2. Прибытие в Норвегию.
«...23 сентября 1941 года на земле Сулы, Санде, появились шеренги измождённых и обтрёпанных людей. Обессиленные от голода, побоев и тяжёлой дороги, они прошаркали ногами по двору. По обе стороны строя шли вооружённые немецкие охранники... Кто-то нагнулся – те, у кого ещё были силы – и сгрёб ладонями пыль, в которой валялись несклёванные птицами зёрна и колоски. Пыль тут же исчезла в пустых желудках марширующих. Военнопленные прибыли в свой первый дом в Норвегии – в сарай норвежского крестьянина Тургейра Юа, по кличке Тургейр из Осена. Многие из них не смогут покинуть это место живыми».
Так описывают появление первых советских военнопленных в Норвегии, в районе Ставангера, норвежские историки А. Скарстен и М. Стокке.
Первые военнопленные появились в Норвегии уже в августе 1941 года, т.е. за 3 месяца до принятия принципиального решения (Russeneinsatz) об их использовании. Их доставили четыре парохода из Штеттина, которые шли вдоль западного побережья Норвегии в Нарвик и по пути высаживали отдельные партии военнопленных в Ставангере, Эрланде и других портах по всему побережью страны. Согласно данным вермахта, в 1941 году в Норвегию были транспортированы 3 253, в 1942 году – 24 411 (по норвежским данным – 20 156), в 1943 году – 28 199 (по норвежским данным – 33 227) советских военнопленных. Цифры за 1944 год приблизительны: около 18 000 пленных поступили из Германии и примерно 15 000 – из Финляндии.
Всего на территории Норвегии немцы организовали 445 лагерей, из которых 220 были размещены в Северной Норвегии, 52 – в губернии Трёнделаг, 88 — в Вестландет, 21 – в Сёрландет и 64 – в Эстландет. На каждого военнопленного немцы заводили учётную карточку, в которой предусматривались следующие данные: ф.и.о., дата и место рождения, национальность, принадлежность к религии, профессия. Кроме того, немцы заносили туда номер воинской части, в которой служил военнопленный, звание и должность, место и время взятия в плен, а также рост, цвет волос, особые приметы, имя матери и ближайших родственников. На карточке проставлялся номер военнопленного, указывался шталаг, а иногда даже паспортная фотография пленного со своим номером в руках, предусматривалось место для отпечатка указательного пальца правой руки. На карточке расстрелянного или умершего пленного в верхнем правом углу ставился крест. Оборотная сторона карточки использовалась для регистрации его поведения, сведений о переводе в другие лагеря и т.п., а также его подпись в удостоверение того, что он проинформирован о запрете иметь сексуальные отношения с немецкими женщинами.
Приём людей в Норвегии немцы продумали плохо – да они, по-видимому, особой заботы по этому поводу не проявляли. Первым советским военнопленным пришлось ютиться в самых неподходящих условиях, например в экспроприированных у норвежских крестьян сараях и бараках, как у вышеупомянутого Тургейра Юа. Готовых для них помещений не было – их ещё нужно было построить. Строительство лагерей было поручено норвежской фирме «Ношк Бюгг». Для строительства первого лагеря в районе Ставангера конфисковали ферму у того же Тургейра Юа в Санде (Сула). Она стала основой шталага №303. В этом лагере, пишут А. Скарстен и М. Стокке, разыгрались потом ужасные трагедии: зима 1941/42 года отличалась сильными морозами, и в эту первую зиму в Санде замёрзли не менее 40 военнопленных.
В совместном советско-норвежском докладе за 1947 год об условиях жизни советских военнопленных в Норвегии сказано следующее:
«Некоторые лагеря представляли собой сараи, закуты для скотины или свинарники. Во многих лагерях Северной Норвегии советские военнопленные вообще не располагали каким-либо строительным материалом, и лагеря состояли из землянок или хижин, сложенных из камня. В этих помещениях не было ни окон, ни дверей, ни пола, ни какого-либо отопления».
Транспортировка военнопленных тоже проходила не всегда гладко. Многие из них погибали ещё в пути – кто от болезней, кто от немецкой пули, а кто и от рук союзников. В субботу 17 октября 1942 года пароход «Palatia», имея на борту 999 советских военнопленных, 132 охранника и команду из 34 человек, в составе конвоя покинул Штеттин и взял курс на Берген. Конвой сделал короткую остановку в порту Кристиансанд, а в пятницу, в 05:30 21 октября, вышел из Кристиансанда к месту назначения в порт Олесунд, имея в своём составе, кроме «Палатиа», пароход «Остланд» с 1000 советскими военнопленными на борту, танкер «Остермур» и охрану из 3 сторожевых корабля: UJ1704, UJ5304 и UJ5307.
