1. Валленштейн
Во время Тридцатилетней войны, наряду с Густавом Адольфом, выдвинулась другая фигура, мимо которой нам невозможно пройти: это полководец императора Фердинанда II Валленштейн, личность не менее выдающаяся и примечательная, нежели герой нашего повествования. Профессор истории чех Мирослав Тёгель писал, что «соперником Густава Адольфа из вражеского лагеря был генералиссимус Альбрехт фон Валленштейн, чьи военные слава и власть были абсолютна сопоставимы. Судьба в эти военные годы привела обоих мужей к трагическому концу. Оба с ответственностью и опасением поставить всё на одну карту избегали встречи друг с другом; когда же она произошла, то это стоило жизни Густаву Адольфу, а для Валленштейна она означала первый шаг к пропасти…».
Формат личностей Валленштейна и Густава II Адольфа, конечно, был одинаковым, но типами они были совершенно разными. В некотором смысле Фридландский герцог был антиподом короля Швеции. Достигнув вершин своей военной славы, в общем-то сопоставимой с достижениями в этой области «снежного» короля Швеции, во всём остальном он резко отличался от Густава Адольфа. Если король считался образцом добродетели, высокой нравственности и искренней набожности, символом добра и справедливости, человеком чести и принципов, то Валленштейн предстаёт перед нами как в первую очередь человек безнравственный: это – изменник, это – грубый заносчивый господин, презирающий людей, это человек без Бога в голове, в высшей степени эгоистичный и честолюбивый, готовый ради достижения своей цели идти через горы трупов. Его стремление к власти могло сравниться лишь с его страстью к деньгам и роскоши.
Несмотря на предательство и вероломные планы Валленштейна уничтожить Габсбургский дом и Империю, в императорском дворце Фердинанда III была установлена его скульптура – как знак уважения к его воинской славе и благодарности за великие услуги. Чешские историки склонны считать своего земляка в последние годы его жизни миротворцем, которому обстоятельства помешали осуществить его грандиозные планы. Немецкий историк Якоб Буркхардт писал: «Основное извинение в том, что он якобы хотел избежать войны, в которую попал благодаря действиям Франции и Испании, пусто и насквозь фальшиво». Мы, в свою очередь, добавим, что Валленштейн был последним человеком во время Тридцатилетней войны, который стремился к миру. Он стремился только к власти и к богатству, а обстоятельства, которые помешали исполнить его «грандиозные планы», были созданы им самим, его двуличием, коварством и беспринципностью. Это был настоящий итальянский кондотьер, к тому же говоривший по-итальянски.
«В римско-католической вере он был не сильно усерден», – писал о Валленштейне первый биограф Густава Адольфа Б.Ф. Хемнитц, – «и из своей преданности астрологии обычно говорил, что его звездой является Меркурий… В прочем он был высокомерного характера, вспыльчивого нрава и строгого и тиранического поведения». Но Хемнитц обожал короля Швеции, и непредвзятого мнения о противнике своего предмета от него услышать трудно.
«Кто же был Валленштейн?» – спрашивает современный австрийский историк Георг Вагнер: «Коварный предатель кесаря или политически мыслящий полководец с чётко обдуманными концепциями? Гениальный военный организатор и стратег или беспринципный грабитель и кондотьер? Чуть ли не современный предприниматель с прогрессивным экономическим видением или жестокий эксплуататор-феодал? Патриот империи или спаситель чешского народа?» и отвечает: «Валленштейн – трагическая фигура, которая по собственной вине попадает в мясорубку между габсбургско-католическим универсализмом и поднимающимся протестантизмом…, богемский кондотьер, по-настоящему не связанный ни чешскими, ни германскими корнями…».
Вышеприведенные цитаты свидетельствуют о том, что личность Валленштейна, как всякая выдающаяся личность истории, однозначной оценки у историков не получила, и это понятно: слишком противоречив был характер героя, слишком много дурных воспоминаний оставил он о себе, слишком туманными и расплывчатыми представляются мотивы его действий, и слишком трагичным стал конец его жизни.
