Глава первая
Наследники Густава Васы
Король Густав Васа, зачинатель знаменитой династии и создатель новой шведской государственности, был дважды женат и оставил после себя трёх сыновей: Эрика – от Катарины Саксен-Лауэнбургской, и Юхана и Карла – от шведки Маргареты Лейонхювюд. Он очень любил своих сыновей и оставил им богатое наследство: старшему, наследнику Эрику, отдал корону, все прочие королевские регалии и почти всё королевство, среднему – Финляндию, а младшему – часть самой Швеции. Почти… Вот от этого «почти» и пошло всё зло и все неурядицы, тем более что кроме этих детей, у Густава Васы был ещё один сын Магнус и пятеро дочерей: Катарина, Сесилия, Анна, София и Элисабет, и всем нужно было что-то оставить на жизнь и кормление.
Такое начало напоминает нам русскую сказку, в которой старший и средний брат получают от отца по половинке королевства, а младший дурачок отправляется путешестовать по белу свету в поисках счастья и приключений. Но шведская «сказка» развивалась по другому сюжету. Стране пришлось долго освобождаться от уз Кальмарской унии, бороться за независимость Швеции от датского владычества и добиваться наследственной королевской власти. Жёсткой и жестокой рукой консолидировав к концу правления в своих руках всю власть в стране, Густав Васа, тем не менее, неосмотрительно раздробил её, сделав своих сыновей удельными герцогами и наделив каждого из них вотчиной, в которых они чувствовали себя полноправными хозяевами. Он назначил своим преемником старшего принца Эрика, которого остальные братья должны были во всём беспрекословно слушаться. После этого король, не переставая ворчать и поучать своих подданных, переселился в мир иной.
В стране стал править Эрик XIV – человек не без способностей, но разбросанный, слабохарактерный и мнительный. Герцог Юхан в Финляндии стал проводить довольно самостоятельную и независимую от Эрика политику. Герцог Карл, получив во владения провинции Сёдерманланд, Нэрке и Вэрмланд, тоже обособился и создал в шведском королевстве своё государство. Богатые природными ресурсами подвластне территории позволили ему успешно заниматься многими финансовыми и промышленными, в основном горнодобывающими и оружейными делами. Его заводы приносили в казну большие доходы, он строил каналы и города, привлекал на пустующие земли финских эмигрантов и, как и герцог Юхан, мало внимания обращал на то, что скажут об этом в Стокгольме.
С чего начинали тогда своё правление короли? Естественно, с войн!
И Эрик XIV своё правление сразу начал с войны. Самым опасным и заклятым врагом Швеции считалась Дания, которая не примирилась с потерей Швеции и мечтала утвердить своё безграничное господство в Скандинавии и на Балтийском море. Семилетняя война с Данией 1563-1570 гг. явилась огромным напряжением для экономики Швеции, а в это самое время расторопный и честолюбивый герцог Финляндский принц Юхан положил глаз на соседнюю Лифляндию, вторгся в неё и тем навлёк на себя недовольство Польши. Но не только поляки стали врагами шведско-финляндского герцога: он вынашивал честолюбивые планы образовать в Прибалтике собственное, независимое от Стокгольма государство, и этого ему король Эрик простить не смог – равно как и его брака с католичкой Катериной из польского рода Ягелонов. Герцог Юхан, не испросив разрешения старшего брата, в 1562 году поехал в Польшу и там, в городе Вильно, обвенчался с прекрасной Катариной, дочерью заклятого шведского врага, польского короля Сигизмунда I.
Прибалтийские планы герцога Юхана возникли не на пустом месте. Ещё раньше отцы города Ревеля (ныне Таллинн) обратились за защитой и протекцией к Стокгольму, и король Эрик решил такую протекцию оказать. Приобретение Ревеля знаменовало начало завоевания Швецией Лифляндии и её противостояния с Россией и Польшей. С Иваном Грозным было заключено 20-летнее перемирие, и пока шведам приходилось сражаться только на два фронта – против Дании и Польши. Враждебную позицию по отношению к Швеции заняли и ганзейские города, особенно Любек, который Эрик XIV лишил старых торговых привилегий. Швецию спасло только то, что тройственный союз Польши, Дании и Ганзы оказался непрочным: он раздирался непримиримыми противоречиями, каждый из партнёров с ревностью и подозрением следил за другими, чтобы те не слишком усилились на берегах Балтийского моря, и потому он скоро распался.
