3. Рождественские истории с Гавриилом

Дж. Кэмпбелл [28]: «Святой Павел долго задавался вопросом, было ли христианство предназначено и для язычников, и для евреев. И Павел сделал свой выбор в пользу язычников. Одним из его товарищей был грек, святой Лука. Именно в Евангелии от Луки появляется образ непорочного зачатия. В еврейской традиции нет такого понятия, как непорочное зачатие. О нем не говорят открыто, но обратившись к истории о том, как Сара родила Исаака, когда ей было 108 лет («Сара засмеялась» Быт. (18:12)), мы понимаем, что с точки зрения мифологии это тоже непорочное зачатие. Прочитайте внимательно историю рождения Самсона, Самсон не был евреем, он был филистимлянином, т.е. индоевропейцем. История его рождения очень близка к истории о девственном рождении, но на самом деле непорочное зачатие не принадлежит к традиции Ветхого Завета. Непорочное зачатие представляет рождение духовной жизни в человеке как биологическом существе. В мифологии оно не имеет ничего общего с биологической аномалией».

Известный израильский историк и религиовед 20-го века Д. Флюссер [46]: «У Иисуса было четыре брата и сестры. Стало быть, в этой семье было по меньшей мере семеро детей. Тот, кто рождение Иисуса девственницей считает историческим фактом и одновременно признает, что у Иисуса действительно были родные братья и сестры, должен прийти к выводу, что Иисус был у Марии первенцем».

Из четырёх евангелистов о рождестве Иисуса рассказывают Матфей и Лука. Известный советский библеист М.М. Кубланов [47] так излагает сюжет Матфея: «У еврейской женщины Марии, рассказывается там, обручённой Иосифу, родился внебрачный сын “от духа святого” Иисус Мф. (1:20). Это произошло в небольшом иудейском городке Вифлееме в дни царя Ирода. Восточные астрологи узнали об этом по состоянию звёздного неба. Предводительствуемые звездой, они нашли дом, где пребывал новорождённый, и поднесли ему дары как народившемуся новому царю-мессии. Между тем царь Иудеи Ирод, узнав о новорождённом и не сумев выведать, где тот пребывает, в гневе послал избить всех младенцев в Вифлееме и окрестностях. Однако Иосиф, предупреждённый ангелом, заранее бежал со всем семейством в Египет. Позднее, когда опасность миновала, они возвратились и поселились в Назарете». Д. Ростовский [29]: «Об этом святом Иосифе …у западных христиан говорят, что он до самой кончины своей был девственником, совершенно не вступая в брак». Климент I, христианский епископ Римский I-го века [48]: «Хочешь ли, брат, быть девственником? Знаешь ли, сколько труда и тяжести в истинном девстве? Знаешь ли, какая слава девства, ради которой подвизаешься? Знаешь ли и понимаешь, что желаешь делать? Знаешь ли великое дело святого девства? Видишь ли природу твою в Иеросалиме вышнем? Итак, если желаешь всего этого, побеждай тело, побеждай возбуждения плоти, побеждай мир Духом Божиим, побеждай суету времени преходящего и стареющего, суету обольстительную и изменчивую. Побеждай дракона, побеждай льва, побеждай сатану чрез Иисуса Христа». А может, обручник Иосиф был скопцом? Ведь именно у Матфея, говорит М. Кубланов [47], «восхваляются аскетизм и безбрачие: “есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить да вместит!” Мф.(19:2). Дематериализовавшееся “ангельское” естество тех, кто войдёт в небесное царство, – обычный реквизит евангелиста». На востоке скопец – распространённое явление и подходящая кандидатура для хранителя женской половины дома (гарема). К. Юнг [49] отмечает «странное место у Матфея Мф. (19:12), где речь идёт о евнухах, кои “есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царствия Небесного”, как и жрецы Кибелы, оскопляв­шие себя в подражание своему сынобогу Аттису. Если бы и все остальные заняли такую позицию, то за несколько десятилетий род человеческий исчез бы с лица земли. Но таких избранных относительно немного».