Впрочем, все историки единодушно указывают на его безжалостный и алчный нрав, на патологию диктаторских замашек, на зверства и эксцессы его армии по отношению к мирному населению – как католическому, так и протестантскому. Там, где проходил диктатор и генералиссимус Валленштейн, оставались лишь одни пепелища и виселицы; он повсюду сеял смерть, горе и неисчислимые страдания. В Тридцатилетней войне мало кто церемонился с человеческой жизнью, но «подвиги» Валленштейна и на этом печальном фоне отличались особым цинизмом и бесчеловечностью.
Итальянский художник Бартоломео Бьянко, работавший в 1628 году во дворцах Валленштейна, писал, как фридландец послал на виселицу своего адъютанта только за то, что тот нарушил его сон докладом. «На виселицу бестию!» – были обычные слова герцога. Однажды, когда хозяин Богемии осматривал свои замки, к нему прибыл офицер с реляцией. Недовольный тем, что его прервали, Валленштейн вытащил шпагу. Испуганный офицер дал стрекача, хозяин замков – за ним. Когда же у офицера не осталось никакого другого выхода, он стал защищаться. «Храбрая бестия!», – сказал Валленштейн, вложил шпагу в ножны и подарил офицеру 100 талеров. Несомненно, что дурной нрав герцога Фридландского усугубляла подагра, приобретённая, по его собственным словам, из-за любви к вину. Последнее время он не терпел вокруг себя никаких звуков и требовал полнейшей тишины, для чего давал указание очищать занимаемую им местность от кошек и собак.
Уже сам внешний вид Валленштейна внушал почтение и страх: он был высокого роста, аскетического сложения, лицо было всегда бледным или жёлтым, высокий лоб – повелительным, коротко стриженные чёрные волосы на голове были зачёсаны назад, глаза чёрные и блестящие, взгляд – задумчивым и полным откровенного презрения и злобы. Портрет дополняли усы и клиновидная, мефистофельская бородка. Одевался он обычно по-кавалерийски в одежды из оленьей шкуры, сверху носил камзол, плащ и красные штаны, шею на испанский лад обрамлял кружевной воротник, на ногах были ботфорты, подбитые изнутри из-за подагры мехом, на голове – шляпа с красным пером.
В его присутствии должна была стоять тишина. Его нормальное состояние – погруженность в себя и глубокая задумчивость. Людей он ненавидел и презирал. Если ещё в первые годы в армии он иногда устраивал дружеские попойки со своими офицерами, то в последние годы он никого к себе, кроме шурина А. Трчки и его матери, не допускал. Он не любил, чтобы люди смотрели ему в глаза. Когда он, тяжело опираясь на костыль, проходил по лагерю, солдаты и офицеры на всякий случай прятались по палаткам. Солдаты считали его дьяволом, которому подвластны неведомые чудеса и силы.
О его роскошном по-королевски быте ходили легенды. Его годовые доходы превышали 6 млн. гульденов. Его состояние было колоссальным, а власть практически неограниченной. И, тем не менее, диктатор был плохим знатоком людей. Самые близкие к нему люди – астролог Зени90 и генерал Пикколомини – предадут его: первый – из-за денег, второй – так сказать, по идейным соображениям. Подвели Валленштейна звёзды, которым он беззаветно – как Буратино в Поле чудес – верил до конца своих дней.
Примечание 90. Йохан Баптист Зенно. Конец примечания.
Чешский историк Й. Пекарж считает, что Валленштейн больше принадлежит чехам, нежели немцам. Ну что ж: если он им нравится, пусть возьмут его себе. Ведь Валленштейн, в конце концов, родился в Богемии (Чехии), его родители были чехами, да и свой конец он нашёл на своей родине. Конечно, Пекарж, вероятно, имеет в виду не происхождение герцога, а скорее его дела – национальность и место рождения в Европе Тридцатилетней войны играли роль второстепенную. Существует точка зрения, что Валленштейн, несмотря на свои шатания и колебания, в конечном итоге был патриотом своей родины и желал ей добра. Такой взгляд представляется нам также спорным, факты свидетельствуют о том, что Богемия интересовала диктатора не больше, чем как источник доходов и власти. Но не станем спорить с Пекаржем, а попытаемся объективно посмотреть на дела этого человека.