Взяв под контроль Ревель и прилегающие к нему земли, Эрик XIV перекрыл с моря вход к Нарве и стал брать с торгующих с Россией купцов высокие пошлины. Всё это навлекло на шведов большое недовольство со стороны ганзейцев, французов, голландцев и англичан (в отношении датчан было сделано исключение, поскольку шведы опасались, что такие же ограничительные меры датчане установят против них в проливе Эресунд), и Швеции нужно было заручиться поддержкой хоть каких-то союзников.
Эрик XIV задумал решить эту задачу путём заключения династического брака. Ещё в 1559 году, будучи герцогом, он посылал в Лондон брата Юхана со сватовством к английской королеве Елизавете. Юхан произвёл на английский двор благоприятное впечатление своей образованностью и изысканными манерами, но Елизавета пожелала познакомиться с женихом лично, а жених из-за своей занятости никак не мог отъехать из Швеции. Став королём, Ерик XIV не оставил своего плана жениться на королеве Англии, но получил снова отказ. В поисках невесты он обратился к шотландскому двору, но и там успеха не имел. Тогда влюбчивый король обратил свои взоры на гессенскую принцессу. Принцесса дала своё согласие на брак, и Эрик послал за ней корабль, чтобы доставить невесту в Швецию, но в последний момент кто-то «дёрнул его за руку» и заставил написать любовное письмо английской королеве Елизавете. Письмо было перехвачено датскими агентами и немедленно доставлено в Гессен. Получился грандиозный скандал, брак расстроился окончательно, и Эрик остался в холостяках8. Потерпел крушение его и самый амбициозный план – жениться на внучке датского короля Кристьяна II, на Ренате Лотарингской, брат которой был зятем французского короля Генри II и испанского короля Филиппа II. Планом предусматривался раздел датского корлевства и получение Эриком XIV приданого невесты – Норвегии. Ни французскому, ни испанскому королю дела не было до какой-то там лютеранской Скандинавии, и они, естественно, не стали напрягаться, чтобы выполнить честолюбивую мечту шведского короля.
Примечание 8. Эта гессенская принцесса вышла потом замуж за голштинского герцога, а её дочь некоторое время спустя стала супругой Карла IX и матерью короля Густава Адольфа. Конец примечания.
Поэтому войну с поляками, датчанами и ганзейцами шведам пришлось продолжать в одиночку. Штеттинский мир 1570 года был для них довольно тяжёлым, но не роковым. Для шведов было победой уже то, что союзникам не удалось ни уничтожить государственность Швеции, ни надеть на неё кандалы прежней Кальмарской унии. К счастью для шведов, условия Штеттинского мира не были в буквальном смысле слова исполнены до конца, а Стокгольм особого рвения к выплате контрибуций датчанам или возвращению лифляндских земель полякам не проявлял.
Основой восточной политики короля Эрика XIV был мир с Россией. Эту принципиальную линию он проводил до конца своего правления, пока не сошёл с ума и не был смещён своим братом Юханом с трона. Кстати, за самоуправство брата в лифляндских делах Эрик добился того, чтобы в 1563 году упрятать своенравного братца Юхана в тюрьму города Обу, куда за ним последовала и супруга Катерина, ревностная католичка. В знак «вечной дружбы с братом Эриком» Иван Грозный потребовал выдать ему Катерину, к которой сластолюбивый московский царь когда-то засылал сватов, но которая предпочла Грозному шведского принца Юхана. На переговоры с русским царём по этому вопросу в 1565 году ездил шведский посол Нильс Юлленшерна, а в 1567 году в Стокгольм с большим посольством прибыл и русский посол. Какими бы дурными ни были отношения с братом Юханом, но пойти на то, чтобы отдать свояченицу в наложницы московскому царю, Эрик не мог и тянул с ответом Грозному до последних своих дней.
