Глава двенадцатая
Битва под Брейтенфельдом
Валленштейн получил прозвище кунктатора. Но настоящим кунктатором был Тилли. Трудно сказать, насколько слава этого полководца соответствовала его истинным способностям, но последние его годы жизни и командования имперской армии скорее говорят о его полной бездарности. Судя по всему, он настолько дорожил славой непобедимого полководца, что перестраховывался от любого риска столкновения с армией Густава Адольфа, и только численное превосходство могло заставить его принять сражение.
Долго находиться под Магдебургом Тилли не мог по соображениям провиантирования армии, поэтому он испросил для себя разрешение императора разместиться на зимних квартирах в Гессене. И вместо того чтобы вести победоносную армию на северо-восток, на врага, он попятился назад в юго-западном направлении. Там деятельный и решительно настроенный против императора ландграф Гессена Вильгельм к этому времени вступил в союз с герцогом Бернхардом Веймарским, не менее энергичным, расчётливым и эгоистичным князем и, следуя рекомендации Густава Адольфа, активно занимался вербовкой армии. В отличие от своих собратьев по Унии, Гессен и Веймар ратовали за то, чтобы протестанты выступили против императора объединённым фронтом и в союзе со Швецией. Ландграф был первым среди протестантских князей, кто заключил военный союз с Густавом Адольфом. Печальный исход событий в Магдебурге ни ландграфа, ни герцога нисколько не смущал. Гессен же был всегда традиционным союзником Швеции.
Заметим, что в соответствии с решениями Лейпцигского конвента члены Протестантской Унии, отказавшись от объединения своих военных усилий между собой и заключения союза со Швецией, тем не менее, приступили к вербовке наёмников и организации на своих территориях воинских соединений, что вызвало естественное недовольство Фердинанда II. Между тем Католическая Лига уже давно имела свою армию (Тилли) и воевала на стороне Габсбургов.
Генерал-фельдмаршал Паппенхейм, как и Тилли, кстати, тоже склонялся к мнению о том, чтобы в первую очередь направить удар против вооружавшихся протестантских княжеств. Итак, оставив графа Фолька фон Мансфельда с небольшим отрядом под Магдебургом, имперская объединённая 25-тысячная армия двинулась на Гессен. Ландграф заранее отверг все требования Тилли о контрибуции, о прекращении вербовок наёмников и расквартировании имперской армии на своей территории. Он расположил основную часть своих сил по крепостям, занял все важные переходы в горах и, выдвинув заслоны у своей границы, стал ждать противника. Тилли по своему обыкновению не торопился. Он первым делом отправил ландграфу Вильгельму грозное послание с предложениеем решить все вопросы полюбовно. Жаждавший лютеранской крови Паппенхейм снова обрушился на Тилли с критикой, но кунктатор был полон решимости от намеченной линии не отступать.
В это время Густав Адольф перешёл у Вербена через Эльбу и построил там укреплённый плацдарм с перспективой возможного развития успеха по реке вверх по её течению. Находившийся между Тилли и шведами Паппенхейм забил тревогу – с имевшимися у него небольшими силами с противником было не справиться. Тогда Тилли отменил поход на Гессен и отдал приказ по армии возвращаться к разорённому Магдебургу. Положительно город магнитом притягивал к себе «старого капрала» и имперскую армию и никак не хотел их отпускать! Тилли как-будто специально давал возможность своим противникам наращивать силы. Два месяца, которые можно было бы использовать для нанесения ударов по Гессену и Веймару, кунктатор «танцевал» в «магдебургском замкнутом круге», упуская время для решительных действий.
Густав Адольф был настроен дать имперцам у Магдебурга сражение и стал стягивать свои части к Вербену – маневр, который все специалисты считают весьма удачным. Заняв стратегические позиции в среднем течении Эльбы, шведская армия могла контролировать сразу три германские провинции: Мекленбург, Померанию и Бранденбург. Сам шведский лагерь был удачно защищён естественными препятствиями и водными преградами, а после его дооборудования он представлял собой настоящую крепость.
