Дача и Павлов

Золотов Юрий Александрович
Академик РАН

 

В 1989 или 1990 году мне, как члену Академии наук, выделили участок под строительство дачи. Старая дача в посёлке Алабушево, где моя жена Галя и наши дети бывали каждое лето в течение нескольких десятилетий, да и я тоже, принадлежала Матрёне Ивановне Ивановой, моей тёще, ещё с довоенных времён. Дом, в котором Ивановы жили в Москве на улице Ольховка, был в довоенное время предназначен к сносу, жителей должны были выселить, не переселить, а именно выселить, причём за город. Ивановым дали участок, кажется, в Ашукинской, который они путём купли-продажи поменяли на алабушевский. Но тут разразилась война, и московский дом остался целым; между тем жильцы уже имели подмосковные участки, которые теперь становились дачными. В Алабушеве (это теперь рядом с Зеленоградом) на паях с ещё одной семьёй Ивановы построили пятистенный деревенский дом с двумя входами, который перевезли из Сокольников: половина дома на одном участке, половина – на другом. В 80-х годах мы поставили на участке небольшой и не вполне доделанный флигель. И хорошо, потому что 25 октября 1993 года старый пятистенный дом сгорел. Лето 1994 года с крошечной внучкой мы провели в этом флигеле, испытав массу неустроенностей. А в это время уже строилась новая дача; более того, сын Миша с семьёй в 1994 году уже жил там в недостроенном доме.

Однако вернёмся к началу строительства. Дачный посёлок «раскрутило» Министерство финансов СССР. Его люди обратили внимание на большую лесную поляну рядом с академическим санаторием «Поречье». Поляна принадлежала Академии наук, на ней сотрудники санатория сажали картошку. Минфин предложил академии союз: академия даёт площадку, министерство пробивает оформление дачного посёлка и организует строительство; коммуникации, в первую очередь газ, водопровод, канализация, – от расположенного рядом санатория. Участки – приблизительно пополам или несколько больше министерству. Управление делами академии пошло на эту сделку, и дело быстро закрутилось. Из членов академии участки получили восемь человек (всего участков было тридцать), в том числе вдова академика Легасова, академики Ржевский и Георгиев, члены-корреспонденты Ронов и Солодовников. В команде Минфина было все руководство, включая министра В.С. Павлова. Председателем созданного кооператива избрали заместителя министра Владимира Ефимовича Орлова, он и организовал все оформление. Когда Павлов стал премьер-министром, а Орлов министром финансов, председателя по просьбе

Орлова переизбрали. Он мне всегда казался человеком умным, работоспособным, хватким, не без хитрости. Все задачи первой фазы создания посёлка он решил прекрасно.

Если верить Игорю Буничу (книга «Золото партии»), В.Е. Орлов сыграл значительную роль в пристраивании денег КПСС в последний период её существования как «руководящей и направляющей». Валентин Сергеевич Павлов, работавший тогда министром финансов, стал в какой-то момент притормаживать выделение средств ЦК КПСС на поддержку иностранных компартий и вообще «международного рабочего движения» (деньги туда шли большие). Павлов был озабочен другим: нужно было спрятать за границей огромные суммы советских денег, переведя их в доллары. Одна из самых ответственных акций – передача швейцарской фирме «Бюрогемайншафт» 280 миллиардов рублей. Для подготовки этой акции Павлов, Орлов и председатель правления Госбанка СССР Геращенко провели конфиденциальную встречу с неким Шмидом, представлявшим фирму. И договорились; 280 миллиардов рублей должны были превратиться в 12 миллиардов долларов, которые, как кажется, не собирались возвращать в ещё существовавший Советский Союз. Между прочим, пишет И. Бунич, в стране тогда находилось в обращении 139 миллиардов – сравните с предлагаемыми 280. На выраженное Шмидом удивление по этому поводу В.С. Павлов сказал: «Не думайте, что мы идиоты. Мы богатые». А в конце совещания добавил: «Господин Орлов лично проконтролирует сделку».

Орлов, помимо прочего, тесно взаимодействовал с Управляющим делами ЦК КПСС Кручиной. Бунич утверждает, что с помощью Минфина КПСС фактически стала владельцем крупнейшего «Автобанка», на счёт которого партия, видя приближающийся конец, закачала 1 миллиард рублей. Тогдашний начальник бюджетного управления Минфина, впоследствии председатель Пенсионного фонда Российской Федерации и уже тогда член нашего кооператива, Василий Васильевич Барчук обеспечил коммерческому «Автобанку» право взимать долги государственных предприятий (!). Потом, когда это обнаружилось и кто-то схватился за голову, создали следственную комиссию, сопредседателем которой назначили... В.В. Барчука.

Уже в 1998 или 1999 году я спросил кого-то из соседей-финансистов, где работает теперь В.Е. Орлов. «В “Автобанке”», – был ответ.

В 1998 году Владимир Ефимович, энтузиаст и трудяга, фактически своими руками делал едва ли не всё лето пристройку ко второму этажу своей половины дома; ему немного помогал сын. И построил. Какие люди в стране советской есть!

В части собственно строительства минфиновцы академиков надули: стали строить свои дома, даже не поставив нас в известность. Организовали они строительство по-советски: два участка были выделены крупным строителям, не имевшим отношениям ни к Минфину, ни к академии, и те всё организовали. Нам пришлось с отставанием на год определяться самим. Очень помогло решение – по примеру Минфина – отдать один участок человеку, способному помочь в организации строительства занятым и не очень приспособленным для такого дела академикам. Надо сказать, что решение это было спасительным: без Георгия Арташесовича Газаряна нам бы ничего построить не удалось.