В своей борьбе с братьями-герцогами король опирался на риксдаг и «подлые» слои населения. Так с их помощью он в 1561 году провёл т.н. Арбогские статьи, сильно ограничившие права и суверенитет братьев-соперников и дворянской аристократии. Апогеем этой борьбы явилась казнь в 1567 году нескольких аристократов из правящего ранее клана Стуре: Сванте, Нильса и Эрика Свантессона. В этом ему активно помогал шведский Малюта Скуратов – прокуратор (соответствовало званию главного обвинителя) и всеми ненавистный Ёран Персон, возглавивший т.н. Высшую комиссию, аналог верховного суда и политического сыска страны.
Всё это, а также вздорный, непоследовательный и мягкий характер короля Эрика привели к недовольству герцогов, аристократии и дворянства, и этим воспользовались братья короля. С помощью представителей оппозиционного дворянства, лелеявших надежду с новым королём добиться возвращения утерянных при Густаве Васе привилегий, герцог Юхан освободился из тюрьмы и под предлогом невменяемости старшего брата совершил государственный переворот. Герцог Финляндский сел на шведский трон под именем Юхана III, а Эрик XIV отправился в тюремную камеру. Династические и государственные интересы скоро продиктовали Юхану необходимость «укоротить» жизнь старшему брату. По его приказу Эрик в феврале 1577 года был отравлен9.
Примечание 9. Впрочем, исследование останков короля, осуществлённое шведскими экспертами в 50-х гг. ХХ столетия, однозначных доказательств на этот счёт не добыло. Конец примечания.
Муж Катарины Ягеллонской, естественно, не мог забыть дурных намерений Ивана IV, и прочного мира у Швеции с Россией не получилось. Иван Грозный послал к Юхану III посольство, лицемерно предлагая ему мир и дружбу, но король приказал схватить русских послов и посадить в темницу. Обращение с ними в шведской тюрьме, по словам немецкого историка Й. Пауля, было «скотским», их отпустили еле живых домой лишь через три года. Иван Грозный отплатил Юхану той же монетой, он приказал арестовать шведских послов и посадить их в темницу. Отношения с Москвой после таких эксцессов испортились окончательно10.
Примечание 10. Сохранилась переписка Ивана Грозного с Юханом III (1572-1573), которая во многих отношениях напоминает периписку царя с Курбским. Основное её содержание – кичливость, взаимные обвинения и ругательские выражения. Конец примечания.
Не надеясь на дружбу с царём Иваном Васильевичем, Юхан III тем бóльшие надежды стал обращать в сторону своего тестя, польского короля Сигизмунда Августа. Но тесть преследовал свои государственные интересы и поступаться Лифляндскими землями в угоду зятю не желал. Царь Иван между тем вступил в контакт с Данией, привлёк на свою сторону датского принца Магнуса, обручил его на русской княжне и посадил княжить на опустошённые земли Ливонского ордена. Шведам удалось дипломатическим путём дезавуировать права Магнуса на ливонскую территорию, а потом нанести и поражение возглавляемой им русской армии. Вся затея Москвы утвердиться в Лифляндии с помощью Дании провалилась.
В Польше умер Сигизмунд Август, и в стране начался т.н. интеррегнум – очередное междуцарствие, чем, естественно воспользовался Юхан III, навалившийся всеми силами на русских и одновременно попытавшийся выставить свою кандидатуру на польский трон. Полякам он предлагал союз против России и невнятное обещание в отношении эстонских территорий. Выдвигал на занятие вакантного польского трона свою кандидатуру и царь Иван Васильевич. Особого впечатления на поляков ни русский, ни шведский кандидат не произвели, и королём Польши был избран деятельный и храбрый Стефан Баторий. Первым шагом его внешней политики было возобновление войны с Россией, и какое-то время поляки вместе со шведами «воевали русских». Потом, вынужденный отвлечься на отражение татарского нашествия, Баторий в 1582 году заключил с Иваном Грозным Ямпольский мир, и взаимодействие его со шведами прекратилось.
В результате колоссального напряжения сил Швеции удалось выиграть поединок с Россией, вытеснить Данию из Лифляндии, оставив ей лишь о-в Эзель, отобрать в 1581 году у России Нарву и Ивангород, а в 1583 году навязать царю тяжёлое Плюсское перемирие. Оно на 5 лет было продлено после смерти царя Ивана его сыном царём Фёдором и оставляло за Швецией Эстонию и Нарву.
