ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
С НАМИ БОГ?
|
|
Вот пришли мы в землю русскую Из песни каролинских солдат |
Глава одиннадцатая. ОТ АЛЬТРАНШТЕДТА ДО СМОРГОНИ
Итак, в 4 часа утра 1 сентября 1707 года, после одиннадцати месяцев пребывания в Саксонии, Карл XII во главе своей армии выступил из Альтранштедта, чтобы доказать наконец всем — в первую очередь самому себе, что в отношении царя Петра и России у него были самые серьёзные намерения. Двое союзников царя были разгромлены, унижены и обескровлены, так что не представляли угрозу Швеции, и теперь пришла очередь третьего, самого сильного и опасного. Карл находился на вершине своей славы, и ему исполнилось всего двадцать пять лет и два месяца. Но семь лет непрерывной войны сделали из него ветерана, и его с полным основанием можно было величать одним из опытнейших полководцев Европы. Он мог считать себя любимчиком самого Бога, который держал над ним свою покровительственную длань и охранял от всяких случайностей и превратностей бурной военной жизни. Его до сих пор щадили огонь и вода, пуля и штык, болезни и невзгоды. Он падал, но всегда вставал на нога, отряхивался, говорил, что ничего страшного с ним не произошло, и опять принимался за прежнее.
Глава двенадцатая. ОТ ГОЛОВЧИНА ДО ТАТАРСКА
В середине июня, когда подросла на лугах травка и просохли русские дороги, способные выдержать тяжесть нагруженных повозок и артиллерийских орудий, Карл XII выступил из Радошковичей, а за ним пришла в движение вся шведская армия. Шведы продвигались к Березине, которая 104,5 года спустя сыграет роковую роль для армии другого завоевателя — Наполеона Бонапарта. За рекой стояли русские полки. Польское и литовское население, в отличие от саксонцев, нисколько не сожалело об уходе шведов. Обобранное ими до нитки, оно скорее радовалось.
Глава тринадцатая. ОТ ТАТАРСКА ДО ПОЛТАВЫ
На упомянутом уже нами совещании в Татарске король начал спрашивать у Реншёльда и Юлленкрука совета относительно генерала, которого можно было послать с отрядом в Северские земли. Юлленкрук назвал первым А. Спарре, но король отвёл его кандидатуру под тем предлогом, что тот так много рассуждает в своих депешах, что на них трудно отвечать. Потом вспомнили про Рууса и Мейерфельта, но их король также отверг — теперь уже без всякой мотивации. Генерал-квартирмейстер предложил кавалерийского генерала Карла Густава Крусе, на что Карл XII сказал, что «...человек он неплохой, но вряд ли выдержит постоянные переходы, и к тому же он плохо видит». И тут Реншёлъд подал реплику, что лучше всего в авангард назначить генерала, который стоит следующим в порядке убывания по рангу. Юлленкрук сказал, что на очереди Вольмар Антон Шлиппенбах, который в основной армии короля появился с весны 1708 года. Отвергли и Шлиппенбаха, потому что он уже один раз ходил с авангардом, правда, в северном направлении.
Глава четырнадцатая. И ГРЯНУЛ БОЙ!
По оценке отечественных историков, после жестоких зимних холодов положение шведской армии весной и летом улучшилось ненамного. Продукты в жару стали портиться, хлеба почти не было, пищу подсаливали селитрой. Доставленные из Крыма изюм, миндаль и инжир проблему голода кардинально не решали. Сена не было, и лошадей кормили сечкой и мукой. Ранения часто заканчивались гангреной. Солдаты были измотаны осадными, ремонтными и земляными работами. Угнетал гром русских пушек крупного калибра. Пули лили вручную, подбирая русский свинец с земли. Все понимали, что русские оттягивают решающее сражение, чтобы окончательно изнурить шведов.
Глава пятнадцатая. БЕГСТВО
Пока шведы бежали с поля боя к Пушкарёвке, в русской армии началось торжественное богослужение. Пели «Тебя, Господи, хвалим», а закончили троекратным ружейным и орудийным салютом. При выходе царя из походной церкви армия склонила знамёна и оружие; Б.П. Шереметев рапортовал ему о победе, о числе убитых и раненых. В начале второго часа собрался весь генералитет, привели пленных шведских генералов, из Полтавы доставили графа Пипера, который, испытывая страх перед казаками, приказал бить в барабан и сдался А.С. Келину вместе с 93 солдатами и секретарями канцелярии Хермелином и Седерхъельмом[178]. Генералы отдали шпаги Меншикову, а Пётр I вернул одну из них фельдмаршалу Реншёльду в знак уважения к его доблести и таланту[179]. А в начале четвёртого часа Пётр I пригласил всех в приготовленные вездесущим Меншиковым палатки отпраздновать победу и поднять чашу за «шведских учителей» и «брата Каролуса».