17(27) июля шведы разбили авангард Тилли, состоявший из 3 полков, и предусмотрительно отошли к г. Стендалю. Затем произошёл бой под Арнебургом, в котором засел шведский гарнизон и который безуспешно пытался взять Тилли. В стычке под Ангерном король снова попал в стычку с кавалеристами противника и едва не был изрублен ими, если бы во время не подоспела выручка. Убедившись в том, что неприятель оказывает упорное сопротивление, Тилли 29 июля (8 августа) 1631 года отвёл свою армию к Тангермюнде, а шведы вернулись в свой вербенский лагерь. Первый раз обе армии в почти полном составе стояли друг против друга, но дело до решающего сражения не дошло.
И вдруг 27 июля (6 августа) в 2 часа пополудни армия имперцев в полном составе показалась на горизонте шведского лагеря. Тилли в Вербене ждали и готовились к его приёму, но всё равно его появление вызвало у шведов переполох и известное волнение. У них было всего 12 000, а у противника – вдвое больше! «Старый капрал» начал с интенсивного артиллерийского обстрела лагеря. Шведы отвечали вяло; они зажгли хворост, и лагерь заволокло дымом. Тилли подумал, что артподготовка достигла своей цели, и дал сигнал к штурму.
Имперцев в атаку повёл герцог Адольф Гольштинский. Когда он со своими полками приблизился к валам, шведы встретили его мушкетным огнём. Но как только они подошли поближе, шведы открыли убийственный огонь из всех артиллерийских стволов. Первые ряды имперцев полегли на землю, словно скошенная трава, а задние дрогнули и отступили. Выскочил из укреплений «Бодис» (Бодуссэн) с кавалерией и стал преследовать бегущих, но предусмотрительный Тилли направил ему навстречу свою кавалерию, и возникла обычная кавлерийская свалка. Шведы отступили, и до наступления темноты противники продолжали артиллерийскую дуэль, но от вылазок воздерживались.
Наутро шведы во главе с Густавом Адольфом начали развивать наступление, но Тилли выстроил свою армию в неприступный боевой порядок, и шведы снова отступили. Теорией и практикой боя генералиссимус владел неплохо. Он послал королю вызов померяться силами в открытом поле, но король вызов не принял и от боя уклонился. Он был рыцарем с практическим расчётом. Сил у шведов для решающего сражения явно не хватало, и они ждали подхода Хорна и Тотта. Тилли на новый штурм шведского лагеря тоже не решался. Если бы он приложил к глазам подзорную трубу, то мог бы пересчитать в шведском лагере все палатки и отчётливо разглядеть разгуливавших по территории лагеря шведских солдат, но, несмотря на своё численное превосходство, на риск новой атаки не пошёл. С провиантированием в его армии дело обстояло плохо, и он отошёл сначала к Тангермюнде, простояв там целую неделю, а потом, обнаружив подошедший к шведам сикурс, 11(21) августа ушёл на юг к «любимому» Магдебургу. Второе прямое столкновение между Тилли и королём Швеции закончилось безрезультатно. Поход имперской армии под Вербен стоил Тилли 6 000 человек, но значительно важнее была потеря боевого духа имперцев и их уверенности в своём предводителе.
В эти дни положение в Германии и самой шведской армии стало коренным образом меняться. Из Швеции приехала супруга Густава Адольфа и привела с собой пополнение. Из Англии прибыл англо-шотландский корпус Хамильтона – он высадился не в устье Везера, как предполагалось, а в устье Одера, и король решил оставить его там, где он оказался, развернув фронтом на Силезию. Мекленбургские герцоги торжественно въехали в свою отвоёванную резиденцию в Шверине, а из Гессена в Вербен с хорошими вестями приехал герцог Бернхард Веймарский61, который отличился в боях с имперскими частями на стороне шведской армии и был произведен королём в полковники. Очень скоро герцог Бернхард станет в армии Густава Адольфа крупным военачальником.
