Очерк 3-й.
Город и деревня: единство и борьба противоположностей (продолжение)

Заместитель председателя Лебедянского уисполкома Д.А. Захаров, выступая на 3-м губернском совещании председателей уисполкомов Тамбовской губернии 21 октября 1920 г., сообщил: «По отношению населения к Советской власти уезд надо разбить на 3 группы. В восточном районе (Трубетчинская, Добровская, Каликинская, Больше-Избищенская и Больше-Хомутецкая волости – авт.) население настроено довольно пассивно, мало интересуется текущими событиями, и пассивность дошла до того, что в большом селе Богородицком, где пришлось приступить к конфискации скота за невыдачу хлеба, крестьяне сами сгоняли скот, если агент забывал коров, крестьяне сами на другой день приводили их. Это объясняется тем, что на почве неурожая процентов 40 крестьян не в состоянии были выполнить развёрстку, и так как агенты поступили довольно сурово, этот вопрос пришлось пересмотреть и решить иначе. Крестьяне выполняли в пассивном отчаянии.

Западный район (Пятницкая, Ищеинская, Краснинская, Слободская, Троекуровская волости – авт.) более бойкий, там культурная работа идёт лучше, крестьяне настолько хорошо относятся к Советской власти, что можно заключить по количеству комячеек, которых 18.

Отношение же 6 пригородных волостей (Куйманская, Ольховская, Пригородная, Сезеновская, Шовская и Черепянская волости – авт.) к Советской власти таково, что в удобную минуту они могли бы вспыхнуть, если бы не знали, что из уезда приедет отряд. В волостях занимались исключительно отхожими промыслами, они здесь и не жили по существу, и вот они теперь подумали, что лучше обзавестись земелькой, и надеялись обработать исполу, но когда увидели, что нельзя, они впали в состояние озлобления. Это одна из причин. Другая – крестьяне не могут забыть злоупотреблений, которые позволяли себе агенты плохо организованной власти в 1918 г.».⁵¹⁰

Примечание 510. Третье губернское совещание председателей уисполкомов Тамбовской губернии. Стенографический отчёт. – Тамбов, 1920. С. 28-29. Конец примечания.

В целом это довольно объективная оценка настроения крестьянства. Мы можем добавить к ней только одно замечание: причина «хорошего» отношения к Советской власти населения западных волостей объясняется отнюдь не их массовым «политическим прозрением» и неожиданно возникшей любовью к большевикам – крестьяне после жестокого подавления апрельского восстания 1919 г. получили хороший «урок» на будущее и смирились с действиями властей. И ещё, конечно Д.А. Захаров не мог знать, что уже в начале следующего года восточные волости снова станут «головной болью» Лебедянских властей, «вспышки» будут зажигаться от села к селу постоянно.

24 января 1921 г. уполномоченный уисполкома по восточному району П.П. Куткевич докладывал: «В Добринском районе после отъезда отряда комдезертира бандиты зашевелились. Заметны даже отдельные выступления. В Каликинской волости бандиты разузнавали о том, где живут советские работники, и кто из них занимает ответственные должности. Больше-Хомутецкая бандитская организация поддерживает связь с такими же организациями Каликинской, Добринской, Липецкой, Козловской». Для стабилизации положения эта часть уезда была объявлена на военном положении, а вся власть сосредоточилась в руках вновь созданного ревкома. Были предприняты следующие меры: 1) все военные отряды района и «могущие прибыть туда» были переданы в командование уполномоченного уисполкома П.П. Куткевича; 2) начальнику уездной милиции А.Я. Родионову поручено в двухнедельный срок переменить весь штат милиции восточных волостей, «послав туда самых надёжных и стойких милиционеров»; 3) начальник милиции района Костин отозван с должности «как человек неспособный к несению обязанностей по милиции», а на его место назначен А.Я. Фисун.⁵¹¹

Примечание 511. ГАРФ. Ф. Р-393. Оп. 28. Д. 261. Л. 28. Конец примечания.

