1. Вкус Апокалипсиса

«Почтенный А. И., …не можете ли Вы меня вытребовать с моего острова Пафмоса? Я привезу вам за то сочинение во вкусе Апокалипсиса» А. Пушкин – А.И. Тургеневу, 7 мая 1821 г., Кишинёв

Данное исследование является продолжением предыдущей книги автора «Близкое время ап. Павла»[2], посвящённой новозаветному «Откровению» (греч. – ἀποκάλυψις) и апокалиптической теме в жизни и проповеди ап. Павла. Она закончилась словами известного шотландского теолога и библеиста профессора У. Баркли[3] «Откровение не только отличается от других новозаветных книг, оно и чрезвычайно сложно для понимания современного человека… Это трудная и шокирующая книга; но, в то же время, в высшей степен целесообразно изучать её до тех пор, пока она не даст нам своё благословение и не раскроет своих богатств». Знал об этом и Иоанн Патмосский Откр. (5:4): «И я много плакал о том, что не нашлось никого достойного раскрыть и читать сию книгу и даже посмотреть в неё». Ап. Павел считал достоверным историческим событием воскресение Иисуса и выводил из него неизбежность всеобщего воскресения в ближайшем будущем. Время воскресения для него – близко. Российский библейский комментарий А.П. Лопухина[4] так объясняет слова ап. Павла «Христос воскрес из мёртвых, первенец из умерших» 1Кор. (15:20): «Первенец – правильнее – начаток (απαρχή). Воскресший Христос относится ко всем тем, кто имеет воскреснуть при Его втором пришествии, как первый созревший колос во всей жатве». Естественно, колос ненадолго опередит всю жатву.

В своей книге [2] о Павле автор виртуально последовал за ним в его путешествия с целью отыскать биографические подробности, позволяющие разглядеть следы его родословной, в переплетении с исследованием книги Откровения. Все три миссионерских путешествия ап. Павла проходили через город Дервия, находящийся в горной области Ликаония (Малая Азия), которой в I веке до н.э. правил династ греко-македонского происхождения Антипатр Дербет, союзник царя армянской Коммагены Антиоха I, друг М. Цицерона, как тот сам называл его в своих письмах, и, видимо, его ровесник. Как это выясняется в [2], из Деяний следует, что Павел владеет имением в Дервии, которое перешло к нему по наследству. Значит, он и есть вероятный потомок, правнук этого Антипатра Дербета, сыгравшего заметную роль в победе римского оружия над парфянским в 39-38 гг. до н.э. (Моммзен [6]) и, видимо, получившим римское гражданство по Мизенскому договору. У Антипатра было два сына, о судьбе которых заботился Цицерон в письме Квинту [5]. Об одном из них ничего нельзя сказать, а другой, возможно, оставил след – принял участие в той войне. Получив гражданство Рима (оно наследственное), он уехал в армянскую Коммагену, к своим родственникам, строил переправу через Евфрат, оборонял Самосату, столицу Коммагены, восстанавливал Иерусалим, словом, явился участником и очевидцем многих событий той поры. Позднее, вероятно, он имел отношение к строительству римской дороги Виа Себастиа, проложенной в Малой Азии по приказу Августа от 6 г. до н.э., и не случайно проходящей через Дервию, его имение. Наш очевидец – вероятный дед ап. Павла, повзрослевший подопечный  Цицерона, наверное, составлявший подробные дневниковые записи, как это было распространено в аристократической среде его времени. От него идёт и римское гражданство его внука ап. Павла. Он современник и очевидец событий книги Откровения, его впечатления. вероятно, включены в книгу, судя по её содержанию. Для сравнения, И. Флавий так обосновывает своё право на описание Иудейской войны: «Я мог написать историю войны, поскольку во многих её событиях был участником, и для большинства событий – очевидцем; короче говоря, ничто из сказанного или сделанного не оставалось мне неизвестно» (Против Апиона, 1.55). «Откровение» – это книга о победителе и его необычной победе в той войне: «побеждающий не потерпит вреда от второй смерти» Откр. (2:11). В соответствии с [2], основные аспекты той войны и аллегорический сюжет «Откровения» можно попытаться изложить в пересказе.

Книга Откровения написана на классический античный сюжет мифа о победителе дракона (т.е. о Персее-Митре) и деве (т.е. об Андромеде-Анаит), празднующих свадьбу, царский брак, но в необычной трагико-аллегорической интерпретации. По Страбону, знаменитому географу времён Августа, упоминающему этот сюжет, дева была прикована цепью у морского побережья Иоппы (современный Тель-Авив) ввиду Иерусалима, стоящего вдали на горе, а из моря выдвигался дракон. Герой книги (Победитель) имеет армяно-парфянский титул «царь царей и господь господствующих». Одновременно он – слово Божие. Честное, незыблемое слово договора. То есть Митра (др.-инд. Mitrá-, авест. Miθra-дружба, договор, согласие). Его оружие – меч, исходящий из уст (приказ).