Примечание 61. Бернхард, герцог Саксен-Веймарский (1604-1639), младший из 11 братьев, поступил на службу к Густаву Адольфу в 1631 г., после гибели короля под Лютценом в 1632 г. стал вместе с Густавом Хорном главнокомандующим шведской армией. Из-за несогласования и соперничества двух командующих шведы в августе 1634 г. потерпели жестокое поражение, в котором Г. Хорн попал в плен к имперцам. После этого герцог поступил на службу во французскую армию. П. Энглунд характеризует его как молодого, но опытного и хладнокровного военачальника, «маскирующегося под лютеранина и патриота, но преследовавшего свои личные цели» Конец примечания.
Но самым крупным событием стало присоединение к шведам Саксонии, и произошло это с «лёгкой» руки генералиссимуса Тилли. Не завершив своей карательной экспедиции против Гессена, он решил взять реванш в богатой Саксонии, которая тоже в это время активно вооружалась. Правда, хитрый, но трусливый курфюрст до последнего момента пытался усидеть на двух стульях, но развитие событий приняло такой оборот, при котором даже самый ловкий эквилибрист сломал бы себе на них спину. Тилли и император Фердинанд загнали Йохана Георга в угол, предъявив ему ультиматум и практически не оставив никакого иного выбора, кроме альянса с Густавом Адольфом. Шведский король, понятное дело, стал активно помогать курфюрсту принимать «правильное» решение.
Счастливо избежав столкновения со шведской армией под Вербеном, Тилли тронулся в путь к саксонской границе. По дороге он не преминул погрозить пальчиком непокорному Гессену и послал туда ещё одно письмо с призывами покориться воле императора и угрозами разделаться с непокорными. Никто, конечно, этого письма в Гессене не испугался. В Айслебене к Тилли присоединился 7-тысячный корпус Алдрингена и 20-тысячная армия князя Фюрстенберга, и 21(31) августа Тилли с основными силами перешёл саксонскую границу. Генерал Тиффенбах получил приказ напасть на Саксонию с востока, из Силезии. Имперская армия шла на Лейпциг, оставляя после себя пожарища, виселицы, трупы мирных жителей и разграбленные города и сёла. Генералиссимусу Тилли очень хотелось избежать столкновения со шведами, и он продолжал уговаривать Йохана Георга не доводить дело до крайностей и согласиться на австрийский ультиматум. А Фердинанд II между тем тоже требовал от курфюрста прекращения военной мобилизации, отказа от решений Лейпцигского конвента, взявшего курс на вооружение, и предоставление армии Тилли полного денежного и продовольственного обеспечения.
И вот на смену дипломатическому шантажу Вены пришли залпы орудий, и только теперь Йохан Георг понял, насколько было опасно доверять императору Фердинанду, и забил тревогу. У Густава Адольфа опять появился генерал фон Арнхейм и от имени курфюрста запросил помощь. Король не преминул упомянуть о том, какие предупреждения он в своё время делал на этот счёт курфюрсту и как тот надменно и высокомерно отказал ему в содействии накануне гибели Магдебурга. Король, тем не менее, согласился помочь саксонцам на следующих условиях:
а) предоставление ему крепости Виттенберг;
б) оставление в заложниках у шведов сына курфюрста;
в) выплата трёхмесячного содержания его армии и
г) выдача ему всех предателей лютеранского дела в саксонском правительстве.
Совершенно очевидно, что король с двуличным курфюрстом не церемонился и поступал с ним грубо и цинично. Но Йохан Георг, сам погрязший в грубости и цинизме, не раздумывая, согласился на всё. Генералу Арнхейму он сказал, что отдаст шведам не только Виттенберг и своего сына, но и всю Саксонию и самого себя, лишь бы помогли. Припёрло!
1(11) сентября 1631 года между Швецией и Саксонией был заключён оборонительный союз. Но задолго до подписания текста договора стало ясно, что саксонцы были готовы к тому, чтобы вместе со шведами отражать вторжение имперской армии. Поэтому когда Тилли выступил из Айслебена, король Густав уже отдавал своим генералам приказы идти ускоренным маршем к границам Саксонии.