Принятые меры сказались только к середине года. На заседании президиума уисполкома 12 июля 1921 г. в связи с тем, что «бандитов почти окончательно ликвидировали», было решено отозвать ревком и организовать комиссию «по восстановлению и укреплению расшатанного бандитскими набегами советского аппарата».⁵¹² По сути, на заседании шла речь о восстановлении в вышеназванных волостях Советской власти.

Примечание 512. ГАРФ. Ф. Р-393. Оп. 28. Д. 261. Л. 112. Конец примечания.

Репрессивная политика властей не могла привести ни к какому иному результату, кроме как усилению противостояния города и деревни. Лебедянский крестьянин Н.Ф. Кретов в письме М.И. Калинину в начале лета 1920 г. писал: «Больно видеть, что пропасть, разделяющая город пролетария от крестьянства, все более и более расширяется, и ненависть одного труженика к другому все более и более обостряется. Город становится врагом деревни, деревня – врагом города. Рабочий не понимает крестьянина, а крестьянин не может понять рабочего».⁵¹³ Большевистские власти это хорошо понимали. Председатель Тамбовского губисполкома В.А. Антонов-Овсеенко докладывал в ЦК РКП(б) о положении дел в губернии: «В представлении большинства крестьян Советская власть отождествлялась с наездными комиссарами или уполномоченными, храбро распоряжающимися волисполкомами и сельсоветами, сажающими представителей этих местных органов власти под арест за невыполнение сплошь и рядом совсем несуразных требований, отождествлялась ещё с продотрядами, действовавшими часто в прямой вред крестьянскому хозяйству и без всякой пользы для государства. В своей массе крестьянство привыкло смотреть на Советскую власть как на нечто внешнее по отношению к нему, нечто только повелевающее, распоряжающееся весьма ретиво, но совсем не хозяйственно».⁵¹⁴

Примечание 513. Письма во власть. 1917-1927. Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и большевистским вождям. Сост. А.Я. Лифшин, И.Б. Орлов. – М., 1998. С. 174. Конец примечания.

Примечание 514. «Антоновщина». Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1919-1921 гг. – Тамбов, 1994. Конец примечания.

После стихийных выступлений самой массовой формой сопротивления продразвёрстке стало резкое сокращение крестьянином своего хозяйства. Если в 1918 г. в Тамбовской губернии на одно хозяйство приходилось в среднем 4,3 десятины посева, то в 1920 г. – лишь 2,8 десятины. Крестьяне стали смотреть на своё хозяйство, «как на чужое ему, как на явление, которым оно не дорожит», засевали поля в размерах, необходимых только для личного потребления, и почти прекратили поставки продуктов животноводства из-за резкого сокращения поголовья скота. Вышеупомянутый Н.Ф. Кретов писал: «Крестьянами Лебедянского уезда Тамбовской губернии не засеяно яровым посевом в среднем половина подлежащей засеву земли. Другая половина засеяна кое-чем: картофелем, просом, гречихой, свёклой и т.п. злаками и корнеплодами, которые в данной местности не всегда дают хороший урожай. Овсом засеяна незначительная часть (а он является необходимым как корм, в особенности солома за малым количеством лугов). Причиной незасева является реквизиция у крестьян семенного овса и крайняя истощённость и захудалость лошадей (не более 25-30% трудоспособных ко времени весенних работ). В таком же плачевном положении находятся и Ефремовский уезд Тульской губернии, и Данковский уезд Рязанской губернии. Есть деревни, совершенно не засеявшие своих полей».⁵¹⁵

Примечание 515. Письма во власть. 1917-1927. Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и большевистским вождям. Сост. А.Я. Лифшин, И.Б. Орлов. – М., 1998. С. 174. Конец примечания.