Голова Митры-Гелиоса-Гермеса,
святилище на горе Немрут-даг, совр. Турция

Действие «Откровения» начинается в I веке до н.э. в эпоху войн Рима с Понтом, Арменией, Парфией и Иудеей в тронном зале у престола Бога на небе, в котором совершаются священные ритуалы. Герой раскрывает двусторонний запечатанный свиток Откровения Откр. (5:1), со страниц которого [23] считываются видения череды сражений, происходящих у реки Евфрат, в горах, в пустыне. В качестве предзнаменования человеко-убийственных боев происходят стихийные бедствия – землетрясения, отравленные извержения вулкана Немрут-даг, кальдера которого представляет собой огненное озеро, горящее серою, расположенного около моря Наири (Ван) в Великой Армении. Известный исследователь раннего христианства Дж. Кроссан [8]: «Апокалипсис наполнен безжалостными метафорами вполне реального грядущего насилия. Взять хотя бы печально известных всадников. Да, конечно, эти всадники – на белом, рыжем, вороном и бледном коне – символические, но перед нами символы завоевания и войны, голода и чумы, то есть бедствий вполне реальных, а не иносказательных».

Врагом Героя является сначала дракон, который после своего низвержения на землю трансформируется в зверя с семью головами, вышедшего из моря. За ним начинает действовать второй зверь из земли. Известный английский библеист 20-го века Д. Гатри [7]: «Семиголовый зверь ставится в некие отношения с подчинённым ему двурогим зверем. Приводятся какие-то сроки, предречения, упоминается рана зверя, война (или борьба). В текст вплетается сентенция насчёт того, что кто мечом убивает, от меча и сам будет убит, а кто уводит в плен, будет и сам пленён. Во всем этом, несомненно, скрываются какие-то исторические реалии, но для нас они в настоящее время не всегда ясны».

Враждебная римская пехота в броне выглядит как саранча под началом Истребителя-Аполл[и]она. Семиголовый зверь – образ семи римских полководцев-«царей»: Суллы, Лукулла, Красса, Помпея, Цезаря, Антония, Августа. Дж. Кроссан [8]: «Получается, что имперское владычество подобно дикому зверю Дан. (7:4–6), а божественное – подобно человеку». Оказывается, Герой – это ягнёнок, Агнец, «подобный Сыну Человеческому, на голове его золотой венец» Откр. (14:14). Как Аттис, спутник воинственной Девы-Матери, он «был заклан, и кровью своею искупил нас Богу… из всякого колена и языка» Откр. (5:9). Но он Победитель, и побеждает он необычным образом. Он не пользуется отрубленной головой Медузы, как Персей греческих мифов, а окропляет врага своею кровью.

Большой красный дракон стал перед женой, которой надлежало родить, и хотел пожрать младенца, но восхищено было дитя к престолу Бога Откр. (12:1-5). Архангел Михаил и ангелы воевали против дракона Откр. (12:7). Низвержен был великий дракон с неба на землю: Они победили его кровью Агнца Откр. (12:9-11). Кто же послужил прототипом дракона? В противостоянии дракона и Агнца угадывается позор пленного иудейского царя Аристобула II в римском триумфе Помпея, стоящего на колеснице в красном одеянии Юпитера с лицом, окрашенным красной краской – киноварью (перс. «кровь дракона»). Помпей – победитель пиратов, страх и трепет купцов и мореплавателей. Заметим, через год после гибели Аристобула II Цезарь низвергает Помпея (в 48 г. до н.э.). Затем Агнец – это Антигон, последний иудейский царь из династии Хасмонеев, казненный Антонием, зверем (в 37 г. до н.э.). И через год, заметим, Антоний терпит поражение сначала в Парфии, а потом в сражении с Августом в 31 г., и погибает. Продолжим ряд: Агнец – Иуда Галилеянин, сын Иезекии (И. Флавий [9]) и жены, «облечённой в солнце», женщины в образе Анаит – девы-матери [2]. Это он царский младенец, родившийся после войны с Помпеем и взятый «к престолу Бога» (на родину матери?). Это он лев Иудин со скипетром Иудеи («жезлом железным»), который уронили Хасмонеи, а он поднял. Это его царский брак (7 г. до н.э.): «Наступил брак Агнца, и жена его приготовила себя» Откр. (19:7). Это он, Иуда Галилеянин, погиб при императоре Августе во время иудейского восстания переписи 6 г. н.э. В «Откровении» царский брак завершается кровавым пиром, на который слетаются птицы, чтобы напитаться кровью убитых врагов – царей и воинов, и даётся установка на страшную месть. И зверь брошен в огненное озеро, а ангел пленяет дракона. Затем ангел (Гавриил?) созывает мёртвых на суд звуками трубы. Возмездие совершается у престола Бога и Агнца на последнем суде, ради которого Бог воскрешает даже мёртвых. Мёртвые восстают перед лицом Бога только для того, чтобы сгореть в огненном озере, все, кроме Избранных, имена которых записаны в свитке Жизни. Это смерть вторая. И Агнец её победит (избежит).