Не успели просохнуть чернила на тексте шведско-саксонского договора, как шведская армия в районе Виттенберга форсировала Эльбу и двинулась на юг вглубь Саксонии. В конце августа король прибыл в саксонский город Виттенберг, в то время как Тилли приближался к Халле. Саксонская армия выступила из Торгау в западном направлении. Местом соединения обеих армий был намечен г. Дюбен. Саксонскую армию сопровождал сам курфюрст Йохан Георг, с ним вместе ехал бранденбургский курфюрст Георг Вильгельм. Первыми в Дюбен пришли шведы, затем, 5 сентября, там появились и саксонцы.
После взаимных приветствий Густав Адольф отправился инспектировать войска. По разным подсчётам у саксонцев было от 16 000 до 20 000 войска, у шведов – около 28 000 человек. В любом случае у союзников был небольшой численный перевес над неприятелем. Саксонцы внешне выглядели неплохо – всё это был красивый и здоровый народ, одетый в блестящие дорогие мундиры – только никто из них ещё не нюхал пороху. Один проезжий англичанин оставил о них такую запись: «Я восхищён пышностью и красотой этих молодых солдат, но глубоко скорблю о них при мысли о том, что им придётся воевать с привыкшими к войне и победам солдатами Тилли».
Сразу после инспектирования собрали военный совет. Король Густав предложил два «модуса операнди»: «томить» неприятеля диверсиями или дать ему генеральное сражение. Курфюрст Йохан Георг высказался за второй вариант, поскольку был заинтересован в том, чтобы как можно скорее спровадить и Тили, и шведов из курфюршества. Густав Адольф сомневался и ставить на карту всю немецкую экспедицию не хотел: армия Й.Ц. Тилли находилась в своей стране и всегда могла оправиться от поражения, в то время как в случае поражения шведов и саксонцев Швецию ожидала полная катастрофа. Но курфюрст оказался настойчивым и сумел уговорить короля пойти на генеральное сражение, и союзники стали готовить армии к бою. Впрочем, сомнение короля вероятнее всего было наигранным, призванным спровоцировать саксонцев к решительным действиям.
Как бы то ни было, 6 сентября союзники выступили из Дюбена навстречу противнику. Именно в этот день Тилли удалось склонить малочисленный саксонский гарнизон в Лейпциге к капитуляции. В плен к имперцам попал курьер Йохана Георга, посланный к коменданту Лейпцига с радостной вестью о скором сикурсе. Опоздали!
Скоро передовые разъезды имперцев столкнулись с саксонским авангардом, и генералиссимус Тилли принял меры к развёртыванию своей армии в оборонительный порядок. Утром 6(16) сентября он созвал военный совет и спросил мнение своих генералов по поводу порядка предстоящего сражения. «Полководец не пойдёт в воду, если не увидит дна», – сказал он в начале совещания и предложил оборонительный вариант, то есть, оставаться в укреплённом лагере в предместье Лейпцига и ждать шведов. Большинство военачальников, особенно валлонцы, поддержали генералиссимуса. Против выступил Паппенхейм, который высказался за наступательный вариант боя. Он был поддержан князем Фюрстенбергом и молодыми полковниками. Решение вопроса оставалось за главнокомандующим, и он согласился – наступать. Слишком часто последнее время его обвиняли в трусости, нерешительности и медлительности – взять хотя бы того же Паппенхейма. Да и в Мюнхене, и в Вене у «старого капрала» появилось много недоброжелателей. Что ж, отлично: раз они хотят идти вперёд, пусть так и будет. Было также решено, что боевым кличем армии будет возглас «Йезус Мария!», а отличительным знаком – белая лента на шляпах. В точности, как при штурме Магдебурга.
Тилли тут же отдал приказ занять господствующие высоты в деревнях Подельвитц и Гёбшельвитц и развернул свои боевые порядки фронтом на север, оставив у себя в тылу Лейпциг. На флангах выстроилась кавалерия: на правом фланге под командованием Фюрстенберга, на левом – под командованием Паппенхейма; в центре, под командованием Тилли, заняла своё традиционное место глубоко эшелонированная пехота и впереди неё – артиллерия. Тилли разыгрывал типичный испанский вариант сражения.