Настоящее и полное имя нашего героя Альбрехт Венцель Эусебиус Вальдштейн. Он родился 24 сентября 1583 года в м.Хержманице на верхней Эльбе в семье чешского старинного, но захудалого дворянского рода Маркавартицев, позже назвавших себя по установившейся немецкой традиции Вальдштейнами. Родители были утраквистами91 – членами секты «Богемские братья». Мать, урождённая Смиржицкая – чистая чешка, она рано умерла и оставила сына на воспитание родственникам. Об отце почему-то нигде не упоминается вообще. В пятилетнем возрасте маленький Вальдштейн говорил только по-чешски и совсем плохо – по-немецки.
Примечание 91. Утраквисты или чашники, представители умеренного крыла гуситов, причащавшиеся не только хлебом, но и вином (из чаши). Конец примечания.
После смерти матери 12-летнего сироту вместе с двумя малолетними сёстрами забирает к себе в Хлум дядя Хейнрих Славата и отдаёт его в учение к богемским братьям. Через два года он поступает в протестантскую латинскую школу в Гольдберге (Силезия) и уже там заявляет о своём буйном, неукротимом нраве. С кличкой «дикий Валленштейн» он в 1599 году уезжает в Нюрнберг и становится студентом протестантской академии в Альтдорфе, но закончить её ему не удаётся, потому что магистрат Нюрнберга за буйные выходки и недостойное поведение изгоняет его из города.
В 1600-1602 гг. он путешествует по Германии, Франции и Италии, изучает математику, астрономию, астрологию и военное дело. В это время в Священной Римской империи повсеместно идёт наступление на лютеран, и под влиянием иезуитского священника Вейты Пахты Валленштейн переходит в католицизм. Принадлежность к католической вере – это билет внешней добропорядочности, пропуск в высшее общество и удобное подспорье в карьере.
Короткое время он служит юнкером в богемской пехоте (1604), потом мы его видим командиром роты в полку графа Турна в Венгрии. В бою под Кашау его ранят, в Праге он переживает чуму, а в 1609 году он по рекомендации патера Пахты женится на богатой невесте – Виттиб Лукреции. Невеста старше его на несколько лет, но зато она чрезвычайно богата и обладает несколькими имениями в Моравии, которые молодой муж начинает с необыкновенной рьяностью приводить к «католическому знаменателю». Его усердие и жестокость, с которой он обращает своих крепостных земляков в новую веру, вызывает недовольство и нарекания даже у его шурина, богатого и всесильного моравского магната. Зато Валленштейна рекомендуют к венскому двору императора Матвея, который в 1607 году производит его в камергеры. Все эти годы он не прерывает тесных контактов с иезуитами, совершает паломничество в Лоретто и в лагере противников получает кличку «архипапист».
Впрочем, религиозный пыл Валленштейна безнадёжно угасал по мере обогащения и преодоления ступенек власти. Земные блага притягивали его сильнее царства небесного. В 1617 году он оказал эрцгерцогу Фердинанду и будущему императору неоценимую услугу в войне с Венецией: в осаждённый город Градиска он направил провиант и выслал наёмников. Эта помощь оказалась настолько существенной, что венецианцы осаду с города сняли, и Фердинанд остался жив и, став императором, услуги сей не позабыл.
Европейские конфликты будоражили кровь будущего кондотьера и заставляли его быть на острие событий. В молодости он был решительным и целеустремлённым и неукоснительно шёл к своей цели – богатству, власти, славе. С годами, как мы увидим, он превратится в настоящего кунктатора, его станут одолевать сомнения, а нерешительность достигнет крайних размеров – вероятно, следствие мощного раздвоения личности.
Довольно точное представление о характере Валленштейна даёт гороскоп за 1608 год Йоханнеса Кеплера, придворного математика императора: «Он обладает живым, прилежным и беспокойным нравом, жадным до всего нового и чуждым всего обычного человеческого…» Его увлечение алхимией, магией и колдовством соблазняет к «презрению людских заповедей и обычаев, включая религию…», что даёт основания «обществу рассматривать его как недочеловека…, лишённого братской и брачной любви, никого не уважающего и преданного лишь своим страстям, жестокого по отношению к своим подданным, желчного, обманчивого и неровного в поведении». Портрет неприглядный, но попадающий не в бровь, а в глаз92.