А как же Иисус? Что же, его нет в «Откровении», как говорил М. Лютер? Как это нет? От имени Иисуса написано сопроводительное послание семи церквям Азии, которые созданы ап. Павлом в I веке н.э. С этого начинается книга: Откровение Иисуса Христа, которое дал ему Бог. Он послал оное через Ангела Иоанну Откр. (1:1): «Я есть Первый и Последний, был мёртв и жив во веки веков Откр. (1:17-18). Напиши семи церквям, что ты видел». …«Я победил и сел с Отцом моим на престоле его Откр. (3:21)». «Время близко» Откр. (22:10).

Согласно [2], у престола Бога из «Откровения» есть архитектурный прототип. Это святилище на горе Немрут-даг. Оно расположено в Коммагене (в среднем течении Евфрата). Существование этого святилища 2 тысячи лет оставалось втуне. «Открытые на ее территории в конце XIX в. немецкими исследователями и археологами монументальные сооружения явились полной неожиданностью для научного мира», считает современный армянский исследователь А. Маркарян «Основные линии развития и и особенности коммагенской скульптуры» [10]. Известный армянский учёный 20-го века Тирацян [11]: «В 40-х годах I века до н.э. царем Коммагены Антиохом I была построена усыпальница-святилище на Немруддагской вершине Таврского хребта. Святилище имело вид 50-метрового насыпного кургана с двумя террасами по западной и восточной сторонам. Террасы украшены огромными статуями богов, многочисленными рельефами предков Антиоха. Обе террасы имеют по 30 тождественных стел. Одна половина посвящена предкам по отцовской линии, другая – по материнской линии».

Горное святилище Немрут-даг, совр. Турция, фото

Реконструкция святилища на горе Немрут-даг

А. Маркарян [10] продолжает: «На восточной и западной террасах находятся по пять огромных (высотой 8-9 м) каменных фигур сидящих богов и самого Антиоха. Кресла, в которых сидят фигуры, и нижняя часть тел вместе с квадратно-прямоугольными линиями тронов производят впечатление плотной стены. Статуи изображают синкретических эллинистических богов Зевса-Оромазда, Аполлона-Митру-Гелиоса-Гермеса, Геракла-Артагна-Ареса, богинию страны Коммагену, и наконец, самого Антиоха. …В Армении покровительница страны и богиня плодородия Анаит выступала в образе Деметры, как и богиня Коммагена. Выражение лица строгое, к левому плечу прижат наполненный плодами рог изобилия (это атрибут богини судьбы Тихе-Фортуны, дарящей счастье – прим.). Митра считался покровителем царской династии». Святилище послужило уникальной архитектурной иллюстрацией к содержанию книги Откровения, и дало толчок своеобразному преломлению её сюжета: «И увидел я престолы и сидящих на них» Откр. (20:4). Синкретические статуи Зевса-Оромазда (Бог), Митры-Гермеса (Победитель-Агнец) и Тихе-Анаит (Дева-мать) соответствуют персонажам «Откровения» [2].

Современный исследователь христианской иудаики Р. Сантала [13] комментирует представления о престолах и тронах в свете иудейских источников: «Понятие “престол” особенно проявляется в Пс. (109:1): “Сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих”. Загадочное имя Метатрон происходит от греческого μεταθρονιος («метатрониос»), т. е. «восседающий на троне». Только Метатрон, защитник Израиля, может приблизиться к престолу Бога, скрепляя печатью добрые дела Израиля. …В книге Даниила слово «престолы» стоит во множественном числе: “Видел я, наконец, что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями” Дан. (7:9). Для чего это было нужно? Один престол был для Него, а другой – для Давида. …В Первой книге Царств (2:25) спрашивается: «Если согрешит человек против человека, то помолятся о нем Богу; если же человек согрешит против Господа, то кто будет ходатаем о нем?» Святилище Немрут-даг соответствует такой интерпретации. Р. Сантала [12] исследует раввинские корни понятия Мессия: «В иудаизме имя Metatron часто отождествляется с термином Слово, или Logos, и он показывает, что в Талмуде существует пять таких посредников: 1. Метатрон. 2. Слово, Яхве, Mimra. 3. Осеняющая Божья слава, Shechina, 4. Дух Святой, Ruah. 5. Голос с Небес. Иезекииль использует термин ben adam, буквально «сын человеческий», что наводит на воспоминания о соответствующей арамейской фразе bar enash, “сын человеческий”, у Даниила Дан. (7:13). Раввинистическое предание ассоциирует с Мессией имя bar Enash, или “Сын Человеческий”». Лк. (22:69): «Сын Человеческий будет восседать по правую сторону силы Божией». Мф. (19:28): «Когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых».