7(17) сентября, как только стало светать, в шведском лагере раздались команды к построению, воинские части заняли свои места согласно боевому расписанию и медленным шагом двинулись вперёд на Лейпциг. На левом фланге союзников боевые порядки заполнила саксонская армия, в то время как шведы занимали центр и правый фланг. Правым крылом шведской армии командовал генерал Баннéр62, левым крылом, включая союзников, – фельдмаршал Хорн63 (центром, по всей видимости, командовал король). Через полтора часа они увидели имперский авангард, потом стали различимы их пушки, а за ними шведы и саксонцы увидели всю армию.
Примечание 62. Юхан Баннер (1596-1641), сын того самого Баннера, который был казнён во время Линчёпингской кровавой бани. Король Густав Адольф примирился с этим родом и привлёк Ю. Банера на свою службу. Ю. Банер сделал быструю карьеру и проявил себя способным военачальником. В 1634 г. стал фельдмаршалом и сменил Г. Хорна на посту главнокомандующего шведской армией в Германии. Умер от заразной болезни под г. Хальберштадтом в 1641 г. Конец примечания.
Примечание 63. Густав Хорн Бъёрнебургский (1592-1657), представитель старого шведско-финского рода, получил образование в Германии, четыре года воевал с испанцами на стороне голландцев, военному делу учился у Морица Оранского и был приверженцем голландской тактики ведения боя. Вернувшись домой, он сразузанял ведущее положение в шведской армии. В 1628 г. стал фельдмаршалом, а после смерти короля стал главнокомандующим шведской армии в Германии. Потом участвовал в войне с Данией в 1643 г., возглавлял военную коллегию и губернаторствовал в Лифляндии. Конец примечания.
На широком холмистом поле лицом к лицу оказалось около 90 тысяч человек. С точки зрения военного искусства сражения начала XVII века представляли мало простора для военного аналитика. Противоборствующие стороны выстраивались в плотные порядки и сходились друг с другом. Стенка шла на стенку, и начиналась рукопашная драка. Никаких маневров, фланговых обходов, ударов с тыла, никаких комбинаций огня и движения. Но битва под Брейтенфельдом, благодаря новаторству и полководческому таланту Густава II Адольфа, стала первым исключением из этого правила. С точки зрения тактики и применения оружия и людей Брейтенфельдское сражение резко отличалось от других сражений Тридцатилетней войны и открыло новую страницу в истории военного искусства вообще.
На поле битвы в первый раз столкнулись два разных подхода к использованию войска – испанский и шведский. Суть испанского метода военных сражений, который проповедывал Тилли, заключался в использовании неподвижных, тесно и глубоко эшелонированных боевых порядков, непоколебимых в обороне и неотразимых в атаке. В основу этого метода была положена идея сомкнутой фаланги, движущейся тяжёлым слоновьим шагом навстречу противнику. Пехота эшелонировалась в 9-10 рядов (чем глубже, тем лучше), и в бою задние эшелоны действовали не столько силой оружия, сколько силой инерции движения. Кавалерия, расположенная в квадратных каре по флангам, после плотного пушечного огня, завершала начатое артиллерией дело. Это были, по словам Густава Адольфа, «испанские батальоны», «неподвижный Юпитер с трабантами», квадратные крепости с бастионами из человеческих тел. Недаром Габсбурги – и испанские, и австрийские – называли свою армию устрашающим словом «армада». Она, как огромный дредноут, передвигалась по Европе и подминала под себя всё живое и неживое.
Насколько тяжеловесным был испанский строй, настолько затруднительным было и управление огнём. Кавалерия была обучена поддерживать длительный огонь по противнику, за которым следовала атака с короткой дистанции, а затем она, исчерпав огневые и инерционные средства, становилась слабой и неуправляемой. Эффект мушкетного огня, из-за несовершенства самого оружия, требовавшего до 99 движений при зарядке и стрельбе и наличие тяжёлых вилок для опоры, был медленным и слабым. Этим же недостатком страдала и артиллерия.