Даже тех крестьян, которые готовы были мириться с продразвёрсткой как временной и вынужденной мерой, не могли не возмущать произвол в определении объёма поставок, злоупотребления грубой силой и пренебрежение к хранению и использованию изъятой у них продукции – к результатам их тяжёлого труда. После того как хлеб у них выгребали дочиста, он зачастую пропадал на месте: гнил на ближайших станциях, пропивался продотрядовцами, перегонялся на самогон. В газете «Известия Тамбовского губернского Исполнительного Комитета Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов» от 4 апреля 1920 г. в статье подводящей итоги продовольственной кампании 1919-1920 гг., автор пишет: «Опасение (на счёт горения и порчи) возникает лишь относительно одной Лебедяни, где в самом городе находится около 400 000 пудов хлеба, сложенного за перегруженностью элеватора в частных домах и комнатах (реквизированных)».⁵¹⁶

Примечание 516. Цит. по: Советы в эпоху военного коммунизма. Сборник документов. Ч.2. – М., 1929. С. 318. Конец примечания.

Мы уже говорили о том, что, пытаясь выправить катастрофическое положение дел в сельском хозяйстве, а заодно упорядочить процесс изымания продуктов питания, власти приступили к насаждению в деревне различных коммун, артелей, совхозов и колхозов. Одновременно, с целью получения независимости от несговорчивых крестьян, город стал создавать свои «хлебные фабрики», так называемые «советские хозяйства» (совхозы). К середине 1920 г. в Тамбовской губернии было организовано 218 сельскохозяйственных артелей, 49 коммун и 87 совхозов.⁵¹⁷ Анализируя деятельность советских и коллективных хозяйств, В.А. Антонов-Овсеенко отмечал: «Ни один не поставлен сколько-нибудь сносно – все идут в убыток, все пользуются крестьянским трудом (с исполу), и очень немногие (Ивановский совхоз в Тамбовском уезде) оказывают сколько-нибудь существенную помощь деревне. И отношение к совхозам (через них к Советской власти) почти повсеместно у крестьян враждебное. Столь же враждебное отношение встречают в большинстве случаев и усердно насаждавшиеся до последнего времени колхозы: по коллективизации Тамбовская губерния идёт впереди других, но тяга к коллективному хозяйствованию, естественно усилившаяся с истощением инвентаря и т.д., была через край поощряема различными льготами, премиями. Как в совхозах, так и в колхозах частенько осели прежние помещики, управляющие или дворовые и т.п. люди. Колхозы не менее совхозов стали убежищем для инвалидов и бездельников; лишь очень немногие из них являют хозяйственную ценность и успешно противостоят придирчивой критике единоличников. На землеустройство колхозов и совхозов было обращено приветливое внимание, но землеустройство крестьян единоличников едва лишь начато».⁵¹⁸

Примечание 517. Тамбовская энциклопедия. – Тамбов, 2004. С. 250; РГАСПИ. Ф. 274. Оп. 1. Д. 25. Л. 54. Конец примечания.

Примечание 518. «Антоновщина». Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1919-1921 гг. – Тамбов, 1994. Конец примечания.

Такая же картина была зафиксирована и на состоявшемся в феврале 1920 г. Тамбовском губернском съезде профсоюза работников земли и леса. По заявлению председателя съезда Смоленского, совхозы не только не оправдали возлагавшихся на них надежд, но и сами предъявили к губпродкому требование на доставку им продовольственных и семенных хлебов в общей сложности в размере 2 млн. пудов. «Советские хозяйства потерпели крах, – откровенно сознавался на съезде член губернского комитета РКП(б) Н.М. Немцов, – пролетарско-крестьянское хозяйничанье в совхозах оказалось безобразным, хлеб или остался неубранный, под снегом, или, убранный, сгнил».