Есть в книге Откровения и 4 животных, которые глядят на вас спереди и сзади, не совсем такие, как в святилище, не будем отнимать фантазию у автора книги. Стелы с предками представляют 24 старца на своих престолах. В [2] отмечено, что фигуры Антиоха и Ареса также находят себе соответствие в образах двух свидетелей Откр. (11:3), убитых зверем. Есть и призыв Откр. (9:20) не поклоняться «идолам, которые не могут ни видеть, ни слышать, ни ходить». Из книги Откровения также следует, что к святилищу Немрут – даг очевидец имел прямое отношение и хорошо его знает, так как оно фигурирует в основе сюжета книги и появляется в ней со множеством подробностей и в различных ситуациях. Заметим, «Откровение» пронизано ненавистью к Риму, а святилище Немрут-даг представляет собой символ сопротивления и независимости от Рима, которую Коммагене удалось отстоять во время осады её столицы Самосаты. Для сравнения, Иудея также отчаянно сражалась с Римом, но была завоёвана. Один из ведущих современных библеистов Дж. Данн [15] об Апокалипсисе: «Здесь много псалмов и славословий или, возможно, точнее сказать, – возгласов хвалы: в честь Бога, в честь Агнца. Все они также имеют иудейскую тональность (особенно слова "Аллилуйя" и "Аминь"). …Гимны из Апокалипсиса отражают одну из форм эллинистического иудеохристианства, более вдохновенную и пророческую, более затронутую восторженной и апокалиптической религиозностью».

Д. Гатри [7]: «Некоторые учёные предложили рассматривать Апокалипсис как драму (видят сходство жертвенника в Откровении с жертвенником Дионисия перед престолом в греческих театрах [7]). Она состоит из пролога, семиактовой пьесы и эпилога. Стихи Откр. (1:5-3) представляют собой первый акт этой драмы и только Откр. (1:1-4 и 22:21) были добавлены с целью придать книге форму послания. А так как число семь много раз встречается в книге, оно может служить ключом к её структуре. Так называемый "театральный реквизит", например, Откр. (1:9-20; 4:1 – 5:14; 8:2-6; 11:19; 15:1, 8; 16:1; 17:1-2; 20:4-6) можно сравнить с приёмом, которым обычно пользуются драматурги, вводя богов, чтобы дать необходимую для слушателей информацию. В этих разделах Иоанн мыслит больше храмовыми, чем театральными образами. …Современная научная школа отрицала все ссылки на будущее и ограничивала цель Апокалипсиса непосредственными обстоятельствами времени автора. Вследствие этого было бессмысленно пытаться полностью разгадать загадки этой книги, потому что ключ к ним, который хорошо знали первые её читатели, теперь безвозвратно утерян».

Антиподом святилищу Немрут-даг служило одно из чудес света – храм Артемиды в Эфесе, который до наших дней не сохранился. Со времени римского диктатора Суллы Эфес стал римской метрополией в Азии, а граница римского мира продвинулась до Евфрата. Эфес – это Рим в Азии. Артемида вошла в римский пантеон богов. В «Откровении» она названа великой блудницей. Д. Гатри [7]: «Она отождествляется с имперским городом (Римом) Откр. (17:7-18)». В 356 г. до н.э. храм Артемиды поджёг Герострат. Об этом пишет известный популяризатор науки А. Азимов [16]: «Преступника быстро схватили, но прежде, чем он был казнён за святотатство, его спросили, какой у него мог быть возможный мотив для столь бессмысленного акта. Он ответил, что сотворил это, чтобы сделать своё имя бессмертным. …Греческие историки любили повторять историю, что та ночь, когда был сожжён храм Артемиды, была той самой ночью, когда родился Александр Македонский». Для автора «Откровения» дым этого пожара послужил предзнаменованием возмездия на божьем суде. Он начинается у престола бога с суда над великой блудницей. Азимов [16] продолжает: «Храм Артемиды был восстановлен под руководством архитектора, который был нанят самим Александром Македонским. Это чудо продолжало существовать в течение семи столетий, в том числе и тогда, когда Павел был в Эфесе.