Тактический принцип Густава Адольфа основывался на маневренности войска. Маневренность оружия и прежде всего скорострельность; маневренность людской массы; облегчение пушек, ружей, мушкетов и панцирей и более удобное и быстрое обращение с ними; отмена опорных вилок для мушкетёров и введение вместо фитильного замкового оружия; лёгкость транспортировки пушек и наличие артиллерии в каждом полку, – всё это выгодно отличало шведскую армию от имперской и от других армий Европы.
Кавалерийские подразделения использовались шведами не в глубоких каре, а в подвижных звеньях в сочетании с ротами мушкетёров численностью в 200 человек. Достигалась удачная комбинация двух родов войск, которая на полях сражений опробировалась тогда впервые. Наступающего противника встречали залпами пехотного корпуса, а потом в промежутках между пехотой вперёд вылетали кавалерийские эскадроны и без всякой перестройки, в линию, с холодным оружием и заряженными пистолетами, врезались в боевые порядки неприятеля. При отступлении кавалерия и пехота прикрывали друг друга: кавалеристы укрывались за огнём мушкетёров или сдерживали напор неприятеля на позиции пехоты.
Пехота, обычно в центре «корпо ди батальи», выстраивалась тоже по принципу подвижности без вкрапления кавалерийских частей в бригады, вопреки принципу построения «испанских батальонов». В бригады объединяли несколько полков (или бригаду делали на базе одного крупного полка), доводя её численность примерно до 1 224 человек. В боевом порядке бригады пикинёры образовывали три твёрдые опорные точки в виде треугольника, а между ними и на флангах стояли мушкетёры:
Мушкетёры обеспечивали связь между вершиной и основанием и фланговое прикрытие треугольника. Глубину своих порядков шведы сократили до 2-3 эшелонов, благодаря чему увеличилась сила мушкетного огня. В то время как у имперской пехоты больше половины мушкетёров вообще не вели огонь, у шведской стреляли все три эшелона вместе или поочерёдно (первый эшелон с колена, второй и третий – из положения стоя).
Применялся в шведской пехоте и т.н. дефилейный огонь, когда отстрелявшийся первый эшелон отходил назад, становился третьим, заряжал мушкеты и готовился к стрельбе, в то время как второй эшелон становился первым, третий – вторым и вели огонь по противнику. Всё это опять увеличивало огневую отдачу пехоты и способствовало её ещё большей подвижности. И последнее, но немаловажное преимущество «шведского строя»: он позволял обходиться меньшим количеством солдат и офицеров. Такой плоский, подвижный и растянутый строй сыграл решающее значение в Брейтенфельдской битве.
…Обе армии находились друг от друга на расстоянии полумили. Имперцы занимали более выгодные позиции: они оседлали возвышенности, солнце светило им в спины, а поднимавшаяся от сильного ветра пыль слепила глаза шведам. Густав Адольф решил лишить противника этого преимущества и, не обращая внимания на оживлённую перестрелку, развернул и слегка передвинул всю армию вправо, «отобрав», таким образом, у неприятеля «полветра». Только после этого дерзкого маневра заработала и шведская артиллерия.
Перед началом сражения шведы выслали к имперцам трубача, который привёз имперцам вызов на поединок. «Я, со своей стороны, никогда не увиливал от боя», – ответил Тилли, – «и король прекрасно знает, где меня найти». До 14:00 однако ничего серьёзного не происходило.
Затем Тилли двинул свой левый фланг против правого фланга Густава Адольфа, пытаясь зайти ему сбоку и снова обеспечить атакующих ветром в спину. В результате разворота шведской армии кавалерия Паппенхейма, пытавшаяся выполнить отданный ей приказ и охватить правый фланг шведов, слишком далеко оторвалась от своих порядков и потеряла связь со своим центром. Вместо того чтобы исправить ошибку, имперцы допустили новую: ввязавшись в бой, они всё дальше и дальше забирали влево. Густав Адольф среагировал моментально: он усилил свой правый фланг, сломил сопротивление Паппенхейма и вынудил его к бегству.