В 1587 году сын Юхана III Сигизмунд, рождённый в 1566 году во время заточения своих родителей в замке Грипсхольм, был, наконец, выбран на польский престол и стал править там под именем Сигизмунда III, сохраняя права и на шведский престол. К 1590 году срок шведско-русского перемирия истекал, и Юхан III, воодушевлённый перспективой избрания своего сына Юхана Сигизмунда на польский трон и образования унии с Речью Посполитой, готовил с царём Годуновым новые, более выгодные для себя условия мира. Однако Борис Годунов, нимало не смутившись такой перспективой, не стал дожидаться переговоров и в начале 1590 года открыл военные действия против шведов. Испытывая трудности в отражении русского наступления, шведы попытались заручиться поддержкой крымского хана, но направленное в 1591 году в Крым шведское посольство до места не добралось и по причине нехватки денег застряло в Польше. Правда, послы хана прибыли в Стокгольм в следующем году, но о конкретном союзе договорённости достигнуть с ними не удалось. Стокгольм запросил помощь у датчан и у поляков, но ни те, ни другие оказывать её не торопились, а новый польский король Сигизмунд III Васа взял на себя роль посредника между своей шведской вотчиной и Москвой.
К августу 1592 года совместными усилиями шведов и поляков в местечке Тявзино, неподалёку от Ивангорода, удалось начать шведско-русские переговоры. К этому времени внутри России уже начинались беспорядки, и царь Борис склонялся к тому, чтобы как можно быстрее завершить военные действия в Прибалтике. После длительных дискуссий 20 января 1593 года удалось договориться на условиях сохранения в течение двух лет статуса-кво. Стороны договорились, что уже 1 октября 1593 года они должны будут приступить к новым переговорам, конечной целью которых будет долгий и прочный мир.
Забегая вперёд, заметим, что повторные шведско-русские переговоры состоялись лишь в ноябре 1594 года. Виноваты в задержке оказались шведы. Дело в том, что ещё во время первого раунда король Юхан III умер, а его сын, польско-шведский король Сигизмунд III, не очень торопился заняться внешними шведскими делами. Его интересовал освободившийся после смерти отца шведский трон, из-за которого у него сразу начался конфликт с дядей, герцогом Карлом, и шведским правительством – Государственным советом. Так что на второй раунд переговоров в Тявзино прибыл легат от австрийского императора, предложивший посреднические услуги.
Русско-шведские встречи проходили в драматичной обстановке и оказались затяжными. Они три раза прерывались, и только благодаря легату кесаря шведы и русские возвращались к столу переговоров. Наконец, 18 мая 1595 года мирный договор был заключен и подтверждён целованием креста. Россия отказывалась от прав на Эстонию, но добилась возвращения себе Яма, Копорья, Ивангорода и недавно завоёванного шведами Корелы (Кексхольма). Устанавливались правила торговли русских купцов через Нарву и на территории Швеции, а шведским гостям - на территории России.
Все сыновья Густава Васы были честолюбивыми и властными натурами, и король Юхан III не был исключением. Потерпев поражение в усилиях найти союзников в протестантской Германии, он взял курс на сближение с католическими странами. В своё время он получил солидное образование, не был лишён художественного вкуса, интересовался теологией, любил строить и находил некоторые католические догмы вполне привлекательными. Его идеалом была католическая вера в своей первозданной, не испорченной последующими поколениями чистоте, и в финской тюрьме у него было достаточно времени обо всём этом подумать. К тому же сильное влияние на его мировоззрение оказала польская супруга, рьяная католичка Катарина. Став королём, он установил контакт с римским папой – пока в целях сугубого теоретизирования в области теологии. В Риме это без внимания не оставили. Особенно с учётом того, что шведский король начал вентилировать возможность вступления в права собственника в итальянских герцогствах Бари и Россано, доставшихся Катарине в качестве приданого. Без доброй на то воли папы и короля Испании приступать к этому делу было невозможно.