Естественно, великолепный храм превратил Эфес в туристический центр и место серебряных дел мастеров, которые изготовляли безделушки и бойко торговали ими. Поэтому мастера смотрели на еврейского миссионера, который все более и более убеждал людей в том, что великая эфесская богиня была всего лишь мёртвой каменной глыбой, а серебряные безделушки ничего не значат, с крайним подозрением и беспокойством».

Статуя Артемиды из Эфеса

Д. Гатри [7]: «В торжестве веры над силой – глубокая уверенность, которая должна появиться у каждого читателя Апокалипсиса. Могущественный Рим низвергается в прах и неизбежный суд обрушивается на зверя. В конце именно Агнец одерживает победу, и эта уверенность даёт утешение во все времена тем, кто казался беспомощным во времена кризиса и гонений. …Если картина, которую рисует Иоанн, иногда кажется жестокой и даже ужасной, и если его дух кажется мстительным, то нельзя забывать, что суд – это страшная тема для поэта. Иоанн видит настоящее в свете будущего, как и в свете прошлого». Наиболее древняя, а по Лопухину [4], «основная» часть книги Откровения содержит 2x7=14 глав аллегорических «видений» Откр. (4-10, 14-21 кр.17): «череда сражений», суд у «престола бога», царский брак победителя и девы. «Видения» начинаются словами «И видел я, …и слышал я» и порой прерываются отступлениями Откр. (11-13,17,22). Книга написана, вероятно, при императоре Августе [2] (не позднее 14 г. н.э., т.к. смерть Августа в ней не отражена). Её создатель (тайнозритель [4]) опирается на свидетельство очевидца событий 40-х и 30-х гг. до н.э., а сам принадлежит, вероятно, к следующему поколению. Свиток «видений» создан, видимо, в 7-14 гг. н.э.

Дж. Данн [15]: «Апокалиптическая эсхатология была неотъемлемой чертой ранней христианской проповеди за пределами Палестины». Д. Гатри [7]: «Сами эти картины поражают вычурностью видений автора и тяжеловесностью приводимых там аллегорий. Его бог как будто человекоподобен во всем – от физического строения (руки, ноги, голова) до одежды, – он облачен в царские одеяния, препоясан золотым поясом. Однако этому изображению приданы фантасмагорические атрибуты. Голова его и волосы белы, как снег, глаза горячи, как «огненный пламень», ноги подобны расплавленной меди; из уст выходит обоюдоострый меч; в руке он держит семь звёзд, а лицо – «как солнце, сияющее в силе своей» Откр. (1:12–20). Другие его откровения полны столь же чудовищных и болезненно-странных образов. Престол со стеклянным морем впереди; животные, имеющие «вокруг» крылья, а «внутри» очи; небо, свёртывающееся, как свиток; агнец с семью рогами и семью очами; ангелы, держащие ветры; жена, одетая в солнце; саранча с клыками львов и волосами женщин; красный дракон, хвостом сбивающий звезды».

«Откровение» начинается с послания семи церквям, аллегорического предисловия к «видениям». Д. Гатри [7]: «Послание воспринимается как определённая авторская конструкция, подготавливающая читателя к восприятию апокалиптических картин. …Центральной идеей, владевшей автором, было сознание, что «время близко» Откр. (1:3), что подоспели сроки Страшного божьего суда и мировые катаклизмы вот-вот обрушатся на греховное человечество. Их описанию в устрашающих, граничащих с бредом образах и посвящена книга. Исключение составляют лишь две главы, в которые входят послания семи раннехристианским общинам. Общины эти расположены в городах римской провинции Азии – Эфесе, Смирне, Пергаме, Фиатире, Сардах, Филадельфии, Лаодикее. Послания к ним, введённые в Апокалипсис, отличаются не только их чрезвычайной краткостью (всего 5–6 строк), но и бедностью содержания. Это в большинстве общие места и довольно стертые назидания, в которых мало подлинно живых тканей». Послание семи церквям содержит один, видимо, чрезвычайно важный мотив передачи откровения: «откровение Иисуса Христа, которое дал ему Бог» Откр. (1:1), Иисус передаёт через Ангела Иоанну – автору «Откровения»,

Бог→ Иисус→ Ангел→ Иоанн

Заметим, мотив передачи откровения встречается в Апокалипсисе дважды. Следом за посланием начинаются видения о том, чему надлежит быть вскоре. И Бог у своего престола передаёт свиток Откровения Агнцу, который один только и может раскрыть его. Раскрытый свиток затем он, вероятно, передаёт Ангелу Откр. (8:3), а тот Иоанну Откр. (10).