Не обращая внимания на упомянутые события на своём левом фланге, центр Тилли – тяжёлая пехотная армада, состоявшая из 17 каре, – имея на флангах кавалерийское обеспечение, пошёл в атаку, медленно сползая с высоты. Казалось, армада должна была пойти на Хорна, но в намерение «старого капрала» входило навалиться сначала всей массой на левый фланг союзников, т.е. на необученных, только что завербованных саксонцев, а потом уж, разделавшись с ними, атаковать шведский центр. Как только имперцы попали в зону воздействия артиллерийского огня шведских батарей, они круто повернули вправо и пошли на саксонцев. Кавалерийское левое обеспечение пехоты продолжало движение на шведский центр, но вскоре оно было остановлено и отброшено назад.
Саксонцы сопротивлялись недолго. Артиллеристы тут же побросали свои пушки, пехота дрогнула и побежала, кавалерия не выдержала и тоже обратилась в бегство. Курфюрст с лейб-гвардией и с воплями: «Всё потеряно!» ускакал с поля боя под Эйленбург64. Две пятых союзных войск мгновенно исчезли с поля боя, как будто их и вовсе не было. Шведские резервные части, стоявшие сзади саксонцев, были смяты союзниками, тоже развернулись и пустились наутёк к Дюбену. Имперские солдаты начали, было, грабить оставленные саксонцами обозы, но Тилли строго приказал «не отвлекаться» и поворачивать теперь на шведов. Пехота послушалась, развернулась влево, медленно двинулась на позиции Хорна и начала охватывать его оголившийся левый фланг. В это время кавалерийский полк Фюрстенберга уже заходил шведам в тыл. Казалось, катастрофа была неминуема, но именно здесь сказалось преимущество шведского военного искусства над испанским. Фельдмаршал Хорн, забирая резко вправо, начал быстро разворачивать свой левый фланг фронтом к противнику. Немедленно сказались и преимущества линейного строя. Густав Адольф взял из второго эшелона центра две ближайшие к левому флангу Хорна бригады и лично повёл их в контратаку на врага. Большой урон имперцам нанесли и скорострельные пушки Торстенссона65. Дважды одним и тем же маневром шведы спасли себя от жестокого поражения. Они, как ловкий рапирист, увернулись от смертельного укола врага и заняли новую оборонительную стойку.
Примечание 64. Название этого населённого пункта (в буквальном переводе на русский язык «поспешный город») послужило для шведов основанием для ироничных шуток над союзниками. Конец примечания.
Примечание 65. Леннарт Турстенссон (1603-1651), представитель старого небогатого дворянского рода, его родители были сторонниками Сигизмунда III и эмигрировали в Польшу. Леннарт остался в Швеции, воспитывался родственниками и в возрасте 15 лет поступил на службу к Густаву Адольфу. Принял участие в боях в Лифляндии и был верным оруженосцем короля. В 1623 году, вслед за Г. Хорном, уехал учиться военному делу в Голландию. В 1630 г. в чине полковника стал командующим артиллерией шведской армии в Германии. В битве под Брейтенфельдом его батареи стояли в центре боевых порядков шведов и внесли большой вклад в разгром противника. В сражении под Нюрнбергом попал в плен и был посажен Максимилианом Баварским в ингольштадтскую тюрьму, где приобрёл жесточайший ревматизм, от которого страдал всю оставшуюся жизнь. Вышел из плена в 1633 г. и после смерти Баннера стал фельдмаршалом и главнокомандующим шведской армией в Германии. Под его командованием армия в 1643 г. совершила поход в Данию. После войны удалился из армии и губернаторствовал в различных провинциях Швеции. Конец примечания.
Разгорелся длительный и упорный бой, в ходе которого на стороне имперцев отличилась кавалерия Фюрстенберга. Пехота Тилли, остановленная контратакующими шведами, стояла на их пути утёсом и стойко отражала все атаки шведской кавалерии. Густав Адольф приказал дополнительно перебросить с правого фланга остготскую кавалерию, к которой присоединились мушкетёры. Фельдмаршал Хорн повёл их немедленно в атаку. Она и оказалась решающей. Для начала мушкетёры дали два устрашающих залпа по пехоте противника, а потом вступили с ней в рукопашную схватку. Имперцы продолжали оказывать упорное сопротивление, но, наконец, ряды «испанских батальонов» были пробиты и в промежутки хлынули шведские кавалеристы. Имперская пехота стала пятиться назад. Шведы, вцепившись в неё, продолжали нажимать, пока не завладели потерянными саксонскими пушками.