Действительно, как выяснилось из докладов с мест, совхозы оказались совершенно не в состоянии справиться со своей землёй: процент оставшейся незасеянной и необработанной земли в некоторых хозяйствах достигал 90%. Во многих хозяйствах господствовали иждивенческие настроения. Урожай в большинстве из них был гораздо ниже урожая на крестьянских полях. Агрономом Золотарёвым на съезде были сообщены следующие цифры: в 1920 г. для совхозов губернии требовалось 5 300 рабочих лошадей, имелось же налицо 900 голов (17%), в большинстве заражённых чесоткой и падающих от бескормицы; телят требуется 4000 – имеется 142 (3,5%); на 900 голов лошадей имеется всего 452 комплекта сбруй и т.д. Эту картину дополнил другими штрихами заведующий губземотделом агроном Франц. «Когда вы входите в конюшню, – говорил он, – вы не знаете, лошадь это или поросята, так они облезли. А в одном совхозе посланный мною уполномоченный так и совсем не смог попасть в конюшню, потому что неубранный навоз вырос в такую гору, что не только лошадь – жеребёнок не мог выбраться из конюшни». В другом совхозе уполномоченный не был в состоянии определить, сколько в нем сеялок, потому что все они, сложенные в кучу на дворе, покрылись горою снега. «Я не преувеличиваю, – заметил Франц, обращаясь к делегатам съезда, – вы сами с мест и знаете, что я говорю горькую правду».⁵¹⁹

Примечание 519. РГАСПИ. Ф. 274. Оп. 1. Д. 25. Л. 54. Конец примечания.

Немногим отличалось от вышесказанного и положение дел в артелях и коммунах. Проблемы были все те же: недостаток мёртвого сельскохозяйственного инвентаря и единственной в то время тягловой силы – лошадей, небольшие запасы семенного фонда, отсутствие обуви и одежды, остро стоявший жилищный вопрос. Рабочими в большинстве случаев были беженцы, которые прикреплялись (мобилизовывались) к артелям, коммунам и совхозам в обязательном порядке. Отношение к ним крестьян было или враждебное, или равнодушное.

Достаточно большое количество проблем было и в коллективных хозяйствах Лебедянского уезда. Однако, как показывают архивные материалы, на фоне общего плачевного состояния подобных хозяйств Тамбовской губернии, здесь дела обстояли значительно лучше. Даже если учитывать, что местные власти в отчётах губернскому начальству в определённой мере приукрашивали действительность, факты говорят сами за себя. На конец 1920 г. в Лебедянском уезде числилось 5 совхозов на 1 882 десятинах земли, 61 артель на 7 000 десятинах земли с 5 149 едоками, 2 товарищества по общественной обработке земли с 849 едоками, 8 показательных садов, 5 показательных огородов.⁵²⁰ По сведению местных властей все Лебедянские артели и товарищества, объединённые в уездный Союз сельскохозяйственных коллективов, имели в необходимом количестве мёртвый инвентарь и машины. Для обеспечения потребностей этих хозяйств созданы три кузнечно-слесарных мастерских, четыре участковых агрономических пункта с показательными полями, сеть опорных случных пунктов при каждом волостном земельном отделе. Для работников коллективных хозяйств в Лебедяни были открыты трёхмесячные сельскохозяйственные курсы и сельскохозяйственный техникум.

Примечание 520. Другой источник фиксирует, что в 1920 г. в Лебедянском уезде было 39 совхозов (в них 1829 человек) и 10 артелей. См.: Обзор народного хозяйства Тамбовской губернии: октябрь 1921 – октябрь 1922 г. – Тамбов, 1922. С. 108. Расхождение с приведёнными выше данными произошло в связи с неверной интерпретацией сведений поданных Лебедянским статоделом в Тамбов. Вероятно, авторы обзора не смогли определить, какое хозяйство считать артелью, а какое совхозом. Впрочем, здесь могла иметь место и прямая фальсификация фактов. Приведённые нами сведения более близки к истине, так как взяты из местного источника. См.: Третий Красный Октябрь. Итоги трёхлетней работы Советской власти в Лебедянском уезде. – Лебедянь, 1920. С. 28-29. Конец примечания.