Бог→ Агнец→ Ангел→ Иоанн

Интересная симметрия! В послании Иисус упомянут 7 раз, а в «видениях» 7 раз упоминается свидетельство Иисуса. С процесса передачи начинается и евангелие от Луки Лк. (1:2): «Как передали нам то бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова». Согласно комментарию современного американского библеиста К. Кинера [17] к Лк. (1:2): «Понятие «передали» нередко использовалось в древности как специальный термин. Так, например, ученики раввинов скрупулезно передавали из поколения в поколение тексты древних преданий. Устные традиции также передавались с большой точностью, потому что люди, которые этим занимались, владели особой техникой запоминания». Современный американский библеист Р. Бокэм [21]: «Лука применяет термины свидетельства почти исключительно к непосредственным ученикам Иисуса – делая важное исключение для Павла, ставшего свидетелем благодаря собственной встрече с вознёсшимся Христом. Для Луки свидетельство – дело, требующее непосредственного контакта с событиями истории Иисуса». Передача откровения, и заметим от Отца к Сыну, находится в фокусе внимания евангелистов: «Все предано Мне Отцем Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть» Мф. (11:27).

Герои видений спрятаны за аллегорическими символами и не имеют имени, они маски. Единственное исключение – Иисус, историческое лицо, главный герой послания. В послании не назван Агнец, а в видениях «нет Иисуса» (М. Лютер), как действующего лица, но есть свидетельство Иисуса. Читатель сам должен подойти к выводу, что

Иисус→Агнец,

руководствуясь аллегорическим указанием Откр. (1:5-6): «Ему, возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших кровию своею (“пронзили” – 1:7) …слава и держава во веки веков…». Это будет собственным маленьким откровением читателя.

Согласно евангелию «любимого ученика» (четвёртому), Иоанн Предтеча Ин. (1:29) был первым, кто  назвал Иисуса Агнцем, т.е. жертвой и включил его в ряд жертвенных иудейских царей, погибших в борьбе с Римом. Иоанн Предтеча тесно связан с книгой Откровения. Связан он с ней и своей проповедью о Царстве: «от дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берётся, и употребляющие усилие восхищают его» Мф. (11:12). Ведь (Сантала [12]) в иудейских источниках «слово «царство» систематически переводится эквивалентом «престол»: «хлеб престола», «он был лишён престола» или «восстановлен на престоле». Современное эзотерическое исследование Л. Пикнетт и К. Принс [18]: «Иоанна Евангелиста (предполагаемого автора Четвёртого Евангелия) явно путают с Иоанном Крестителем. Эта путаница остаётся характерной для главного течения масонства. …Знаменательно, что материал Крестителя, вставленный в Евангелие от Иоанна, гностический». Д. Гатри [7]: «Можно, по крайней мере, допустить, что Евангелие от Иоанна было составлено в то время, когда гностические идеи имели сильное влияние в языческих и христианских кругах в Азии. …Гностицизм иногда выражает свои идеи на таком же языке, как и Иоанн, особенно, что касается дуалистических понятий и идей искупления. Но здесь важно отметить, …чёткую грань между развитым и ранним гностицизмом». Книга Откровения затрагивает немало вопросов и парадоксов, которые когда-то беспокоили и ап. Павла [2]. Cовременный библеист-агностик Б. Эрман [20]: «Для Павла самым существенным было то, что Иисус был распят и воскрес из мёртвых. Смерть Иисуса стала жертвой Богу, масштаб которой покрывал все грехи, которые совершили другие люди. И доказательством этому послужило воскресение Иисуса. Воскресив Иисуса из мёртвых, Бог показал, что смерть Иисуса была частью его плана спасения всего мира: см. Рим. (3:21–28). С точки зрения Павла, все являются грешниками и должны платить за свои грехи смертью. Но Бог заменил это смертью Иисуса. Все те, кто принимает факт искупления грехов через страдания Иисуса, искупают этим свои грехи. Благодаря вере в смерть Иисуса и в его воскресение человек оказывается на стороне Бога». Как Павел получил это своё откровение? Ведь по распространённому мнению, книга Откровения создана на о. Патмос Иоанном Богословом во времена Нерона, т.е. через почти 40 лет после евангельских событий и 100 лет после той страшной войны. Православный проповедник 20-го века архиеп. Аверкий (Таушев А.П.) [22]: «33-е правило Карфагенскаго собора (V век), приписывая Апокалипсис св. Иоанну Богослову, ставит его в ряду других канонических книг». Архиеп. Аверкий [22]: «Ни на чем не основано мнение, приписывавшее написание Апокалипсиса Иоанну-Марку, то есть Евангелисту Марку. Но после открытия сирского перевода Апокалипсиса VI века («Пококе»), где в надписании вместо Домициана назван Нерон, многие стали относить написание Апокалипсиса ко времени Нерона (к 60-м годам по Р.X.). Св. Ипполит Римский также приписывает ссылку св. Иоанна на о. Патмос Нерону. …Судя по 1-2 стихам 11-й главы Апокалипсиса, иерусалимский храм тогда ещё не был разрушен. Апокалипсис написан года за два до разрушения Иерусалима, то есть в 68 году».