В Стокгольм зачастили польские и римские католические эмиссары, включая известного иезуита Антонио Поссевина. Они добились своего, семена их тонких и завуалированных в светские термины проповедей упали на благодатную почву. «Я навечно обнимаю тебя и всю католическую церковь», – воскликнул однажды в экстазе шведский король, сжимая в объятиях Поссевино. Скоро в лютеранских храмах Швеции были введены новая литургия и некоторые католические обряды, а в Стокгольм прибыли переодетые иезуиты, чтобы открыть там свою академию. Не замедлил прислать своих послов Мадрид, и начались переговоры о совместной борьбе с Испанией против её врагов в Северной Европе. Испанский посол Эразо обсуждал с Юханом такие «дикие» планы, как выселение датчан в Испанию и заселение датской Зеландии испанцами!
Но особых успехов католики в Швеции не достигли. Самой большой победой иезуитов было обращение сына короля, тогда ещё кронпринца Сигизмунда, в католичество. Последний шаг был неожиданностью даже для отца, и, по некоторым неподтверждённым сведениям, разгневанный Юхан отхлестал сына по лицу. В стране против иезуитов стало подниматься недовольство, и не только среди клерикалов. Поднял громкий голос протеста брат короля принц Карл. Потом умерла супруга Юхана11, и единственная живая связь короля с католическим миром прервалась. Неожиданно он вдруг опомнился, увидел, что его затягивают в католические сети не совсем с бескорыстными целями, и затрубил отбой.
Примечание 11. Юхан III женился во второй раз на Гунилле Бъельке, представительнице старинного и знатного рода Бъельке, от брака с которой родился сын Юхан, будущий герцог, воспитывавшийся в доме дяди, будущего короля Карла IX. Из рода Бъельке была, кстати, также мать канцлера А. Оксеншерны Барбру Бъельке – она доводилась королеве Гунилле родной тёткой. Конец примечания.
Прямая атака католиков сорвалась, но не были оставлены планы католизации Швеции с помощью Польши. Ведь на польском троне скоро оказался сын Юхана III – Сигизмунд III, который в случае смерти отца автоматически надевал на себя корону Швеции. Излишне говорить о том, что Юхан соглашался отдать своего сына полякам совершенно с противоположной целью: привести Речь Посполитую в лоно шведского королевства и таким образом навсегда избавиться от своего сильного и коварного противника. Факт принятия сыном католицизма отца совершенно не смущал – кровное родство всегда было сильнее веры. Время показало, что расчеты папаши Юхана оказались неверными.
Продвигать кронпринца Сигизмунда на польский трон помогала вдова Стефана Батория королева Анна, золовка короля Юхана и тётка самого претендента. Стокгольм послал на выборы в Варшаву графа Эрика Спарре, неформального вождя шведской аристократии, выступавшего за восстановление утраченных привилегий дворянства, и его товарища Хугеншильда Бъельке. Поляки поставили непременным условием избрания шведского принца возвращение им Эстонии. Наказ короля Юхана, наоборот, такую уступку полякам исключал. Он приказал послам соглашаться на любые другие условия, но только не на передачу Польше завоёванной Эстонии. Эрик Спарре, однако, нарушил инструкцию своего короля и дал полякам – хоть и довольно невнятно – то заверение, которого они от него добивались. Из дальнейших событий станет понятным, что Спарре действовал вполне обдуманно, с намерением.
Разгневанный таким развитием событий, Юхан своё согласие на избрание сына польским королём тут же захотел отозвать. Тогда поляки заявили, что призовут на польский трон русского царя. Юхан пал в прострацию. Дело спас сам «виновник торжества»: кронпринц Сигизмунд своим решительным поведением выторговал у поляков право на то, чтобы при произнесении присяги во время своей коронации о передаче шведами Эстонии не упоминать ни слова и настоял на том, чтобы вернуться к этому вопросу к моменту своей коронации в Швеции. Для успокоения шведов и прежде всего своего отца Сигизмунд – теперь уже польский король Сигизмунд III – тайно направил в Стокгольм письмо, в котором клятвенно заверял, что он никогда не согласится на уступку Эстонии полякам. Содержание письма, естественно, для самих поляков оставалось в тайне. Так уже в первые дни своего царствования Сигизмунд III проявил незаурядные способности к обману, интригам, двурушничеству и коварству.