Примечание 92. Впрочем, Й. Кеплеру не удалось угадать судьбу своего пациента. В дополнение к гороскопу от 1608 года он в 1625 году сделает новый, в котором предскажет 1634 год как вполне спокойный для его клиента, а между тем он стал годом его гибели. Впрочем, учёный не признавал астрологию серьёзным занятием и называл её «продажной девкой астрономии». Конец примечания.
Вера в звёзды у Валленштейна была безграничной и роковой. «Благоприятное расположение звёзд» послужило одной из причин его смерти.
С 1614 года, после смерти супруги, Валленштейн становится единственным наследником её солидного состояния и начинает блистать при венском дворе.
В 1619 году в Чехии происходят события, положившие начало Тридцатилетней войне и круто изменившие жизнь Валленштейна. При смене императоров Матвея на Фердинанда II в Чехии происходит восстание, возглавляемое бывшим полковым командиром Валленштейна графом Турном, который перейдёт потом на сторону шведов. Вся Чехия выступает против произвола католиков, против контрреформации и универсальной монархии Габсбургов. Только не Валленштейн. Он остаётся верным присяге императору, забирает из городской кассы общественные деньги и уезжает в Вену, ранив по пути шпагой офицера, вознамерившегося пресечь бегство капитана к противнику. В Вене храброго капитана встречают как героя, а на родине восставшие граждане конфискуют его имущество. Граф Турн посылает вдогонку предателю проклятия.
Валленштейну 36 лет. Он приблизился к той самой иерархической лестнице, по которой скоро, одним махом, взберётся до самой верхней ступени.
Не вдаваясь в описание подробностей чешской дефенестрации, скажем только, что чехи поначалу стали здорово теснить Габсбургов, император Фердинанд порядочно растерялся и находился в состоянии прострации. Ему с трудом удалось мобилизовать своих сторонников – в основном в Италии и Испании – на отпор восставшим чехам и венграм (к графу Турну присоединился и трансильванский князь Б. Габор), и необыкновенную активность в этом смысле развил бывший лютеранин Валленштейн. На поприще вербовки наёмников ему не было равных. Именно в это время он произнёс свою летучую фразу: «Война кормит своих солдат».
В битве под Белой Горой имперские войска под командованием Й.Ц. Тилли наносят чехам поражение, «зимний король», пфальцский граф Фридрих, спасается бегством, и в Богемии восстанавливается власть Габсбургов. Полк Валленштейна отличается в этой битве, но сам он в сражении не участвует, потому что уже в это время стал подвержен припадкам «благородной» болезни – подагры и отсиживался где-то в тылу. Но именно Белая Гора послужила опорной точкой для стремительного взлёта по карьерной лестнице.
За заслуги перед двором Валленштейна назначают императорским военным комиссаром северной Богемии. Он хорошо справляется со своими обязанностями и огнём и мечом восстанавливает на своей родине старые порядки и, естественно, католическую религию. Как всякий новообращённый, он становится святее самого Римского папы. Оправившись от подагры, Валленштейн успевает отправиться на венгерский фронт и отличиться в боях с трансильванским войском Габора. Ему удаётся замирить трансильванцев, и в Прагу он возвращается уже полковником.
В январе 1722 года граф Карл фон Лихтенштейн был назначен штаттхальтером Богемии с неограниченными полномочиями. Тысячи лютеран, бросив своё имущество, бежали от наказания в другие страны. Сотни были казнены и посажены в тюрьмы. Оставшиеся подверглись немилосердной процедуре насильственной делютеранизации. Поставленный в декабре предыдущего года на должность «пражского полковника», Валленштейн, одновременно с назначением Лихтенштейна, 18 января 1622 года, получил высокий чин губернатора королевства Богемии, т.е. верховного квартирмейстера всех имперских войск в этой стране и членом Монетного консорциума, получившего право на чеканку денег в Моравии, Богемии и Австрии. Чеканить монету Лихтенштейну и Валленштейну помогал голландский еврей и банкир де Витте.