Наибольшее внимание, и это в документах того времени подчёркивается особо, Лебедянские власти уделяли пяти хозяйствам: Троекуровскому совхозу при с. Троекурово (114 постоянных работников и 50 мобилизованных), Шовскому совхозу при с. Шовское (54 постоянных работников и 50 мобилизованных), Рождественскому отделению Троекуровского совхоза при с. Рождественское Ищеинской волости; Пятницкому совхозу при д. Мамоново Пятницкой волости (17 постоянных работников и 45 мобилизованных) и Борисовскому совхозу при с. Старый Копыл Слободской волости, находившемуся в ведении уездного военкомата. Все они оснащались мёртвым инвентарем в первую очередь, в них числилось 170 лошадей, 3 молочных фермы с 140 коровами, 37 свиней, 55 поросят, 68 овец, рассадник кролиководства и птицеводства. Особым вниманием пользовался показательный Троекуровский совхоз, созданный на базе культурного хозяйства бывшего помещика Н.С. Русинова в октябре 1918 г. Этому хозяйству достались в «наследство» 14 орловских рысаков, многие из которых были призовыми, стада симментальских коров, свиней-иоркширов и волжских овец, 50 кроликов фландрской породы и куры «Лангшан» и «Плимутрок».⁵²¹

Примечание 521. Третий Красный Октябрь. Итоги трёхлетней работы Советской власти в Лебедянском уезде. – Лебедянь, 1920. С. 28-29; Костина Л. О чем рассказывают документы // ПО. 8 июля 1967. Конец примечания.

Сотрудники Лебедянского уездного земельного отдела. Начало 1920-х гг.

Конечно коллективные хозяйства, даже если они очень хорошо работали, не могли существенным образом повлиять на увеличение валового объёма сельскохозяйственного производства. Причина заключалась, прежде всего, в их крайне незначительном количестве. В 1920-1921 гг. в Тамбовской губернии все виды коллективных хозяйств – артели, товарищества, коммуны, колхозы и совхозы – занимали только 0,7% пахотных площадей. В Лебедянском уезде этот показатель был выше – 3,1%, но тоже не определяющий. Кроме того, производительность коллективных хозяйств была значительно ниже производительности единоличных и порождала иждивенческие настроения, как рядовых работников, так и руководителей. Это наглядно демонстрируют материалы экспедиции Государственного института социальной гигиены, которые были получены в 1925-1926 гг. при детальном социальном анализе с. Волотово Лебедянского уезда.⁵²²

Примечание 522. Волотово. Материалы экспедиции Государственного института социальной гигиены (кафедра социальной гигиены I-го МГУ). 1926 г. // ЛКМ им. П.Н. Черменского. Музейного шифра нет. С. 10-11. Конец примечания.

В этом крупном селе, численность населения которого в то время составляла 2 332 человека (470 дворов), было три артели – «Цапля», «Быстрый Дон» и «Радуга». Все они созданы в период 1919-1921 гг. и объединяли 25 хозяйств, из которых 3 бедняцких, 12 середняцких и 11 зажиточных. По свидетельству авторов доклада, у части этих хозяйств, «было стремление спрятаться за льготы, предоставляемые сельскохозяйственным объединениям от продполитики соввласти, …а некоторая часть искала в коллективной форме землепользования выход из тяжёлого положения вообще и от малоземелья и недостатка орудий производств, в частности». Обеспеченность постройками, скотом и сельскохозяйственным инвентарём в артелях была значительно лучшая, чем у индивидуальных хозяйств. Например, средняя стоимость построек у индивидуальных хозяйств составляла 68 руб., у коллективных 257 руб., а скота, соответственно – 121 и 257 руб. Почти все сложные машины, имеющиеся в селе, сосредоточены у членов артелей. Избыток инвентаря и машин «коллективщики» употребляли на «помощь» индивидуальным хозяйствам в виде кабальных супряг, испольной обработки и т.д.

Агроном Г.И. Фудельман. Начало 1920-х гг.