А. Азимов [16]: «Можно было бы задаться вопросом: а не мог ли Матфей столкнуться с двумя традициями в описании рождения Иисуса, строго еврейской родословной с происхождением от Давида и греческо-еврейской истории непорочного зачатия? И хотя они были взаимоисключающими, Матфей принял обе. Интересно, что традиция непорочного зачатия твёрдо и чётко заявлена только в этой первой главе Матфея». «Более изощрённый Лука, – говорит М. Кубланов [47], – начинает родословие с замечания, что Иисус был сыном Иосифа лишь в представлении современников, “как думали” Лк. (3:23)». И, действительно, евангелисты от своего имени не называют Иосифа отцом Иисуса [43]. Марк, самый ранний из евангелистов, ни словом не упоминает Иосифа, даже говоря о происхождении Иисуса: «Не плотник ли он, сын Марии…» Мк. (6:3) – сын Марии, а не Иосифа, хотя, казалось бы, еврейский автор должен был бы сказать «сын Иосифа». Но об Иисусе – сыне Иосифа говорит, например, персонаж евангелиста Иоанна Филипп в Ин. (1:45): «мы нашли того, о котором писали Моисей в законе и пророки, Иисуса, сына Иосифова, из Назарета». В аналогичной ситуации Матфей Мф.(13:55), как и Марк, также называет его не сыном Иосифа, а «сыном плотника».

У. Баркли [3]: «Но вот находим одно из важных мест в жизнеописании Иисуса. «Отец Твой и Я, – сказала Мария, – с великою скорбью искали Тебя» Лк. (2:48). «Или вы не знали, – сказал Иисус, – что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему» Лк. (2:49). Смотрите как мягко, но определённо Иисус отнимает имя отец у Иосифа и даёт его Богу».

Б. Деревенский [41]: Рассказ Луки базируется на Ветхом Завете, оперирует ветхозаветными образами. Именно поэтому мы называем версию эту греко-еврейской».

Лука рассказывает о беременности Марии, которая направляется из Назарета «в город Иудин» Лк. (1:39), возможно, Эйн-Карем [50], современный юго-запад Иерусалима, где живёт её старшая родственница Елизавета. Автор современного историко-географического исследования В. Цывкин [50]: «Иероним в IV веке, епископ Теодосиус в 530 г., а также список святых мест, которые посетил Карл Великий в 808 году, отмечают Эйн-Керем как место жительства родителей Иоанна. В переводах Нового Завета на арабский и коптский языки, выполненных в X веке, слова "город в Иуде", или Иудее, переведены как Айна-Карим».

«Давайте обратимся к эпизоду встречи Марии с Елисаветой», пишет современная израильская писательница И.А. Хотина [51] (в сокращении): «Елисавету не смутило известие о беременности Марии: “Благословенна Ты между женами”. Женами, а не девами! А ведь последнее было бы вполне логично в контексте рассказа о сверхъестественном зачатии. Интересное положение Марии воспринято Елисаветой как совершенно естественное событие в её жизни. Почему? Может быть, потому что Мария в то время уже реально была замужем? И Мария, и Елисавета глубоко и искренне верят в Бога. Поэтому в ответных словах Марии нет ничего странного: “И сказала Мария: величит душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем, что призрел Он на смирение Рабы Своей, ибо отныне будут ублажать Меня все роды; что сотворил Мне величие Сильный, и свято имя Его; и милость Его в роды родов к боящимся Его” Лк. (1:46-50). Оказывается, скромная, богобоязненная Мария, о которой в дальнейшем в четырёх Евангелиях будет сказано всего несколько слов, полна честолюбивых замыслов? Она мечтает о преклонении перед ней?! О своём собственном величии, которое сотворил ей “Сильный”?! И потому “свято имя Его”?!

Но если вчитаться в правдоподобные слова, присущие по своему смыслу обыкновенной молодой женщине: “И возрадовался дух Мой о Боге… что призрел Он на смирение Рабы Своей”. Что могут означать эти слова в устах той, что переполнена счастьем от своей первой беременности? Только одно – Бог наградил её мужем, отцом ее первенца, к которому она испытывает не только любовь, но и глубочайшее уважение, переходящее почти в преклонение. Откуда можно сделать подобный вывод? Из следующих далее по тексту слов: “явил силу мышцы Своей; рассеял надменных помышлениями сердца их; низложил сильных с престолов, и вознёс смиренных; алчущих исполнил благ, и богатящихся отпустил ни с чем” Лк. (1:51-53).