Как эти люди справлялись со своей задачей, показывает следующий пример. Из одной марки чистого серебра по инструкции полагалось делать 46 гульденов, а консорциум умудрялся чеканить 70 гульденов. Но и этого было мало: Валленштейн чеканил из марки серебра даже не 70, а 136 гульденов! Какие деньги при этом падали «налево» в карманы штаттхальтера, губернатора и банкира де Витте, судить читателю. Половина обесцененных денег, правда, всё-таки попадала в казну и шла на вербовку и комплектацию императорской армии – для этого, собственно, и был создан консорциум, а остальная половина…
Пользуясь служебным положением, Валленштейн с 1621 по 1623 гг. приобрёл за бесценок более 60 конфискованных имений, уплачивая только половину их настоящей стоимости, да и то своими обесцененными гульденами. Но и платить-то Валленштейну не пришлось вообще: император каким-то образом успел задолжать ему 107 000 гульденов, и богемский губернатор эту сумму при расчётах не преминул высчитать. Почти весь север Богемии, включая имения Фридланд и Рейхенберг, стал вотчиной Валленштейна. Скоро он станет графом, а потом и герцогом Фридландским. В декабре 1622 года – т.е. не прошло и года с того момента, как «пражский полковник» припал к живительному источнику Монетного консорциума, а он уже предоставил Фердинанду кредит на сумму 3 500 000 гульденов! Кроме спекуляции недвижимостью, Валленштейн не брезгует никакими средствами для своего обогащения: контрибуции, военные трофеи, грабёж населения, произвол и насилие, – вот арсенал его обычных средств.
Скоро махинации консорциума раскроются, и Вена эту лавочку прикроет, но «фридландец» отделается при этом лёгким испугом: к этому времени он практически на свои деньги сформирует Фердинанду армию, а кто же режет курицу, несущие золотые яйца? В июне 1623 года Валленштейн женится вторично, его новая жена – Изабелла Катарина фон Харрах – дочь имперского министра, а 7 сентября Фердинанд II делает счастливого супруга князем Священной Римской империи! В приветственной речи к князю император обращается со словами «дорогой дядюшка». Теперь князь Валленштейн может являться «пред светлые очи» Фердинанда с покрытой головой.
Летом 1624 года Валленштейн развивает Фердинанду II план организации армии. До сих пор настоящей своей армии у Габсбурга не было, и в военном вопросе он зависел от своих князей, в данном случае – от католических. Армия Тилли на поверку оказалась слабее датской, и императору пришлось просить помощь у баварского курфюрста Максимилиана, вождя Католической Лиги и главнокомандующего её армией. Теперь герцог Фридландский вышел с предложением (предварительно подработанным банкиром де Витте) восполнить этот пробел и предоставить императору кредит на вербовку, формирование и обучение армии в количестве 15 000 пехотинцев и 6 000 кавалеристов. Кредит Валленштейн давал под будущие налоги и контрибуции в «завоёванных территориях», т.е. фактически с тех же княжеств и городов империи!
7 апреля 1625 года военный советник, камергер, главный квартирмейстер и пражский полковник Альбрехт Венцель Эусебио, князь Фридландский, глава дома Валленштейнов, был назначен главнокомандующим над всеми императорскими войсками в Священной Римской империи и Нидерландах. Формирование армии шло настолько успешно, что уже через два месяца князю Фридландскому дали титул герцога, установили оклад в сумме 2 000 гульденов в месяц (в январе 1628 года эту сумму утроят с выплатой задним числом от июля 1625 года) и попросили довести численность будущей армии до 24 000 человек. Для сравнения укажем, что в 1625 году жалованье полковника составляло 500, ротмистра или капитана – 100, лейтенанта – от 40 до 50 гульденов в неделю. (Попутно отметим, что генералиссимус Валленштейн считается некоторыми историками отцом австрийской артиллерии).