Казалось бы, что долгожданная внешнеполитическая цель Юхана была достигнута. Впрочем, полного удовлетворения от этого у короля не было, его всю оставшуюся жизнь грызла назойливая мысль о том, что победа эта досталась тяжёлой ценой двурушничества и обмана. Как бы то ни было, но не успели отзвучать на коронации сына в Варшаве звуки торжественных фанфар, как отец приступил к уничтожению дела своих собственных рук. Юхан III стал настойчиво добиваться возвращения сына домой в Швецию. В результате взаимных переговоров между Стокгольмом и Варшавой удалось договориться о встрече отца и сына на нейтральной почве в Ревеле.
Свидание произошло в 1589 году. Кроме удовлетворения родственных чувств отца и сына, встреча никаких серьёзных изменений в существо дела не внесла, и никакого единения между Польшей и Швецией против России не вышло. И польская, и шведская свита твёрдо стояли за сохранение статуса-кво и соответствующим образом влияли на обоих монархов. Дебаты были трудные, бурные, и безрезультатные, в ход пошли такие аргументы, как кулаки, кинжалы и пистолеты. Жертвой этих «дебатов» стали около 500 человек. Класс Флеминг, губернатор Финляндии и адмирал шведского флота, взял сторону Сигизмунда, другие же важные шведские персоны держались короля Юхана. Водораздел между сторонниками и противниками польского короля проходил через семьи и принимал весьма болезненные формы. Свита и солдаты бунтовали, и Юхан сдался. И всё осталось, как было: сын вернулся в Варшаву, а отец – в Стокгольм, полный негодования на тех, кто «украл у него сына».
В горькую отцовскую чашу каплю яда добавил брат Карл, с которым Юхан постоянно ссорился на почве своего увлечения католичеством, но которого он последнее время всё чаще привлекал в качестве советника. Карл обратил внимание Юхана на то, что аристократия поднимает голову и для восстановления своих старых – ещё с Кальмарской унии – прав собирается вступить в сговор с Польшей. Во главе заговора, сообщил герцог, стоят Спарре и Бъельке, которые не только занимались выборами Сигизмунда, но и обсуждали с поляками свои преступные планы. Горячего Юхана уговаривать было не нужно, и он тут же принял меры по преследованию шведских аристократов.
У Юхана, пришедшего к власти на недовольстве дворянства правлением Эрика XIV, аристократия в своё время вырвала некоторые уступки, которые позволили ей восстановить свои старые привилегии, и король, переступивший к тому же через завещание отца и наследственные права сына Эрика, никогда не чувствовал себя на троне уверенно. Аристократия снова превратилась в ведущее шведское сословие, каковым она перестала быть при первых двух королях из династии Васа. Дворянин при Юхане, к примеру, мог сохранить свой титул даже после продажи своего родового имения.
Ещё в начале своего правления Юхан III предпринял попытку взять с членов Госсовета обещание при следущей смене королевской власти от дальнейших притязаний отказаться – аристократы от ответа на призыв короля многозначительно уклонились. Теперь, когда в Польше правил Сигизмунд III, этот старый демарш дворян вызывал у Юхана оправданные подозрения, и он взял курс на комплектацию госаппарата чиновниками из «неблагородных» сословий, что дало поздним историкам основание называть его правление секретарским.
Герцог Карл в своей вотчине уже давно вёл войну с засильем аристократии и с проявлениями католичества и добился в этой области совершенных успехов. Карл проводил собственную линию во внешних делах, самостоятельно встречался с иностранными послами и выдавал лицензии на торговые операции в Нарве. Когда Юхан вопреки совету брата вступил в брак с Гуниллой Бъельке, Карл отказался присутствовать на его свадьбе, открыто напомнив новобрачному, что король Эрик был свергнут с трона из-за того, что нарушил права своих братьев и вступил в недостойный брак с дочерью обычного капрала. Так чем же Юхан лучше Эрика?
В споре двух братьев аристократы благоразумно взяли пока сторону короля. Сёдерманланлский герцог же постоянно указывал королю на грозящую ему и всему королевству католическую опасность и в 1587 году, как раз во время выборов польского короля, добился примирения с братом. Последние годы правления Юхана прошли под знаком неоспоримого влияния на него младшего брата.