Сразу после выхода из Кристиансанда начались проблемы. Сначала сел на мель пароход «Остланд», потом вышел из строя двигатель у танкера, и его отбуксировали обратно в Кристиансанд, потом поломался двигатель у сторожевика UJ5307, и его тоже отбуксировал обратно в порт. Взяв на борт норвежского лоцмана Юханнеса Сандвика, «Палатиа» в сопровождении только одного сторожевика UJ1704 в 11:30 того же дня снова вышла в море. Ответственные за конвой запросили о возможности подстраховать конвой силами «люфтваффе», и для этих целей был выделен один «Юнкерс-88», но он так и не взлетел из-за нелётной погоды. В 15:03 телеграфист парохода принял сигнал «воздушная тревога»: в небе появились 4 штурмовика из Coastal Command/489, Королевская эскадрилья, Новая Зеландия. В 15:05 «Хэмпден ХА-В» с пилотом Ричардсоном на борту пробивает толщу облаков и делает заход в атаку на пароход. Команда «Палатиа» и немецкие моряки со сторожевика увидели штурмовик на высоте 500-600 м и открыли по нему огонь. Ричардсон резко бросил самолёт вниз, на высоте 60 м выпустил по пароходу торпеду и взмыл вверх, избегая зенитного огня с конвоя. Вместе с тремя другими штурмовиками самолёт ушёл на свою базу Wick в Шотландии.
Торпеда попала в борт парохода, сразу за машинным отделением. В 15:15 к его борту подошёл сторожевик. Из-за сильной волны оба судна начали стучать бортами друг о друга, однако 20 военнопленных и 10 членов команды парохода сумели уловить момент и спрыгнуть на палубу сторожевика, но большинство пленных так и не смогли выбраться из трюмов. Когда сторожевик был вынужден отвалить от парохода, на борту «Палатиа» возникла форменная паника. Пароход с военнопленными медленно дрейфовал к маяку, а через 25 минут, задрав нос, стал быстро уходить под воду. Команда сторожевика UJ1704 спасала в первую очередь немцев. Если за ноги немцев цеплялись и военнопленные, их расстреливали из пистолетов. На борт забирали только тех пленных, которым вместе с немцами удалось ухватиться за резиновые плоты или не потонувшие обломки парохода. В рапорте капитана сторожевика была такая фраза: «В пяти случаях русские мешали спасению немецких солдат, либо ухватившись за их ноги, либо за канаты, так что немцев невозможно было поднять на борт. Поскольку иных способов заставить русских отцепиться не было, пришлось применить ручное оружие».
Спасли немного: 64 немецких солдат и офицеров, 28 членов команды парохода и 99 военнопленных. В указанном рапорте капитана сторожевика также говорится, что если бы команда парохода вела себя правильно, то число спасённых немцев было бы больше. Военнопленные в счёт не шли.
Трупы скоро стало прибивать к берегу. Их обнаруживали местные жители и сообщали о них немецким оккупационным властям, но те заявляли, что не имеют к ним никакого отношения. В некоторых случаях немцы обнаруживали свой интерес к утонувшим и запрещали хоронить их на кладбищах: этих «безбожников» следовало закапывать в землю в любом месте и без совершения каких бы то ни было обрядов.
В одном случае недовольный указанием немцев пастор Брекке из прихода Хо, Ставангер, подал жалобу высшим церковным властям. Ответ пришёл от главного нацистского чиновника Норвегии Йозефа Тербовена: он смилостивился и разрешил похоронить советского военнопленного по христианскому обычаю. Трупы утонувших советских военнопленных с парохода «Палатиа» похоронены также на кладбищах Осло, Оны, Сиры, Сокндаля и Нэрбё10.
Примечание 10. О трагедии первыми в 1994 году вспомнили норвежцы. Место гибели парохода было локализовано, и ему был придан официальный статус морской братской могилы. В 1997 г. в Линденесе был открыт памятник погибшим русским военнопленным. На торжестве присутствовал король Норвегии. Скульптор А.В. Гюннерюд на колонне, сложенной из камней, изобразил так называемую «русскую птицу», точную копию тех птичек, которых советские военнопленные мастерили или рисовали своими руками в лагерях и обменивали их на еду у норвежцев. Конец примечания.
В ноябре 1944 года, при транспортировке 2248 советских военнопленных из Бъёрквика на юг Норвегии на пароходе «Ригель», произошла ещё более страшная катастрофа. Пароход, как и в случае с «Palatia», подвергся атаке британских бомбардировщиков. В живых из советских людей осталось всего 155 человек. Список пароходов с советскими военнопленными на борту, погибших от бомбёжек союзников, можно было бы пополнить. Такова была горькая их участь в этой войне.