По всей видимости, характер разговора женщин, их радость по поводу беременности младшей, даёт возможность предположить, что приезд Марии в Иерусалим произошёл в самое счастливое время для неё время – вскоре после свадьбы. От чего же, хочется спросить, “Елисавета исполнилась Святаго Духа”? Почему так разволновалась? Наверное, потому что …она хорошо знает мужа своей гостьи. Да и сама Мария говорит об этом мужчине самым высоким пиететом, на который только способна женщина, искренне восхищающаяся им. Так о каком мужчине идёт речь? Конечно же, о законном муже Марии. Но… вряд ли этим мужем был скромный плотник Иосиф». И.А. Хотина [51] мужем Марии и отцом Иисуса считает вождя зелотов Иуду Галилеянина: «При принятии версии об отцовстве Иуды Галилеянина становится понятным, что рациональным зерном легенды о необыкновенном младенце, рождённым “на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий” Лк. (2:34), а также “всем, ожидавшим избавления в Иерусалиме” Лк. (2:38), является настоящая родословная Иисуса, с реальными знаменитыми, героическими предками».

Б. Деревенский [41]: «Сказания о рождении и детстве Иисуса в первоисточниках выглядят совершенно легендарными, и, помимо того, страдают явной несогласованностью». В сцене рождества Иисуса Лука, вероятно, использовал приём сознательного вуалирования реальных исторических событий, о которых он не вправе говорить в полный голос, в частности, в силу мессианской тайны. Видимо, поэтому он избирает для этой сцены своего повествования аллегорическую форму: «послан был Ангел Гавриил …в Назарет к Деве, обручённой мужу, именем Иосифу, из дома Давидова» Лк. (1:28). Для сравнения, ликаонцы в Деян. (14:11-13) охотно приняли Варнаву и Павла за Зевса и Гермеса, причем тем пришлось ещё доказывать, что они обычные люди. Гавриил – «сила бога», аллегорически-мифологический персонаж, за которым, видимо, скрывается важное историческое лицо, его прототип – возможно, Иуда Галилеянин, «сын могущественного атамана разбойников Иезекии, которого Ирод с большими трудностями держал в повиновении» [9], И. Флавий (17:10:5).

Иуда после смерти Ирода поднял «жезл железный» – скипетр Иудеи, утерянный предыдущей иудейской династией Хасмонеев, т.к. «им руководило желание добиться высшего положения и даже царского достоинства» [9], И. Флавий (17:10:5). Он воплощал чаяния своих современников, выраженных в Псалмах Соломона (17: 23–26): «Призри на них, Господи, и восставь им царя их, сына Давидова… да искоренит гордыню грешников, подобно сосудам глиняным сокрушит жезлом железным всякое упорство их». Если Иуда – муж Марии, «матери Господа», значит, Обручник Иосиф – это только посредник при заключении его брака с Марией. А можно ли вступить в брак с обручением через посредника? Царственные особы так и делали, пользовались посредническими услугами своих приближенных для заключения брака. Лк. (1:26-28): «Гавриил…, войдя к ней, сказал: радуйся, Благодатная! Господь с тобою; благословенна ты между жёнами».

Дева Мария под мраморной вуалью, Дж. Страцца

Слова «войдя к ней» в библии имеют особое (брачное) значение. Для сравнения некоторые библейские высказывания: “И увидел там Иуда дочь одного Хананеянина, которому имя: Шуа; и взял её и вошёл к ней“ Быт. (38:2); “утешил Давид Вирсавию, жену свою, и вошёл к ней, и спал с нею; и она родила сына, и нарекла ему имя Соломон“ 2 Цар. (12:24); “И вошёл он к ней, и Господь дал ей беременность, и она родила сына“ Руфь (4:13). Далее Лука ясно продолжает: «И сказал ей Ангел: …зачнёшь во чреве, и родишь Сына и наречёшь ему имя: Иисус. Он будет велик и наречётся сыном Всевышнего, и даст ему Господь Бог престол Давида, отца его» Лк. (1:30-32). Не просто иметь дело с аллегорией. По словам ап. Павла, 1Кор. (13:12): «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу». Итак, Иосиф «взял», Иуда-Гавриил «вошёл», «Господь дал ей беременность». М. Кубланов [47]: «Для раннего христианства существо противоречия – непричастность генеалогического древа Иосифа к самому Иисусу, поскольку тот не был его отцом, – оставалось». Заметим, это противоречие совершенно снимается, если отец Иисуса был братом Иосифа (по отцу). Если Иуда – сводный брат девственного Иосифа, то становится более понятным, почему Иуда доверил именно ему «взять» (выбрать) молодую жену среди сирот-девственниц иерусалимского храма. Возможно, как враг Ирода, он не мог или опасался появляться в Иерусалиме. Заметим, что братья Иисуса Иаков Лк. (6:14-16), Иуда Иуд. (1:1), а также Симон [27], упоминаются как сыны Алфея (евр. – учёный вождь), а это прозвище соответствует прозвищу «софистес» Иуды Галилеянина у И. Флавия. Кстати, у Иисуса был ещё один брат – Иосиф Мк. (6:2-3), Мф. (13: 54–56). По еврейскому обычаю ему не могли бы дать отцовское имя, т.е. он не сын Иосифа. Зато брат Иуда мог быть сыном Иуды Галилеянина, если родился в 7 г. после смерти отца. Уже после гибели Иуды Галилеянина Мария вступает в брак с Иосифом (между прочим, он близкородственный), отдавая ему имущество Иуды. Но повзрослевший Иисус отказывается считать его приёмным отцом. Мария настаивает, т.к. отцовство Иосифа прячет мессианскую тайну. Дж. Кроссан [8]: «В рамках стандартной патриархальности хозяином дома считался “Отец”. Но поскольку в I веке каждый третий ребёнок к пятнадцати годам оставался без отца, это может быть не только патриархальностью, но и ностальгией».