Эти артели, по мнению авторов доклада, не только не соответствовали развитию благосостояния «широких масс населения», а всячески тормозили это дело. Оказалось, что «трёхполка» у «коллективщиков» такая, как и в индивидуальных хозяйствах, а землю обрабатывает каждый член коллектива индивидуально. Контролирующим органом у них был уездный земельный отдел, а сельский Совет не имел права вмешиваться в их дела, даже с целью производства учёта. Стала развиваться семейственность и использоваться то, что мы сейчас называем административным ресурсом – например, в «объединении под видом артели «Радуга» из семи хозяйств пять принадлежали братьям и зятю агроному, даже не проживающему в пределах села и волости. «Различные мотивы, – отмечается в документе, – толкнувшие организацию артелей, не исчезли с окончанием продразверстки, а, по-видимому, расширились и углубились, и привели к тому, что к моменту экспедиционного обследования эти артели были не только ложными во всех отношениях, но и вредными для организации и развития действительного коллективного землепользования. Некоторые крестьяне не без основания говорили про коллективщиков, что при Советской власти им удалось достигнуть того, что вызвало кровопролитие в 1910 году».

Чтобы понять последнюю фразу, следует совершить небольшой исторический экскурс. 13-15 мая 1910 г. в с. Волотово произошла кровавая драма, получившая широкий общественный резонанс не только в Тамбовской губернии, но и во всей стране. Конфликт спровоцировали власти и лично непременный член Лебедянской землеустроительной комиссии Г.А. Ростовцев, задумавший на волне столыпинской аграрной реформы превратить село в центр нового землеустройства. Когда последний попытался выделить под отруба самые лучшие земли, крестьяне восстали и, собравшись толпой, прогнали с полей землемеров, выбросили в реку межевые столбы, избили двух отрубников и разбили стекла их домах. Вызванная из Лебедяни стража не утихомирила крестьян. «Не дадим резать отруба, – кричали из толпы, – пусть всех нас перестреляют и детей наших!». И стрельба действительно началась… Утром 15 мая, собравшиеся на сход жители села, в ответ на приказание выдать зачинщиков беспорядков, забросали исправника, земского начальника и волостного старшину камнями. Сорок стражников, выстроившись в линию, открыли огонь – убили на месте трёх человек и 13 ранили (трое из них позже скончались).⁵²³

Примечание 523. Токарев Н. «Пусть всех нас перестреляют…». Социальный конфликт эпохи столыпинского землеустройства // Родина. № 1. 2004. С. 129-131. Конец примечания.

Аналогия между коллективщиками 1925 г. и отрубниками 1910 г. почти полная – и те и другие получили лучшие земли, имели всевозможные льготы и также пользовались полной поддержкой власти. Впрочем, на этот раз крестьяне бунтовать уже не решались – в их память надолго врезались события и последствия «военного коммунизма».

Председатель Тамбовского губисполкома В.А. Антонов-Овсеенко.

Основными кормильцами города, как мы видели, по-прежнему оставались хозяйства, не охваченные коллективизацией. Однако, после того как летом 1920 г. Тамбовщину поразила сильнейшая засуха, положение деревни стало поистине трагическим, и перед крестьянином возникла элементарная проблема физического выживания. Низкий 12-пудовый урожай и без продразвёрстки ставил тамбовского мужика в безвыходное положение, между тем как она оставалась чрезвычайно высокой – 11,5 млн. пудов. По признанию самого председателя Тамбовского губисполкома В.А. Антонова-Овсеенко, который хорошо знал реальное положение дел во вверенном ему регионе, крестьянство пришло в полный упадок. «Продовольственные развёрстки, – писал он, – ложились на губернию с особенной тяжестью: объеденная прифронтовыми частями, сильно пострадавшая в инвентаре и от упадка культурных хозяйств губерния продолжала значиться у наркомпрода в числе высоко-производящих. Лишь с громадным напряжением была выполнена в 1919/1920 г. наполовину непомерно тяжёлая развёрстка в 27 миллионов пудов… Развёрстка на 1920/1921 г., хотя и вдвое пониженная против прошлогодней, явилась совершенно непосильной. При громадном недосеве и крайне плохом урожае значительная часть губернии не могла обойтись своим хлебом. По данным экспертных комиссий губпродкома, на душу приходилось хлебов (с вычетом потребности на обсеменение, но без вычета корма скоту) – 4,2 пуда. Среднее потребление в 1909–1913 гг. (по данным ЦСУ) было 17,9 пуда и, кроме того, кормовых 7,4 пуда. То есть в Тамбгубернии в прошлом году покрывалась местным урожаем едва 1/4 часть потребности. При развёрстке предстояло отдать 11 миллионов пудов хлеба и 11 миллионов [пудов] картофеля. При 100%-м выполнении у крестьян осталось бы на душу 1 пуд хлеба и 1,6 пуда картофеля. И все же развёрстка была выполнена почти в 50%. Уже к январю (1921 г. – авт.) половина крестьянства голодала: в Усманском, частью в Липецком, Козловском уездах голод достиг крайних пределов (жевали древесную кору, умирали голодной смертью)».⁵²⁴