Д. Гатри [7]: «Вопрос о том, кто написал Апокалипсис, в настоящее время не может считаться решённым. Сами раннехристианские церковные писатели высказывали по этому поводу противоположные суждения. Например, александрийский епископ Дионисий во второй половине III в. замечает следующее: “...что это писание принадлежит Иоанну, не спорю. Согласен и в том, что оно есть произведение какого-то святого и богодухновенного мужа; но не легко допустить, что этот муж именно апостол, сын Зеведея, брат Иакова – тот самый, которому принадлежат евангелие, надписанное – «от Иоанна», и соборное послание. Из духа того и другого, из образа речи и из так называемого хода мыслей я заключаю, что писатель их не один и тот же“».

Тайна двух Иоаннов возникла в древности. В [2] тоже затрагивается вопрос авторства Апокалипсиса, который здесь возникает естественным образом из-за датировки «видений» временем императора Августа (до его смерти). Но сама-то книга, как говорят, вышла при Домициане, что сразу ставит вопрос об «избранном сосуде» книги, т.е. лице, ответственном за сохранность свитка, его вынужденное периодическое переписывание и, может, использование в проповеди. Это лицо, вероятно, естественным образом имеет право на интерпретацию книги, если использовать термин профессора Дж. Данна [15], называющего ап. Павла интерпретатором христианской традиции. Из трудов ап. Павла видно, что этот термин может относиться и к интерпретации им книги Откровения, т.к. её сюжет находится в центре его проповеди [15].

В жизни ап. Павла в римских узах, чрезвычайно насыщенной литературной деятельностью, наступил апокалиптический 64 г. Р. Сантала [14]: «Тем летом в Риме вспыхнул огромный пожар, вину за который император Нерон возложил на христиан. И вскоре мог начаться последний период заключения Павла. Именно тогда он, возможно, написал своё последнее письмо к Тимофею 2 Тим. (4:6)». Тимофей, приёмный сын и личный секретарь апостола, узнает из письма, что Павел становится жертвой и «просит принести фелонь, книги, и особенно кожаные» (Д. Гатри [7]). Нет сомнения в том, что Тимофей выполняет эту просьбу, а Павел не оставляет свои литературные труды и увязывает апокалиптический пожар Нерона с содержанием книги Откровения. Д. Гатри [7]: «Тимофей, видимо, сохранил эти книги после смерти Павла, что могло вызвать у него желание составить более полное собрание писаний апостола Павла. Публикация Тимофеем писем ап. Павла явилась бесценным фактором для сохранения контакта между церквями, основанными Павлом, после смерти апостола. …Это также объясняет включение Пастырских Посланий. И таким образом влияние великого апостола было сохранено для потомков». Жители обвиняли в поджоге Рима Нерона. И у Павла уже нет сомнений в том, что Нерон – зверь, царь – «восьмой из числа семи». Павел стремится сообщить об этом церквям и диктует Тимофею послание для них, прилагая к нему основной блок «видений». Такова точка зрения [2]. Выходит, процесс создания «Откровения» растянулся на 4 поколения:

   Очевидец→Тайнозритель→ Интерпретатор→ Секретарь-пророк

Д. Гатри [7]: «Необходимо также иметь в виду, что исследователи Апокалипсиса, отдавая должное известной композиционной стройности произведения, все же далеко не единодушны в вопросе о его составе и предполагают переделки или вставки, сделанные в разное время». По словам автора «Откровения», оно продиктовано ему свыше (Ангелом). Прототипом Ангела, находящегося в переписке с церквями, является, конечно, интерпретатор, ап. Павел. Его и впоследствии часто сравнивали с ангелом. Ангел сказал Иоанну: «Я сослужитель тебе …не запечатывай слова пророчества книги сей, ибо время близко» Откр. (22:8-10). Павел обвинён судом Нерона в Пожаре и усечён мечом, а Тимофей, как непричастный к пожару (Павел вызвал его в Рим после пожара), остался жить, но был лишён римского гражданства. Он сослан на о. Патмос под надзор покровителя Эфеса Т. Балбилла [2]. Автору небезразлично, имеет ли Тимофей отношение к автору «Откровения», и связан ли он с проблемой двух Иоаннов, об этом пойдёт речь в следующей главе.