По словам известного библеиста 19-го века Д. Штрауса [53], «у автора Евангелия от Луки история Мессии-Иисуса сплетается с историей его Предтечи, Иоанна»: «Зарождающийся в утробе матери Креститель принял активное участие в прославлении, которое уготовила Елисавета матери Мессии-Иисуса: при появлении Марии "взыграл" младенец во чреве матери своей, Елисаветы. Поэтому евангелист оговаривается, что Елисавета была беременна уже шестой месяц, когда к Марии явился ангел с благовестием и надоумил её навестить свою родственницу Лк. (1:36)».

Терракотовая голова женщины в покрывале,
Кипр, 1-2 век до н.э.

По мнению многих людей, Иоанн Креститель является ровесником Иисуса. Э. Ренан [26]: «Его представляют себе как человека зрелого, между тем как он был одного возраста с Иисусом». Современный писатель-библеист Р.EN-US'> Хазарзар [52]: «Утверждение, что Иоанн был старше Иисуса на полгода Лк. (1:36), не безусловно, ибо оно, вероятно, служит догматической установке, что Иоанн ещё во чреве матери был в подчинённом положении перед Иисусом, а «взыграть во чреве» (Лк.1:41) для приветствия Марии Иоанн мог не раньше шестого месяца беременности Елисаветы».

Д. Штраус [53]: «Указание о том, что он "не будет пить вина и сикера", буквально совпадает с тем указанием, которое дано было матери Самсона во время её беременности Суд. (13:4;7:14). В совершенно сходной форме высказано и обетование о том, что предвозвещаемый младенец "духа Святого исполнится ещё от чрева матери своей" Суд. (13:5,24), Лк. (1:15)». У. Баркли [3] комментирует Лк. (1:15): «При этом не указано, чтобы этот обет назорейства Иоанн принял только на известный срок, как обыкновенно делали ветхозаветные назореи. Скорее, дело здесь представляется так, что Иоанн подобно Самсону (Суд. 13:5) и Самуилу (1 Цар. 1:11), останется назореем на всю свою жизнь. “И Духа Святаго исполнится”. Вместо возбуждающего действия вина и сикера Иоанн будет возбуждаем к деятельности Духом Святым, который будет в изобилии посылать ему свои силы и дары».

Лк. (1:56): «Пребыла же Мария с нею около трёх месяцев, и возвратилась в дом свой». Что, и не дождалась рождения Иоанна? Действительно, о том, что при рождении Иоанна присутствовала Мария, у Луки ничего не сказано. Это наблюдение К. Кинер [17] так комментирует к Лк. (1:56): «Беременность продолжается девять месяцев; упоминаемые здесь три месяца плюс шесть из ст. 26 позволяют думать (т.е. до-думать – прим.), что Мария пробыла у Елисаветы достаточно долго, чтобы увидеть рождение Иоанна». Но не увидела. Не мог же Лука, в самом деле, забыть о присутствии на торжестве рождения Иоанна самой «матери господа»! Как мы помним, Лука вуалирует. Это был, видимо, визит Марии, обеспокоенной своей первой беременностью, к старшей родственнице, состоявшийся по совету ангела. Так и современные женщины посещают курсы для беременных. Вероятно, она услышала от старшей женщины рассказ о собственной проблемной беременности (во время оно): «взыграл младенец радостно во чреве моем" Лк. (1:43-44)». У. Баркли [3]: «Лука, будучи человеком науки, «врачом возлюбленным» Кол. (4:14) вникает больше других евангелистов во все подробности зачатия и рождения». Повышенная активность плода на шестом месяце беременности небезопасна и может закончиться преждевременными родами, сообщает Энциклопедия беременности [54]: «Повышенная активность плода является симптомом его кислородного голодания, которое может возникнуть из-за обвития пуповиной и повлиять на мозговую активность. Если шевеления буйные, не утихают и причиняют сильную боль, обязательно нужно обратиться к врачу». Помощь целителей Елизавете очень пригодилась. К счастью, роды её прошли благополучно, хотя не без участия ангела. Имя Иоанн, т.е. «Яхве сжалился», – так назвали мальчика, – не случайно, проблемы были разные Лк. (1:65-66): «И был страх на всех живущих вокруг них, и рассказывали обо всем этом по всей нагорной стране Иудейской». Чем же он был вызван – страх «всей нагорной страны»? Что, онемением Захарии? Навряд ли. Или, возможно, землетрясением, характерным для горной местности? Если так, это поможет датировать событие, т.к. крупное землетрясение произошло в Иудее в 31 г. до н.э. Страх оправдан: оно разрушило Иерусалим и Кумран. Естественно, рассказ взволновал Марию, она приняла его близко к сердцу, так, как будто все произошло прямо сейчас. Вполне возможно, в судьбе Елизаветы и её семьи тогда принял участие Иуда Галилеянин, ставший для них сущим ангелом: помог с переездом в Иудею, с обращением за помощью к ессеям-целителям. Когда Мария забеременела, он заговорил с ней о беременности Елизаветы.