Об атмосфере боя в своих воспоминаниях свидетельствует шотландский офицер Роберт Монро, принимавший участие в контратаке шотландской пехотной бригады:
«В густом дыму и в поднявшейся столбом пыли мы, словно, находились внутри чёрного облака и не могли уследить за собственными движениями и наполовину, не говоря уж о маневрах противника или остальной нашей бригады; поэтому я приказал находившемуся рядом барабанщику бить шотландский марш, пока пыль и дым не рассеялись; это помогло собрать наших товарищей и рассеять уже побеждённого противника; и только после того, как бригада снова собралась в одно место, оставшиеся в живых могли убедиться, кто из товарищей был убит, а кто – ранен».
Старикан Тилли отступал вместе со своей пехотой и никак уже не мог повлиять на исход сражения. Серый скакун под ним был убит, и он пересел на другого коня, пытаясь повести солдат в бой. Но никто его уже не слушал. Солдаты бежали к городу и увлекали за собой своего генералиссимуса. Его нагнал ротмистр из кавалерийского Рейнграфского полка по кличке Длинный Фритц и, схватив за рукав, приказал сдаваться. Тилли пришпорил коня и попытался вырваться, но Длинный Фритц догонял «старого капрала» и, ударяя рукояткой пистолета по голове, плечам и рукам, приговаривал: «Сдавайся, старый хрыч!». Тилли находился уже на грани потери сознания, когда откуда-то появился герцог Рудольф Лауэнбургский и выстрелом из пистолета убил Длинного Фритца.
К вечеру поле боя было за шведами. Противник отступал повсеместно. Преследование имперцев продолжалось до темноты. Окутанные плотными клубами дыма, пехотинцы Тилли, за исключением четырёх полков, были почти все уничтожены или взяты в плен. Потери с обеих сторон были значительными: Дройсен оценивает потери шведов убитыми и ранеными в 2 100 человек, со стороны армии Тилли – в пять раз больше. К тому же в плен к шведам попало около 7 000 человек, которые в основной своей массе перешли на службу к Густаву Адольфу. Обе стороны понесли потери среди офицеров: у шведов был убит полковники Дамитц и Тойффель и много других офицеров, в армии Тилли были убиты герцог Гольштинии, фельдцойгмейстер Шёнбург и др. офицеры, а сам генералиссимус после «обработки» пистолетом шведско-немецкого ротмистра ещё долго не мог прийти в себя. Среди трофеев шведы захватили всю имперскую артиллерию (26 пушек), 90 знамён и вымпелов, много амуниции, пороха, ядер и провианта66.
Примечание 66. В военных действиях редко приводят потери лошадей. Статистика сражений, в которых участвовала кавалерия, между тем, свидетельствует, что они намного превышают потери в людях. В Брейтенбергском сражении из 9 000 лошадей, входивших в состав обеих армий, погибло более 4 000. Конец примечания.
На утро 8(18) сентября шведским солдатам было дано разрешение на грабёж бывшего имперского лагеря. Фрюкселль лаконично замечает, что добыча была очень богатой.
В письме к зятю Юхану Казимиру в Стокгольм король назвал Брейтенфельдскую битву как не имеющую аналогов в германской истории. И в самом деле, значение победы шведов под Лейпцигом нельзя было переоценить. В католическом лагере наступило уныние, протестанты ликовали и праздновали. Звезда Густава Адольфа, великого полководца и спасителя лютеран, Рыцаря из Ночи, Северного Льва, ярко засияла на европейском небосклоне.
…Победители Брейтенфельда преследовали неприятеля до стен Лейпцига, но поскольку имперский гарнизон сдавать город не намеревался, то Густав Адольф предоставил его осаду саксонской армии, а сам устремился на запад, к Мерзебургу и Халле. 11(21) сентября шведы заняли Халле, и в течение нескольких дней Саксония была от имперских войск очищена.
Перед шведской армией открывался настоящий оперативный простор.