Герцогу Карлу не удалось, однако, повлиять на выработку условий, на которых он предполагал унию Швеции с Польшей. Э. Спарре и Х. Бъельке лично поработали над текстом, вошедшим в историю под названием Кальмарских уставов, и не забыли вставить туда далеко идущие пункты. Уставом, в частности, оговаривались целостность территории (с намёком на Эстонию) и вероисповедания Швеции, а также неприкосновенность доходов, получаемых казной страны; все дела со Швецией Сигизмунд должен был решать только через шведских представителей в Варшаве; все распоряжения и указы короля в отношении Швеции должны были получать одобрение шведского риксдага. И, наконец, самый важный для дворян пункт: в случае отсутствия короля Швеция должна управляться семью аристократами, шесть из которых подлежали назначению королём Сигизмундом и только один – герцогом Карлом.
Вот здесь-то и была собака зарыта: шесть «курфюрстов» Сигизмунда против одного представителя герцога Карла – разве это не похоже было на заговор? Про этих аристократов Густав II Адольф, придерживавшийся во внутреннем управлении страной принципами своего отца, скажет следующее: «Это были те самые парни, которые посоветовали королю Юхану поделить сына на два королевства и которые сделали его непригодным для управления Швецией».
Вернувшись из Ревеля в Стокгольм, Юхан обвинил своих советников в сговоре с поляками и в подстрекательстве армии к мятежу, что было вполне вероятно, но никем не доказано. Тем не менее, король взял курс на удаление всех аристократов от кормила власти. Он подверг домашнему аресту всех участников своей свиты и отобрал у них документы с признаниями своих провинностей и покаяниями. Шесть аристократов, включая Спарре и Бъельке, по настоянию герцога Карла были преданы суду. Против них было выдвинуто обвинение в заговоре против шведского королевского дома. Арестованные потеряли всё своё недвижимое имущество и все права как члены Госсовета. Правда, перед смертью Юхана – вероятно, при заступничестве молодой королевы, связанной с некоторыми из них узами родства, – обвинённых под соответствующее обещание освободили. Но уже в 1580 году Кальмарские Уставы были признаны недействительными, а новый закон о наследовании шведского трона определял преемственность и по женской линии. Проискам аристократии, таким образом, был навсегда поставлен прочный юридический заслон.
В последние дни жизни Юхана III управление страной пришло в полный упадок. Швеция была одним большим натуральным хозяйством, и даже налоги собирались большей частью в виде натуральных продуктов. Денег ни на что не хватало. Торговля шла вяло, таможенные пошлины взимались неумело и нерегулярно. Король мало что смыслил в экономике, и пустился под конец своей жизни в такую авантюру, как скупку серебра за обесцененные деньги, поощрял своих моряков на каперство, что походило на государственную пиратскую деятельность; разбазарил весь флот и заставил гарнизон Кексхольма копать землю в поисках кладов, при этом не забывая заботиться о пышности и богатстве своего двора.
На всём этом мрачном фоне светлым пятном выглядели провинции, находившиеся во владении герцога Карла. Здесь был порядок и полный контроль. Эти провинции и станут зародышем нового государства, которое организует Карл IX и реорганизует после него Густав II Адольф.
Когда после 23-летнего правления 17(27) ноября 1592 года12 умер Юхан III, о нём мало кто в Швеции горевал, хотя следует признать, что с точки зрения внешнеполитической положение страны со времён предыдущего короля намного упрочилось. Но вряд ли это произошло оттого, что Швеция отныне состояла в унии с Польшей и подчинялась католическому королю. У Испании, только что потерпевшей неудачу при нападении на Англию, получившей поражение от Голландии, а в лице короля Генриха IV приобретшей недружественную Францию, снова появилась надежда на Швецию. С «божьей помощью» и руками Сигизмунда III Мадрид планировал рекатолизировать Швецию и распространить католическую веру на Россию.
Примечание 12. Первая дата указана по старому шведскому стилю, на один день опережавшему юлианский календарь и на 10 дней отстававшему от грегорианского календаря. Конец примечания.