Валленштейну специальной инструкцией вменялось соблюдать в армии дисциплину и не обижать мирное население, а проводить в отношении городов какие-либо карательные или репрессивные мероприятия, включая сбор контрибуций, только с разрешения императора. В императорскую казну Валленштейн должен был отдавать захваченные у противника орудия и амуницию; половину трофеев, добытых на полях сражений или при завоевании города, следовало обращать в деньги и пускать на выплату военным содержания, а вторую половину безвозмездно отдавать победоносным офицерам и солдатам. Той же инструкцией главнокомандующему разрешалось в случае необходимости самостоятельно проводить «мягкие» контрибуции, и тогда эту сумму следовало вычитать из суммы содержания армии93. В помощь и для контроля к Валленштейну был приставлен Йохан Алдринген, надворный военный советник Фердинанда, будущий генерал имперской армии и один из ближайших его соратников.
Примечание 93. Для иллюстрации приведём данные о размере контрибуций в 1633 году: с Богемии – 800 000, с Силезии – 600 000, с Нижней Австрии – 700 000 гульденов. Конец примечания.
Проведя смотр армии в Эгере (Богемия), Валленштейн в сентябре 1625 года выступил в поход, имея в виду в первую очередь помочь Тилли одолеть датскую армию. Попутно он должен был решать задачу по постепенному лишению князей Империи прав, изъятию у них земель, низведению их до обычных подданных и введению де-факто т.н. универсальной монархии, т.е. абсолютной власти императора.
Пока Тилли терпел поражения от армии датского короля Кристиана IV и восставшего германского князя Кристиана Брауншвейгского, Валленштейн, не торопясь, шёл по Германии и взимал контрибуции. Жителям его солдаты настолько стали ненавистными, что они убивали их, как только для этого предоставлялся случай. Несмотря на жирные контрибуции, главнокомандующий потребовал от Фердинанда на содержание своей разжиревшей армии ещё 2 млн. гульденов. Из-за жестокого обращения солдаты и офицеры прозвали его «вешателем» и «палачом». Съезд курфюрстов в Мюльхаузене, возмущённый бесчинствами армии Валленштейна, в начале 1627 года потребовали от императора, чтобы тот убрал диктатора с поста. За это решение голосовали князья-католики и князью-лютеране.
Первую громкую победу Валленштейн одержал у Дассау в апреле 1626 года над Мансфельдом, таким же беспринципным и жестоким кондотьером, как и он сам. Но кунктатор не воспользовался победой и не стал преследовать разбитого Мансфельда, позволив ему улизнуть в Трансильванию к князю Габору. На критику из Вены Валленштейн ответил угрозой подать в отставку. Он позволил себя уговорить отказаться от этого намерения, но попутно выторговал для себя дополнительные полномочия и субсидии. Всех генералов и полковников в своей армии отныне назначал он сам. Впрочем, император Фердинанд мог быть своим генералиссимусом доволен, потому что скоро тому удалось заключить с Габором мир. В июле он завоевал всю Силезию, разбил датчан под Козеллом и в счёт долга императора сделал ещё одно личное приобретение – княжество Саган.
1 сентября армии Валленштейна и Тилли соединились и действовали теперь против датчан сообща. В ноябре Валленштейн удалился в свою Богемию, где молодая супруга родила ему сына. Рождение наследника можно было считать заявкой на герцогскую династию. В Йитчине, главном поместье Валленштейна, шёл дым коромыслом: праздновали победу над Данией и отмечали рождение наследника. Но… наследник в январе следующего года неожиданно скончался, безжалостный топор судьбы в самом начале подрубил корни герцогского древа и, как оказалось, навсегда. Сын двоюродного брата Адама – Макс фон Валленштейн – в счёт, конечно, не шёл.
В декабре 1627 года Валленштейн вместе с Тилли загнали датчан в их Ютландию, и война была закончена. Под ярмо имперских войск попала вся Северная Германия. Валленштейн положил глаз на Мекленбург и скоро получил его от Фердинанда в свою вотчину. Диктатор получил разрешение собирать контрибуцию со всех ганзейских городов, и деньги полились в просторный карман Валленштейна рекой. Император сделал его «гросс-адмиралом», и при содействии поляков и испанцев гросс-адмирал Валленштейн стал создавать на Балтийском море для Габсбургов флот, и если бы не вмешательство Густава Адольфа в германские дела, то кто знает, какое развитие получили бы дальнейшие события в Европе.