Передаваемый в «Откровении» свиток не простая, а запечатанная книга, которую никто и открыть-то не может, кроме Агнца. Печатей семь, Агнец снимает печати одну за другой, что вызывает одну за другой картины видений. Современная исследовательница В.А. Андросова [24]: «Ориген достаточно часто и в разных произведениях обращается к образу запечатанной книги. В гомилии на пророка Иезекииля (14:2) Ориген использует Откр. (5) для толкования «затворённых врат» в Иез. (44:1). Он также связывает воедино Ис. (29:11), Откр. (3:7) и Откр. (5). «Так говорит Святый, Истинный, имеющий ключ Давидов, который отворяет – и никто не затворит, затворяет – и никто не отворит» Откр. (3:7). Ориген утверждает, что смысл Писаний был сокрыт до пришествия Христова, и «доныне, когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердце» иудеев 2Кор. (3:12-16), ап. Павел. В Гомилии на Исход (12:4) Ориген добавляет, что не только Ветхий Завет, но и все божественные Писания полны загадочного и таинственного, и если не прилагать старания, то и сочинения апостолов и Евангелистов также будут скрыты «покрывалом». Поэтому необходимо молиться Господу, чтобы пришёл Агнец «от колена Иудина» – тот, который воспламенил сердца учеников, изъясняя Писания (аллюзия на Лк. (24:32) – «не горело ли в нас сердце наше») – и, взяв книгу, открыл её».

Христос, сокрытый под плащаницей
Дж. Санмартино, кап. Сансеверо, Неаполь

Известный библеист 20-го века И. Иеремиас [1]: «Все апокалиптические сочинения – это сочинения, имеющие тайный смысл. У ессеев вступающий в общину должен был дать страшную клятву: даже под пытками не отрекаться от тайного учения и хранить тайные писания ордена. Эзотерика составляет также смысл ученических кружков в иудаизме того времени: они собираются, чтобы воспринять секретное учение».

Дж. Данн [15]: «Противостояние Павлу христиан из иудеев набрало силу ещё при жизни самого Павла – Гал. (2), 2Кор. (10-13), Деян. (21)». Ещё при жизни ап. Павла выявились непреодолимые противоречия между школой иудеохристиан ап. Иакова и школой ап. Павла, принимающей в свои ряды необрезанных язычников и дозволяющей (с оговорками) есть идоложертвенную пищу: «Все мне позволительно, но не все полезно» 1Кор. (6:12). Дж. Данн [15]: «Можно сказать: “Иисус – Мессия” – видимо, главное исповедание палестинских иудеохристиан, “Иисус – Сын Божий” – эллинистических иудеохристиан, “Иисус – Господь” – языкохристиан. 160 раз в текстах Павла Иисус – Господь». После смерти Павла школа иудеохристиан стала господствующей. Третируя языкохристиан Павла, противники пытались больнее задеть их упрёками в наличии у него неиудейских, вероятно, греко-эллинских предков. Об этом пишет, в частности, известный философ и библеист Э. Ренан [25]: «С этого времени Павел для целой фракции церкви стал опаснейшим еретиком, лжеевреем, лжеапостолом, лжепророком, новым Валаамом, Иезавелью, нечестивцем, предвещавшим разрушение храма. …Вошло в привычку называть апостола Николаем (победителем народа), что является приблизительным переводом Валаама. Прозвище это имело успех. …Учеников его таким же образом стали называть Николаитами». Вероятно, к ап. Павлу иудеохристиане стали презрительно применять его римско-эллинское имя, которое ему принадлежало в силу римского гражданства,

Савл Николай,

или просто Николай, под которым его, видимо, знали ещё в Антиохии и Ликаонии. О годах создания, а затем преследования школы Павла в Эфесе напоминают противоречивые слова книги Откровения: «Ангелу Эфесской церкви напиши: знаю дела твои, …но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою (намёк на апостола Павла? – прим.). Итак, вспомни, откуда ты ниспал, и покайся, и твори прежние дела; …Впрочем, то в тебе хорошо, что ты ненавидишь дела николаитов (и тоже отсылка к образу Павла? – прим.), которые и Я ненавижу» Откр. (2:1-6). С этим Павел и вошёл в историю – как объект любви и ненависти.

Сокровенность книги Откровения волновала и древних, вплоть до её отвержения. По словам первохристианского историка Евсевия Кесарийского [27], «Дионисий говорит об Откровении Иоанна следующее: “Были и до нас люди, совершенно отвергавшие эту книгу; пересматривая главу за главой, указывая на её непонятность и бессвязность, они объявили её подложной. Они говорят, что она не принадлежит Иоанну, что под густым слоем невежества тут нет никакого откровения, ‹…› я не осмелился бы отвергнуть эту книгу: я считаю, что она превосходит моё разумение, и предполагаю, что каждый её предмет заключает в себе таинственный и дивный смысл. Я его не понимаю, но думаю, что в этих словах заложен смысл более глубокий. Я не меряю его по собственному разумению и не сужу о нём».

Чурсин Валерий Николаевич