иерусалима. Только когда Он дошёл до голубей, затронув этим торговые интересы самих первосвященников, Ему заметили: “каким знамением докажешь Ты нам, что имеешь власть так поступать?”».

Согласно И. Иеремиасу [1], «не только словами, но и делами провозглашает Иисус спасение “уже сейчас”. Изгоняя торговцев из обмирщенного храма, он исполняет Зах. (14:21): “И не будет более ни одного торговца в доме Господа Саваофа в тот день”. Этот день настал, храм обновляется, начинается новый эон». Дж. Данн [15]: «Изгнание продавцов жертвенных животных подразумевало отрицание традиционного культа жертвоприношений. Это действие, в сущности, делало продолжение культа невозможным. …Иисус относил Храм (и культ жертвоприношений) к старой, уходящей эпохе, – в грядущем Царстве будет новый (небесный) Храм».

Иерусалимский храм, реконструкция

Д. Флюссер [46]: «Согласно Иоанну, Иисус при этом также сказал: Я разрушу этот рукотворный Храм и в три дня построю другой, нерукотворный Ин. (2:18,19); Мк. (14:58); ср. Мф. (26:61). Лишь у Марка Мк. (14:57-59) принадлежность этих слов Иисусу отрицается. …Его слова не были для Каиафы (первосвященника [46]) всего лишь бессмысленной фантазией. В пророчестве Захарии (6:12): “так говорит Господь Саваоф: вот Муж, - имя Ему ОТРАСЛЬ, Он произрастет из Своего корня и создаст храм Господень” слово “Отрасль” всеми понималось как обозначение Мессии. В духе творцов еврейской апокалиптической литературы Иисус говорил от имени Бога: существующий Храм будет разрушен и вместо него рукой Бога будет сооружён другой. Таким образом, эта логия относится к пророчествам о разрушении Храма». Интересно, каким он предсталял себе этот новый храм?

Р. Снигирев [39]: «О том, что собой представляла рыбная ловля в Галилейском море, говорит находка в его иле лодки времён Иисуса Христа. Сложная техника кораблестроения свидетельствует не только о развитии кораблестроительного ремесла, но и о высокотоварном рыболовстве: стоимость такой лодки была столь высока, что хозяин её не мог быть человеком даже среднего достатка. Это и материал для понимания социального статуса галилейских рыбаков». Б. Эрман [92]: «В одном апокалиптическом предсказании мы читаем следующее: «Ещё подобно Царство Небесное неводу, закинутому в море и захватившему рыб всякого рода, который, когда наполнился, вытащили на берег и, сев, хорошее собрали в сосуды, а худое выбросили вон. Так будет при кончине века: изыдут ангелы, и отделят злых из среды праведных, и ввергнут их в печь огненную: там будет плач и скрежет зубов» Мф. (13:47–50).

И. Иеремиас [1]: «Относительно рассказа о статире во рту у рыбы Мф. (17:24-27) есть очень правдоподобная гипотеза, что первоначально ст. 27 имел вид: «Забрось удочку в море, продай улов и из выручки уплати храмовой налог». Ввиду распространённости сказочного мотива ценных находок в пойманной рыбе (перстень Поликрата, драгоценная жемчужина), который встречается и в еврейском предании, нетрудно представить себе, что слова «открыв рот её, найдёшь статир» (ст. 27), могли проникнуть в повествование и превратить его в рассказ о чуде. Сюда же относится рассказ о рыбной ловле Петра Лк. (5:1-11), ср. Ин. (21:1-11), который мог бы «символически представлять» следующие за ним слова «уловлять людей» Лк. (5:10); Мк. (1:17). Рассказ о хождении Иисуса по морю Ин. (6:16-21) также мог возникнуть в результате языковой ошибки из рассказа об усмирении бури Μκ. (4:35-41). Наконец, в рамках этого критического анализа следует упомянуть и о том, что некоторые рассказы о чудесах, возможно, обязаны своим возникновением удовольствию от приукрашивания тех или иных историй или логий».

Дж. Кроссан [8]: «Новая Антипова столица вкупе с коммерциализацией Галилейского озера, резко изменила экономическое положение всех, кто привык свободно пользоваться ресурсами озера. И возникал вопрос: если «Господня земля и что наполняет её» Пс. (23:1), то кому принадлежит озеро и его рыба?». И. Иеремиас [1]: «Согласно Мк. (12:13-17), Иисус был против отказа от уплаты налога римским властям. Тем самым он высказывается против революции. Собеседники Иисуса хотят подтолкнуть его к одобрению линии зелотов. Зелоты видели в римском государстве противостоящую Богу власть, которую нужно свергнуть, чтобы установить Царство Божие, и считали борьбу с ней своим религиозным долгом. Если Иисус возражает им и отвергает революционные призывы зелотов, то он это делает по одной только причине: в позиции зелотов он видит непослушание власти Божьей в мире. Если Бог на короткое время дал власть языческому государству, значит, такова его воля. Он один определяет час, когда он покончит с ним и установит своё Царство, и он знает, как выбрать правильный момент». И. Иеремиас [1]: «Отношения Иисуса и Крестителя никоим образом нельзя представлять себе как мимолётные. …За пределами синоптического предания, передающего речения Иисуса, выражение «Царство Божие» отходит на задний план; уже у Павла оно становится редким, а в Евангелии от Иоанна встречается лишь дважды. Стало быть, это сам Иисус, его словотворческая сила отражается в многочисленных новых оборотах речи».

Дж. Кроссан [8]: «Конфликт между Израилем и Римом никогда не был лишь обычным конфликтом между побеждённым и победителем, колонией и империей. Это было столкновение эсхатологических концепций: Израиль возвещал грядущий золотой век, а Рим – уже начавшийся золотой век. Справедливый и ненасильственный мир лежал для Израиля в будущем Эсхатоне, а для Рима – в уже существующей империи».

Избавление от чар, Ф. Квироло, Неаполь, капелла Сан-Северо

И. Иеремиас [1]: «Если Иоанн выступал как проповедник покаяния в пустыне Ис. (40:3), то Иисус – это Духом помазанный вестник радости, провозглашающий эру спасения Ис. (52:7). Время ожидания подошло к концу; настало время осуществления. Возвещение Иисуса о начале эры спасения не имеет аналогов. Иисус – «единственный известный нам древний иудей», возвестивший, «что новая эра спасения уже началась». Откликом на радостную весть была буря негодования. Провозвестие Иисуса было резко отвергнуто, и в первую очередь – фарисейскими кругами. Своими вызывающими возмущение действиями Иисус претендует на осуществление любви Божьей; он претендует, стало быть, на то, чтобы действовать в качестве заместителя Бога. В его провозвестии любовь Бога к нищим воплощается в жизнь. Во всем иудаизме того времени нет ничего сопоставимого с этим провозвестием. Ибо послепасхальным скандалом была позорная смерть Иисуса на кресте, застолье же с грешниками – это допасхальный скандал.

В Кумране к застолью допускались только чистые, полноправные члены общины. Для фарисея общаться с грешниками – значило «ставить на карту чистоту праведника, его принадлежность к сфере святого и божественного». У Иисуса любовь Отца распространяется именно на презираемых и потерянных детей. Его призыв относится к ним, а не к праведным, что казалось отказом от всякой этики; это выглядело так, как если бы моральное поведение в глазах Бога ничего не значило. …Весть о том, что Бог хочет иметь дело с грешниками, и только с ними, и что любовь Бога предназначена им, не имеет параллелей в свидетельствах того времени. Она уникальна, относится к допасхальному времени».

Чурсин Валерий Николаевич