Примечание 524. «Антоновщина». Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1919-1921 гг. – Тамбов, 1994. Конец примечания.

В Лебедянском уезде положение было не лучше, и здесь отмечались случаи голодной смерти и самоубийства.⁵²⁵ Заведующий отделом управления уисполкома Д.А. Захаров в майской 1921 г. сводке докладывал в Тамбов: «Крестьяне до сего времени не могут забыть непосильной развёрстки прошлого года. В настоящее время они едят не размолотую мякину с лебедой, добавляя одну десятую часть муки. За последнее время во всем северном районе волости (речь идёт о Больше-Хомутецкой волости – авт.) стал учащаться мор среди слабых и истощённых. Дети все истощены. Вся домашняя мелочь продана на хлеб».⁵²⁶

Примечание 525. Волотово. Материалы экспедиции Государственного института социальной гигиены (кафедра социальной гигиены I-го МГУ). 1926 г. // ЛКМ им. П.Н. Черменского. Музейного шифра нет. С. 6. Конец примечания.

Примечание 526. ГАРФ. Ф. Р-393. Оп. 28. Д. 261. Л. 184. Конец примечания.

Беда никогда не приходит одна. Летом 1921 г., как это всегда бывает во время голода, в сёлах и деревнях Лебедянского уезда появились тиф и холера. Вероятно, случаи заболевания холерой на территории уезда были единичными, а тиф в различных его формах получил широкое распространение. К сожалению, мы не имеем эпидемиологической статистики на 1921 г., а по данным на 1922 г., когда волна заболеваний уже пошла на спад, в уезде было зарегистрировано 2 078 случаев заболевания возвратным тифом, 1 266 – сыпным и 835 – брюшным тифом.⁵²⁷

Примечание 527. Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939. Т.1. – М., 1998. С. 514; Тамбовская губерния в новых границах (1 февраля 1923 года). Статистический обзор с картой и списком волостей. – Тамбов, 1923. С. 106. Конец примечания.

Мы уже говорили о том, что одной из форм сопротивления продразвёрстке в 1919-1921 гг. стало резкое уменьшение крестьянином своего хозяйства. Посевные площади сократились более чем в два раза: с 66 810 дес. в 1917 г. до 31 500 дес. в 1921 г.⁵²⁸ На одном из заседаний уисполкома начальник земельного управления И.К. Марчуков сообщил: «С 33 035 десятин засевавшихся овсом земель в 1912 г., к 1922 г. сократилось до 5 042 десятин»,⁵²⁹ то есть в шесть раз! Газета «Трудовой клич», ссылаясь, естественно, на разруху гражданской войны, 5 февраля 1921 г. писала: «В 1915 г. в Лебедянском уезде было 33 тыс. лошадей, а в 1920 г. – 13 500 взрослых и 5 200 молодняка. Коров соответственно 37 тыс. и 22 тыс., овец 178 тыс. и 42 тыс. голов. Если хлеба вывозилось из Лебедянского уезда 1 400 тыс. пудов, то в 1920 г. едва собрали 450 тыс. пудов».

Примечание 528. ГАРФ. Ф. Р-8415. Оп. 1. Д. 114. Л. 16. Конец примечания.

Примечание 529. ГАРФ. Ф. Р-6751. Оп. 1. Д. 788. Л. 2. Конец примечания.

Советский агитационный плакат.

Кривошеин Николай Викторович