К весне 1628 года оставался непокорённым только Штральзунд, и в апреле генерал Ханс фон Арнхейм (Бойтценбург), подчиненный Валленштейна, приступил к его осаде. Однако власти города обратились за помощью к датчанам и шведам, в крепость вошёл шведско-датский контингент, и Штральзунд оказался имперцам не по зубам. Вмешательство Швеции, осуществлённое без всякого объявления войны Вене, перечеркнуло все грандиозные морские проекты Габсбургов и положило начало прямому противостоянию Густава Адольфа с Габсбургским домом.
Споткнувшись на Штральзунде, Валленштейн снова уехал в Чехию (Богемию) и зажил там настоящей королевской жизнью. Насытившись войной, позабыв о морских амбициях Вены, он занялся интригами и «мирными» переговорами с Данией, Францией и Голландией. Он содержал помпезные дворы в Гюстрове, Сагане, Йитчине, Праге и Лагерхофштаате и завёл конюшни на 2 500 лошадей. Выписав из Италии архитекторов и художников, он начал грандиозное строительство 500 новых дворцов и зданий и реставрацию старых. Над возведением зданий и украшением дворцов постоянно трудились от 4 до 5 тысяч рабочих; при одном только Йитчинском дворе Валленштейн содержал 900 слуг и 1072 лошади. Все придворные были одеты в пышные и дорогие костюмы; повсюду сновали многочисленные курьеры, посыльные, адъютанты, скороходы; на лестницах стояли 50 герольдов с алебардами; один бал сменялся другим, воздух содрогался от пушечных салютов, а по ночам небо озарялось пожаром фейерверков.
Неожиданно над головой самоуверенного диктатора стали сгущаться тучи. Все князья – и лютеране, и католики – и даже папа Римский вкупе с иезуитами завопили о том, чтобы «умерить» выскочку Валленштейна. Его армада внушала ужас, а положение – зависть и тревогу. В 1630 году в Регенсбурге собрался конвент курфюрстов Империи, чтобы рассмотреть вопрос об избрании сына императора, принца Фердинанда III, уже ставшего королём Венгрии и Богемии, в короли Рима. Но делегаты ответил императору категоричным «нет» и заявили о том, что рассмотрят этот вопрос только при том условии, если Валленштейн будет уволен с поста генералиссимуса имперской армии. Князья потребовали также сокращения императорской армии до 39 000 и армии Католической лиги – до 21 000 человек и настояли на том, чтобы все вооружённые силы были подчинены генералиссимусу Тилли.
Коса нашла на камень. Фердинанд II оказался в щекотливом положении, однако своя рубашка была ближе к телу, и он пошёл на эту жертву. Принять решение помог патер Ламорманини, иезуитский исповедник императора. 13 августа Фердинанд II сообщил курфюрстам о своём решении уволить диктатора в отставку. 22 августа его послы доставили эту весть Валленштейну в Мемминген (Швабия). Диктатор воспринял сообщение внешне довольно спокойно и даже выразил удовлетворение решением Регенсбургского конвента, позволившим ему достойно «выйти из трудного лабиринта» и «выскользнуть из петли». Но в его душе клокотал вулкан ненависти и обиды. Он уже никогда не сможет простить «регенсбургский афронт», породивший в его душе стремление к отмщению – отмщению, скоро выразившемся в измене Габсбургскому двору.
Свергнутый диктатор вернулся в Йитчин и зажил своей прежней жизнью. Но это было только внешне – на самом деле он немедленно приступил к разработке плана отмщения императору. Больнее всего можно было ужалить его с помощью измены, и Фридландский герцог стал наводить мосты для контактов с королём Швеции, недавно высадившимся со своей армией в Померании. Как выразилась в 1919 году австрийская поэтесса Рикарда Хух, «Валленштейн был слишком горд, чтобы быть зависимым, и слишком слаб, чтобы восстать открыто». А мы бы добавили: слишком труслив.
11 сентября потерпел банкротство и кончил жизнь самоубийством сообщник Валленштейна банкир де Витте. Одной из причин банкротства явился невозвращённый ему герцогом долг на сумму 300 000 гульденов. Валленштейн нагло заявил де Витте, что ничего ему не должен. Более того: он, со своей стороны, предъявил долговые претензии к банкиру!