Что касается минфиновцев, то в посёлке было, кажется, пять бывших министров финансов. Валентин Сергеевич Павлов, последний председатель правительства Советского Союза, член ГКЧП, был нашим соседом, вход на его участок – с нашей, академической, улицы. Впрочем, на этой улице академиков осталось всего двое, ряд участков продан, там новые хозяева. Кроме того, на нашей улице жили и те, кому земля была предоставлена по линии тогдашнего Моссовета: маршал авиации Константинов, бывший командующий войсками ПВО (до Матиаса Руста, посадившего самолёт на Васильевском спуске), генерал-полковник Сильченко, бывший советник Ельцина философ Ракитов и другие.

Павлов любил пошутить с нашей внучкой – маленькой Маней.

Сидя в «Матросской тишине» (как участник ГКЧП), Павлов написал книгу «Август изнутри. Горбачёв-путч», она вышла тиражом в 50 тысяч экземпляров в 1993 году. Книга полна ненависти к первому и последнему президенту СССР, и её главная мысль: сам виноват. Павлов сомневается в том, что Горбачёв в Форосе был изолирован, намекает на подозрительную роль Ельцина во всём этом деле с путчем; так, он утверждает, что танки вошли в Москву по просьбе Ельцина, обращённой к командующему ВДВ Грачёву, минуя члена ГКЧП министра обороны Язова, который, как пишет Павлов, и не знал о введении войск непосредственно в город. И Горбачёву, и Ельцину нужно было обострение ситуации, что-то экстраординарное, чтобы потом, победив, укрепить свою личную власть. Горбачёв, мы знаем, проиграл. Валентин Сергеевич подчёркивает, что страна к августу 1991 года находилась в очень трудном положении (господи, а когда у нас оно было легким?). «Особенно весомый вклад в то, что она {страна – Ю.З.} к концу августа 1991 года оказалась на грани глубочайшего спада, вплоть до полного краха, внёс Горбачёв, отчаянно цеплявшийся за остатки хотя бы видимости личной власти». Большое значение придаёт Павлов фразе, сказанной Горбачёвым сразу по возвращении из Фороса в Москву о том, что всего он всё равно никогда не расскажет. Что же за секреты такие? Павлов считает, что официальная версия событий 18–21 августа 1991 года – версия Горбачёва и (он это подчёркивает) Ельцина – лживая; она понадобилась, чтобы скрыть истинную роль обоих авторов версии. Одна интересная цитата: «Что касается конституционности действий ГКЧП – то все действия до малейших деталей соответствовали законам СССР. Это на допросе, кстати, подтвердил и сам Горбачёв».

В книге другой («Финансовый путь к рынку») Павлов пишет о последних годах СССР, о событиях начала 90-х. В том числе о ГКЧП. Книга начинается с событий середины августа 1991 года, кульминационных для судьбы страны и в жизни автора. Горбачёв в глазах Павлова не только болтун, но и предатель; он многое делал, не советуясь даже с теми, с кем нельзя было не советоваться. Глава правительства Рыжков за пятнадцать минут до сессии Верховного совета узнал, что на этой сессии Совет министров будет преобразован в Кабинет министров. С текстом нового союзного договора, подготовленного к подписанию 20 августа 1991 года, премьер-министр страны Павлов смог ознакомиться только 16 августа, причём текст был с грифом «совершенно секретно»! А по этому – новоогарёвскому – договору Советский Союз становился фактически конфедерацией, и было совершенно не ясно, как сложатся экономические отношения между республиками. Вместо того чтобы организовать детальное обсуждение этого важнейшего документа, Горбачёв уезжает в отпуск в Форос и собирается вернуться буквально накануне подписания договора.

В этой книге много места уделено и последующему – раннеельцинскому – времени. Так, Павлов резко критиковал Гайдара и проведённые им реформы; автор оценивал Гайдара как слабого экономиста, во всяком случае как человека, мало разбирающегося в финансах. В переломный момент «…Гайдар, – пишет Павлов, – в корне изменил свою позицию, избавившись от былых “заблуждений” и превратившись из убеждённого противника любой либерализации цен в горячего сторонника “шока”? Я, конечно, учитываю, что с течением времени люди могут менять свою точку зрения – даже на противоположную! – однако парадокс заключается в том, что Гайдар, которого на Западе окрестили “архитектором рынка”, на практике проявил себя как антирыночник. В своих макроэкономических устремлениях он попросту не учёл особенностей монополизированной советской экономики».

Многолетний референт Павлова Роза Ивановна дружила с Галей, моей женой; она приезжала на дачу к Павловым (хотя и не так часто, как личный врач Валентина Сергеевича, ставший другом его семьи). Уже после смерти Павлова Роза Ивановна собрала и подарила нам несколько его книг, а также книгу воспоминаний о нём самом.

С 1995 года наша семья проводит много времени на этой новой даче, в том числе зимой. Там всегда тепло, на газе работает котёл-обогреватель, в сильные морозы даже два. Место, где находится наш посёлок «Поречье», просто отличное. Совсем недалеко – река Москва, в полукилометре – деревня Дунино, где жил Михаил Пришвин (в его доме сейчас музей). Удобный подъезд по Рублёво-Успенскому шоссе. Кругом лес, причём очень большой. Туда можно попасть через калитку в нашем заборе.