М. Кубланов [47] видит в сцене рождения Иоанна «чисто литературных персонажей. …Именно такую роль играют родители Иоанна Крестителя». Однако, учитывая репутацию Луки-историка, можно с этим и не согласиться. Скорее, Иуда Галилеянин действительно принял тогда участие в судьбе этого семейства, оказавшись его ангелом-хранителем. К. Кинер [17], комментарий к Лк. (1:2): «Поскольку Лука писал свою книгу, когда очевидцы этих событий были ещё живы и занимали видное место в раннехристианской церкви, мы можем быть уверены в достоверности традиции, на которую он опирался. (Свидетельства очевидцев считались самыми надёжными)». Однако, как мы знаем, Лука вуалирует. Аллегорическая форма изложения как будто даёт право евангелисту пренебречь временным фактором, события этой сцены происходят как будто вне времени, «от Лисания (I) до Лисания (II)». По словам современного немецкого философа и мифолога К. Хюбнера [55, 56]: «Профанное время линейно (течёт из прошлого через настоящее в будущее), священное же время, напротив, внутри себя вновь и вновь обращается вспять, оно циклично, а тем самым "цикл, как Gestalt архэ, всегда является вечным настоящим". Б. Деревенский [41]: «Не случайно апостол Павел говорил о “полноте времени” и “полноте времён” Гал. (4:4), Еф. (1:10)».

Д. Гатри [7]: «"Величит душа Моя" (Magnificat) и часть "Благословен Господь" (Benedictus) взяты из воинственных гимнов Маккавеев, одна часть повествовательных разделов Лк. (2:5-80; 2:1-21) из документа, приписываемого Иоанну Крестителю, а другая часть ассоциировалась с Иаковом, братом Господним Лк. (2:22-29; 41-51а)».

Л. Пикнетт, К. Принс [18]: «Лука взял две разные истории и попытался соединить их с помощью литературного приёма в виде встречи двух женщин, ожидающих детей, Елисаветы и Марии. Из этого следует логический вывод, что оригинал истории младенчества Иоанна существовал отдельно от Евангелия и, по всей вероятности, раньше истории Рождества Иисуса. Это имеет два важных следствия. Первое: истории об Иоанне уже существовали. Второе: версия Рождества от Луки создана специально, чтобы затмить то, что было известно об Иоанне. …Песнь Марии «Магнификат» была на самом деле песней Елисаветы и относилась к её ребёнку. Слова связывают эту женщину с Анной – матерью пророка Самуила из Ветхого Завета, которая была бездетной, что в большей степени отвечает ситуации Елисаветы. Отец Церкви Ириней Лионский пишет, что именно Елисавета, а не Мария произнесла эти слова. Во время церемонии обрезания Иоанна его отец Захария провозглашает гимн, который известен под названием Бенедиктус, в честь его новорождённого сына. И Магнификат, и Бенедиктус, видимо, были когда-то отдельными гимнами Иоанну». Это же подтверждает православный богослов 19-го века Федченков С.А. [57]: «В IV, 7, 1 армянского текста «Против ересей» песнь Богоматери «Величит душа Моя Господа» (Magnificat) приписана Елизавете».

Чурсин Валерий Николаевич