Сигизмунду III стали являться сны, в которых он видел себя повелителем Балтийского моря. Испанский флот (армада) только что был ликвидирован у берегов Англии промыслами лютеранского Бога и существенной помощи полякам оказать был не в состоянии. Поэтому для претворения своих видений в жизнь Сигизмунд открыл переговоры с вольным городом Данцигом. Но данцигцы были народом строптивым, перспектива попасть под ярмо польско-габсбургского ига им, что называется, светила мало, а потому, когда король на пути в Швецию появился в городе, там начались беспорядки, и произошло покушение на его резиденцию. Тогда на рейде Данцига появился шведский адмирал Класс Флеминг со своим флотом и перевёз Сигизмунда на шведский берег. Спустя почти год после смерти отца, 23 сентября (3 октября) 1593 года, он смог вступить на землю своих предков.
К этому времени герцог Карл навёл порядок в стране, т.е. железной рукой и демагогией приструнил аристократов, пытавшихся держаться своего законного короля Сигизмунда, замирился с прочим дворянством, восстановил работу Госсовета и подчинил своей воле и власти всю страну. Таким образом, он хорошо подготовился к встрече племянника. Некоторые сторонники Сигизмунда сбежали к тому времени в Польшу, только в Финляндии окопался и сидел противник Карла – упомянутый выше адмирал Класс Флеминг. Руки у герцога Карла пока были коротки, чтобы добраться до него. Но это было пока…
Затем герцог Карл привлёк на свою сторону весь лютеранский клир.
В феврале 1593 года герцог Карл созвал в Вэстеросе чрезвычайно важный церковный съезд, на котором были отменены все католические обряды, введённые «неразумным» королём Юханом, и запрещены все религиозные секты, включая кальвинистские. Тем самым Карл окончательно и бесповоротно дал понять о принадлежности Швеции к лютеранству. И шведские лютеране встретили своего законного короля-католика единым сплочённым фронтом.
Встречу с королём начали с предъявления требований: дворяне требовали привилегий, Госсовет и герцог Карл потребовали удаления из страны находившегося в свите короля папского нунция Маласпины, утверждения архиепископом Уппсальским Абрахама Ангерманнуса и заверения относительно незыблемости евангелической веры шведов. Со стороны Сигизмунда последовал лаконичный и твёрдый ответ: «Нет!». В его жилах тоже текла кровь рода Васа.
После этого король отслужил в Стокгольме католическую мессу и сделал попытку начать переговоры с герцогом Карлом. Некоторые польские шляхтичи советовали Сигизмунду вместо переговоров отправить дядюшку с помощью кинжала или яда на тот свет. Атмосфера накалилась до предела, с трудом был назначен день похорон Юхана III и коронации Сигизмунда на шведский трон. В отношении принесения Сигизмундом присяги на верность шведскому народу, как замечает Й. Пауль, вообще-то можно было спорить, поскольку страна досталась королю по наследству, но представители сословий и герцог Карл на этом непременно настаивали. Потом это станет традицией: при короновании все короли Швеции должны будут давать клятву верности своему народу, и только после этого его подданные приносили присягу на верность королю.
На коронацию в Уппсальском соборе 19 февраля (1 марта) 1594 года герцог Карл демонстративно явился с 3-тысячным военным отрядом, и Сигизмунд сдался, но клятву, которую он произнёс, оказалась чисто иезуитской. Накануне коронации перед нунцием Маласпиной он дал другую клятву и передал иезуиту «торжественный протест» по поводу якобы вырванного у него под нажимом обещания. Маласпина не замедлил снять грех с короля и объявил присягу Сигизмунда недействительной заранее.
Таким образом, Сигизмунд не считая себя связанным каким-либо обещанием или клятвой со шведским народом, стал раздавать в стране должности лицам сугубо католического вероисповедания и вводить в храмах католические обряды службы. Недовольство шведов не замедлило проявиться. У поляков начала буквально под ногами гореть земля, и они стали торопить короля к возвращению в Польшу. Сигизмунд и сам был рад поскорее убраться из Швеции, но нужно было как-то урегулировать вопрос о форме шведского правления в его отсутствие.